Ничто не сравнится с тобой

амбициозная и высокомерная публика в Гааге. Там политический центр: правительство, министерства, Международный трибунал. Люди умны, закрыты, сосредоточенны - деловая богема.  Надели хмурые маски, чтобы показать – они заняты глобальными вопросами, на смех отвлекаться некогда,  они не за то огромные деньги получают Тех, кто открыто и часто улыбается, считают недалекими умом.

В том состоит главное отличие бельгийцев и голландцев. Язык один, а менталитеты разные. Бельгийцы – незакомплексованные, охотно и от души смеются. Голландцы наоборот, сдержанны, себе на уме. Посмеиваются над южными соседями, мол простоватые дурачки, бельгийцы – одним словом.

Откуда менталитет берется – от рождения или воспитания, Джим как-то не задумывался. Однажды наткнулся на детскую передачу по первому брюссельскому каналу: артисты показывали фокусы, шутили с аудиторией, пели песенки.  Дети реагировали мгновенно – смеялись, подпевали, хлопали в такт. Нидерландские дети обычно сидят насупившись. Чтобы их расшевелить, от ведущих требуется время и немало усилий.

Незакомплексованность Тани пришлась Джиму по вкусу.  Она не выглядела и не была простушкой. Она не вписывалась в рамки. Вела себя раскрепощенно. Смеялась искренне – обнажив безупречно ровные зубы, сощурив в щелочку глаза, без боязни выглядеть глупо или обнародовать морщинки.

Эта открытость и эти морщинки делали лицо настолько милым, что Джим тоже с удовольствием отбросил бы условности, занялся чем-нибудь по-детски непосредственным – вместе с пациенткой. Подурачился бы от души. Схватил бы ее в охапку, крутанул как на карусели - до пьяного головокружения. Накормил до отвала фруктовым мороженым, измазав нос. Посмотрел вместе «Кунг Фу панда», после чего изобразил бы из себя супер-панду, начал шутливо бороться и дал бы ей положить себя на лопатки.

А потом усадил бы с ногами на диван и рассказал бы кучу анекдотов из врачебной практики. Как зашла к нему однажды старушка, сгорбившись и еле передвигая ноги, но вдруг воскликнула «Ой, забыла в холле сумку с кошельком!» и – буквально вылетела из кабинета. Или как один парень праздновал Хэллоуин и заснул в позе лотоса, получил сдавление голеней, пришлось срочно делать массаж. Миллион историй Джим придумал бы, лишь бы она не переставала улыбаться...

Однажды Таня лежала на кушетке голая до пояса лицом вниз. Джим резкими нажатиями рук вправлял позвонки. Они трещали. Поначалу он по привычке каждый раз объяснял - это нормально, ничего страшного,  именно так ремонтируется спина. Потом надоело, спросил для начала разговора:

- У тебя нетипичное имя – Таня. Иностранное.

- Верно. Догадайся, откуда.

- Восточноевропейское?

- Да, словацкое. Меня в пятилетнем возрасте  удочерили нидерландские родители. Случайно - так же зовут мою тетю, сестру приемного отца. Тетя Таня живет в Америке, в Алабаме. Она одинокая. Однажды пригласила моего сына у нее пожить. Нашла ему местную невесту. Он там осел. Уже семь лет живет.

«А муж?» - чуть не вырвалось у Джима.

Смолчал, надеялся, она сама продолжит тему. Было бы логично. Сначала про сына рассказала, потом про мужа. Во время процедур надо чем-то время занимать, пациенты часто про себя рассказывают. Доверяют докторам. Так же, как таксистам или парикмахерам.

Только не Таня. Спросила у него:

- А ты откуда происходишь?

- Из Нидерландов, - ответил чуть удивленно.

- По моему предположению - в тебе чужая кровь присутствует. Вероятно, кто-то из предков из-за границы приехал. Скорее всего... Индонезия?

- Точно! Бабушка. Но это давно было. Лет шестьдесят назад -  когда они получили независимость от Нидерландов.

Углубляться в историю не стал. Общеизвестный факт. В пятидесятых годах многие индонезийцы покинули родину вместе с бывшими колонизаторами - опасались репрессий новых властей. Они работали на административных должностях, хорошо владели языком, потому Нидерланды сделали в сторону своих бывших сотрудников широкий жест, сказали: кто желает, может приехать. Вот они и приехали.

- Бабушка здесь потом вышла за дедушку Ари. Их дети, четверо человек в том числе мой отец, заключили браки с коренными.

- Я так и подумала.

- Как догадалась?

- У тебя в чертах есть что-то азиатское. Разрез глаз, что ли... Правда, рост – чисто голландский. Сто девяносто, ты говорил? Индонезийцы такими не вырастают.

- Да, я взял от предков с обеих сторон все самое лучшее, - с улыбкой сказал Джим. При случае похвалить себя никогде не помешает.

- Ты ездил на родину бабушки?

- Несколько раз. Там с моим ростом всегда смешно получается. Когда сижу – индонезийцы за своего принимают. Встаю – они в изумлении. Они мне по локоть. Смотрят – не верят, что такие высокие люди бывают. Я среди них как Гулливер среди лилипутов. – Почему-то захотелось добавить: когда с тобой туда поедем, будем два Гулливера... Еле сдержался. Глупая мысль. Вернее – преждевременная.

Надел перчатки, отправился к другому столу.

- Приготовься, сейчас начну колоть иголками.

- Больно?

- Что сказать... Перефразирую известную поговорку: хочешь быть здоровым – иногда нужно терпеть боль. Ты немножко запустила спину.

