жизни, которая маячила на горизонте и приход которой был неизбежен.
Луна, которая светила на небе, впечатляла и звала к новой, еще неизвестной взрослой жизни, казалось, что все еще впереди. А впереди было много чего, это было всем ясно.
– За новую жизнь! – говорил директор, поднимая бокал с вином на нашем выпускном.
Я понимал, что новая жизнь уже наступит с рассветом после выпускного.
Рассвет был багряным, алым. Вдруг у меня возникла мысль:
– Надо быть осторожнее. Не все может пойти так гладко, как кажется.
Но я отогнал тревогу:
– Что может меня страшить?
На этой оптимистической ноте заканчивались все предостережения, и страх ушел из души, а вместо него поселилась уверенность, переросшая потом в безнаказанность, в практически полное отсутствие самоконтроля.
Да, посмотри, нет, лучше не смотри. Можно пройти тест и система выдаст, что такой результат быть не может. Совсем не может. Почему? Потому что машина человека никогда не поймет.
Смотри же вперед. Может, чего и видно будет. Увидишь. Где пределы этому? А нигде. Нет предела.
Смотри же вперед, может, и увидишь. Так вот и было. Увидишь. Не хочется? Конечно, не хочется. Но надо. Кажется. Может быть, и кажется. Смотри же вперед. Может быть, что и увидишь.
Не надо оглядываться назад. Не стоит. Кто был сзади, пусть останется там. Не стоит. Не хочешь. А может, хочешь?
Не стоит. Привет. Как думаете, это бред? Конечно, бред. Но смотри вперед, не назад. Что там сзади? Впереди лучше.
Что было, видели, а что будет, еще узнаем. Смотри вперед. Свитер старый валяется на старом диване. Пусть прошлое остается прошлым. Надо думать о будущем. Увидишь тогда, когда надо.
– Я прихожу в свое время, – говорило будущее, смотря на человека.
– Отпусти меня, – тихо вторило прошлое.
Смотри вперед. Вперед. Назад не нужно. Кто возвращается из прошлого, не пускай его. Пусть он в прошлом и остается. То, что было, не должно вернуться. Не должно. Ничего не должно быть два раза. Зачем? Пусть все будет по одному разу. Не нужно, чтобы по два раза повторялось. Не нужно.
Выбери свое дело, и найдутся те, кому ты понадобишься. Найдутся? Вне всякого сомнения.
Ищи свое место в жизни, и найдутся те, кто определит тебя.
Вот идет по улице человек, который смотрел вперед. А вот он уже едет со своим водителем, ему место определили. Только оно не в богатстве, оно в том, что положено кому.
Кому что положено? Каждому свое. Бутылка пива или бутылка вина старой выдержки. Каждому свое. Золотой клинок или плуг крестьянина. Что будет тяжелее? Золотой клинок, если его несет крестьянин, будет ему тяжел.
Смотри вперед. Что положено, то и увидишь. Золотой клинок, который поверг врагов, или вспаханное плугом поле. От чего именно будет счастье? От душевного покоя. Вот от этого будет счастье. Смотри вперед.
Часть 2. РАБОТА
1. Начало пути
А если я слово скажу,
то посмотрим тогда,
как моря и горы задрожат.
Мысли автора
Лето 2005 года подходило к концу. Отгремел выпускной, я готовился к вступительным экзаменам в аспирантуру. Для надежности решил поступать в две аспирантуры – нашего университета, в филиале которого я планировал начать работать, и областного института. Поступил в обе, учиться стал в той, где обучение было дешевле.
Предложение стать ассистентом на кафедре было сделано не только мне, но и Марине – одной из трех подружек.
Пришел конец августа. Я и Марина вернулись в свой филиал. Надо было устраиваться на работу, оформлять документы. Этот процесс должен был начаться с директора.
– Привет, – сказал я, увидев Марину в приемной.
– Привет, – ответила она.
Мы вместе зашли в кабинет.