- Насколько запустила?

- У физиотерапевтов в ходу такое правило: время лечения в три раза длиннее, чем время боли. То есть, если болит неделю, требуется три недели, чтобы вылечить. Но не расстраивайся. Верну тебя в норму, но придется потерпеть. Иголок бояться не стоит. Я заметил, у тебя высокая болевая граница. Значит, выдержишь без труда. Ощущение - примерно как слабый удар током. У тебя жалобы сильнее с левой стороны, если я правильно помню?

- Да.

Перебирая пальцами по мышцам спины, он нашел узел, вкрутил иглу.

- Ну как?

- Ничего не почувствовала.

- А сейчас? – подвигал иголкой.

- Сейчас – да. Тупая боль. Непротивная. Вполне переносимая.

- У тебя мышцы твердые. Слишком зажаты. Их надо распустить.

Лежа вниз лицом, Таня смотрела в отверстие кушетки – на конструкцию ее ножек. Услышав про иголки,  напряглась, ожидая уколов. Напрасно. Доктор действовал осторожно, будто в руках его – редчайшая бабочка Урания, международно признанная самой красивой. Он хотел добавить ее в свою коллекцию, но пронзить столь искусно, чтобы она осталась жива.

Пациентка расслабилась.

- У тебя хорошо получается. Интересно, на ком тренировался во время учебы? Знаю, что хирурги практикуются со скальпелями на дынях, а физиотерапевты?

- Друг на друге. – Опять общий смех. – Нет, правда. Когда учился приемам акупунктуры, ходил с исколотой спиной. Сначала коллеги на мне тренировались, потом я на них отыгрывался. Вот так опыт приобретали. А иначе нельзя. Чувствительные точки надо уметь быстро находить.

Помолчал. Понадеялся - пациентка в ответ расскажет что-нибудь о себе. О веселом времени учебы, о друзьях, о семейном положении заикнется - что его давно и навязчиво интересовало. Но нет. Опять не проговорилась. Ладно, отложим выяснение до удобного случая.

В тот день Джим едва дождался конца рабочей смены. Более чем когда-либо в пятницу хотелось ему отвлечься от недомоганий пациентов, которые каждые полчаса заходили в кабинет и принимались за жалобы. Слушал их рассеянно, процедуры проводил на автопилоте. В семь часов торопливо попрощался с коллегами: сухощавой от ежедневных тренировок Ингрид и налысо побритым Рутгером. Пожелав «приятно провести уик-энд», первым покинул практику.

После кондиционерной прохлады «Физиуса» показалось – на улице духота. Но лишь на пару мгновений. Акклиматизация к комфортной уличной атмосфере прошла ускоренно и успешно. Чему поспособствовал слабый ветерок, прикоснувшийся к коже нежно, ненавязчиво, шепотом пообещав не делать резких движений.

На улице, которая на этом участке сужалась и превращалась в одностороннюю - ни души. Ни человеческой, ни автомобильной, ни велосипедной. У обочины плотный ряд машин, терпеливо поджидающих хозяев. Джим остановился посреди плиточного тротуара. Показалось – он находится внутри картины художника-реалиста, который любит писать свет в разных оттенках.

День подходил к концу, но сумерки еще не начались. Клонящееся к западу солнце прикрутило яркость, покрыв уличный пейзаж слегка размытыми, мягкими тонами. Дома накрыла прозрачная дымка, от чего стерлись резкие границы: окон, крыш, дверей, углов. Здания в сотне метров удаленности выглядели расплывчато - как на небрежном акварельном наброске.

В воздухе витала смесь едва уловимых ингредентов, которые сопровождают тихий, теплый, майский вечер – счастливой безмятежностью, обещанием чего-то романтического, возможностью исполнения желаний. Пахло поздней весной, тем коротким отрезком времени, который жалко упустить, не отметив.

Вечер пятницы - лучшее время: конец рабочей недели, начало уик-энда. Джим устал, но торопиться домой не собирался. Настроение какое-то легкое. Тянуло побыть на людях. Пообщаться. Не с родственниками или друзьями: там надо напрягаться, участвовать в беседе, сообщать что-то значительное, вникать в произнесенное другими. Это сегодня неважно. Хочется отключиться от ежедневной рутины, разгрузить мозги. Расслабиться эмоционально. Если разговаривать, то на легкомысленные темы. Лучше с незнакомыми. Чтобы поболтал и забыл.

Подумалось: отличное время для романтического вечера вдвоем – тихое, теплое, беззаботное. Спешить некуда, ведь завтра суббота. Дела подождут до понедельника, сейчас можно заниматься чем хочешь. Например, мечтать. Начнем прямо сейчас. Хорошо бы посидеть с девушкой где-нибудь на открытой террассе  под рюмку легкого вина или просто пройтись по городу. Держать ее за руку, иногда, наклоняясь, целовать в щечку... Жаль, подходящей девушки под рукой нет.

Послышались голоса. Из гостиницы рядом с практикой вышла толпа нарядно одетых мужчин и женщин, которые, смеясь и громко разговаривая, отправились в сторону трамвайной остановки. Наверняка собрались в ресторан. Машин не взяли – чтобы весело провести вечер без оглядки на запрет напиваться за рулем. Джим слегка позавидовал. Только слегка. Ресторан – не проблема. Он мог сделать один звонок – появилась бы и девушка. Только не та, которую хотелось целовать, держа за руку...

Его «Ниссан» цвета бордо стоял напротив. Щелкнув пультом,