Шеф сидел в кресле, во главе стола. Там стоял компьютер, сейф, шкаф и длинный стол со стульями для совещаний.
– Ну что, пришло время, – сказал он и посмотрел на будущих своих сотрудников. – Сейчас позвоню в отдел кадров.
Набрав номер, он начал:
– Нина Васильевна, Иванов беспокоит. Тут двоих оформить надо. Ко мне на кафедру беру. Приедут – дай им заявление, подпишу.
Потом он обратился к нам:
– Теперь езжайте в областной центр, берите заявление и узнавайте, когда будет кадровая комиссия.
– Хорошо, – сказал я, и мы начали собираться.
Через пару часов мы с Мариной были там, написали заявления, вернулись к директору, подписали у него и отвезли их обратно в отдел кадров. За полдня управились.
С этой подписи началась наша деятельность – первые шаги в науке и в работе.
Теперь будут новые друзья – коллеги, будут люди, которые сыграют определенную роль в нашей жизни. Шеф был первым, кто нас определил в жизни.
Я потом буду часто вспоминать один эпизод из первого года работы. Мы с директором поехали на совещание в министерство образования республики. Там должны были собраться все ученые республики.
Шеф сел у входа, скрестил руки на животе, и каждый заходивший ему говорил:
– Здравствуйте, Петр Иванович!
– Со мной мальчик, – отвечал шеф, показывая на меня, сидящего рядом с ним. – Пригляди, если зайдет.
И каждый заходивший брал у меня номер сотового, записывал в блокнот мои координаты.
Итог этого совещания я ощутил позже, когда приходил по своим научным делам в тот или иной кабинет, а там принимали как своего.
Потом, после кадровой комиссии нам с Мариной дали перечень предметов, которые мы должны были вести, и начался учебный процесс. Для нас он начался в другом ракурсе, в другом виде. Вид этот был сначала немного необычный. Первые занятия, лекции в качестве преподавателей.
Началась моя научная деятельность. Деятельность, в которой еще будут взлеты и падения, вершины и провалы. Но я еще не знал об этом. Пока жизнь представала передо мной в радужном цвете.
Кафедра производственного менеджмента, где мы начали работать, существовала на тот момент довольно давно. Заведовал ею директор филиала, инженер была дама в возрасте, давно здесь работающая, лаборантки – молоденькие девчонки, которые менялись довольно часто.
Ведущих преподавателей было восемь человек: четыре мужчины и четыре женщины. Каждый из этих господ и дам был уникален в своем роде. Каждый из этих людей был способен на разного рода подковерные игры, интриги, как и в любой творческой организации. Меня и Марину они помнили еще студентами, и к факту нашего появления в качестве преподавателей большинство из них остались равнодушны.
К сожалению, безразличны мы были далеко не всем. Одна дама – вздорная сплетница – проявляла повышенный интерес к нашему появлению, подробно расспрашивая, что мы делаем, где публикуемся, когда защищаемся и т. п.
В нашем заведении процветали высокомерие, ученый снобизм. Каждый считал себя способным свернуть горы в науке, но на самом деле далеко не каждый был на это способен. Настоящих, творчески настроенных, серьезных ученых было не так уж много ни на кафедре, ни вообще среди преподавателей. Малочисленные таланты не связывались с остальной «шатией», а занимались серьезными научными работами и студентами. Таких ученых можно было назвать айсбергами – неприступными, живущими сами по себе.
«Мне некогда и меня не интересует, кто что делает», – одна из популярных фраз одного нашего доктора физико-математических наук, профессора. Николай Иванович работал на кафедре физики и был ученый с мировым именем, имел разработки в прикладной физике и ему было не до сплетен, интриг и иной подобной деятельности. Он не любил этого и никогда этим не занимался. Это был один из «айсбергов».
Были и другие – преподаватель химии Михаил Александрович, два доктора технических наук, профессора, и несколько кандидатов технических наук, занимающихся серьезной работой.
Все они держались обособленно, не примешиваясь к контингенту сплетников.
В том же году на кафедре в качестве совместителя появились еще двое преподавателей.
Итак, начался учебный процесс. Мы стали ассистентами, а их в науке не жалуют. Зарплата была до такой степени маленькой, что и умереть на нее было невозможно, не то что жить.
Мысли о семье и каких-либо серьезных отношениях у меня улетучились, когда я понял, что на мою зарплату не выжить одному без родителей, не то что еще кого-то одеть-обуть-прокормить.
– Буду пока встречаться, – решил я, – а там как судьба распорядится.
Жизнь шла. И Марина, и я жили с родителями, и нам было удобно: папа-мама кормят, а мы как бы работаем. Так шло время.
Бог помогал тем, другим, третьим. Несмотря ни на что. Бог любил все свои создания. А создания? Они не все, к сожалению, любили Бога. Некоторые любили не Бога.
А кого? Самого злейшего врага рода человеческого. Сатану. Они любили его. В их сердцах уже не было места для чего-то иного. В их сердцах уже давно поселилось зло.
Как трудно быть злым. Зло жгло их души. Они не хотели расставаться со злом. Со злом было удобно.
Я не хочу быть таким. Служил я Сатане. Только он не жалует своих слуг. Все будут с ним гореть в аду.
«Он царь», – скажете. Нет. Он не царь. Он просто опустившийся ангел. Демон, как и все другие демоны, ставшие с ним в одну шеренгу. Как здорово. Только все это проходит, а так называемый царь потребует расплаты. Зачем, почему?
Потому что он только это и может. Он может только всех отправлять в ад.
Гореть там будем жарко. Смотреть на огонь будет небольшим утешением. Утешить можно кого-либо. Только в аду никто никого утешать не будет. Там будут только гореть.
Люди мечутся, ищут. Утешение – вот то, что все люди ищут. Кто-то находит, а кто-то не находит. Вот так вот.
2. Катя
– Зачем ты убил малютку Тиффани?
– А что делала маленькая девочка среди монстров
ночью с учебником по квантовой физике?
Из фильма «Люди в черном»
Бывают на свете люди, которые от жизни чего-то ждут, не давая ничего взамен. Они почему-то решили, что мир за них им все даст, пригласит в самые лучшие места, а они будут развлекаться и станут хозяевами жизни, а оказывается, что хозяевами жизни становятся те, кто делает что-то для этого мира.
Еще в конце пятого курса в вузе произошла смена секретарш у директора: вместо уволившейся Нади появилась другая. Ее звали Катя. Екатерина, как называл ее главный.
Катя была небольшого роста, в очках, очень привлекательная. Я познакомился с ней весьма прозаично. Она как раз вешала плакат с новым расписанием, а я просто подошел и сказал:
– Девушка, разрешите вам помочь.
– Спасибо, – ответила она.
Так разговорились. Оказалось, что ее зовут Катя, она живет в общежитии через дорогу, имеет двух братьев и двух сестер, она самая старшая и недавно устроилась секретаршей.
На этом первый разговор закончился. Потом пошли обычные рабочие дни, другие встречи, другие разговоры.
– Кать, может, сходим в «Алмаз»? – как-то спросил я. Незадолго до этого нам выдали зарплату с премией плюс отец получил большую премию на заводе и щедро выделил мне на расходы несколько тысяч. Предлагая пойти в ресторан, я ощущал себя Кисой Воробьяниновым, который решил поразить скромную девушку щедростью и размахом.
Катя согласилась.
Ресторан находился недалеко от места работы, в пять вечера я закончил, и полшестого мы были уже там.
Екатерина была неотразима. В красном платье, с длинными серьгами в ушах, девушка напоминала египетскую богиню во всем ее великолепии.
Разговорам не было конца. Я вдруг почувствовал, что, кажется, впервые в жизни влюбляюсь
