своей свирепости распускают сами кутигуры, – подумав, отвечал он гостю. – Нет таких людей, которые все время пребывают в ярости и злобе. Когда я попаду к ним в плен, уверен, они обязательно станут угощать и веселить меня.
– Воеводство такое дело, что пустым долго не остается. Я думаю в Черном Яре главного воеводу уже выбрали, и он вряд ли захочет уступать тебе свое место.
Возможность такой перестановки как-то не приходила Дарнику в голову. А ведь вполне может быть.
– Спасибо, что сказал об этом. Теперь не знаю даже как быть: здесь остальное войско поджидать или только с конницей в Черный Яр идти.
– Я думаю, тебе лучше всего идти к моему Вересню и ждать свое войско там. Вересень в десяти верстах от Черного Яра. Их тудун сразу узнает, что ты близко и по его действию ты угадаешь, что тебя ждет: прискачут к тебе на разговор или сделают вид, что не замечают, пока ты сам не придешь.
Совет был хорош, и Дарник решил ему последовать.
– А сам не хочешь к нам присоединиться? Или княжеская гордыня не позволяет?
– Гордыня тут не при чем, – спокойно отвечал Вулич. – Мы с тудуном Нахумом в большой ссоре. К тому же мои воеводы говорят, что при самом лучшем исходе половина людей с Левобережья не вернется. Кутигур двадцать или тридцать тысяч, все конные. Как ты за ними с пешцами и повозками гоняться будешь? Здесь надо их встречать, а не самим туда переправляться.
На следующее утро Дарник с отдохнувшей конницей двинулся дальше по дороге на Черный Яр и к ночи добрался-таки до остерского Вересня, небольшой пограничной крепостицы, где имелся отдельный огороженный стан для купцов и вуличской дружины. На нем Дарник с конниками и расположился. Неугомонный Корней тут же вызвался ехать дальше, вернее не ехать, а идти, без коня было безопасней.
– Ну иди, – разрешил князь. – Если убьют – не возвращайся.
– То-то Всеслава моей смерти порадуется.
Староста Вересня, благодаря посланному вместе с Дарником остерскому десятскому был сама обходительность, особенно, когда увидел серебряные дирхемы. В саму крепостицу пустили одного князя с парой сотских, но для жураньцев хватило и полдюжины харчевен, которые находились на огороженном стане.
Впрочем, попировать конникам довелось лишь в первый вечер, когда они и так валились с ног от усталости. Уже на следующий день четыре сотни из них были отправлены князем на большую загонную охоту, запасать мясные харчи для всего войска.
Корней вернулся на третий день с полным раскладом исчерпывающих сведений:
– Кроме нас, собралось всего пять тысяч войск. А обещали десять или двенадцать. Бродники вообще не пришли. Тебя за опоздание костерят почем свет. Уже и главного воеводу себе выбрали – Завилу, того самого, что у тебя в плену сидел. Ты же под его знамя не пойдешь? Народ собрался самый отчаянный и это не маленькие ватаги по двадцать бойников, а целые полки по тысяче головорезов.
Подтвердил юный лазутчик и слухи о кутигурах:
– Большая орда стоит на левом берегу, двадцать или тридцать тысяч, строят плоты для переправы. Сырое мясо под седлом держат, когда пропотеет, его и едят. А для питья у коня жилу вскрывают и пьют.
– Ты хоть думай, когда глупость болтаешь, – осадил его Дарник. – Какой дурак своего коня ослаблять захочет.
– А сюда они прибежали от великого мора в восточных землях.
– Не от мора они бегут, а от других степняков, – снова поправил князь. – А раз бегут, значит не такие они и сильные.
– Не знаю, только скота и обоза у них точно нет. Одни кони. Ни пленных, ни убитых даже за выкуп не отдают, после боя всех их воронью оставляют – обычай у них такой.
Рыбья Кровь уже почти не слушал. Вольница союзников беспокоила его больше, чем количество кутигур и их суровость.
Не успел Корней еще как следует отчитаться, как в дарникский стан пожаловал-таки горделивый разодетый гонец с десятью конными хазарами от черноярского тудуна:
– Почему стоите, к нам в город не идете?
– Жду остальное войско.
– Там надо решать, как быть дальше. Войско и само подойти может.
Под разными предлогами князь задержал хазар до вечера в своем стане. А вечером спросил гонца, сможет ли он своей властью достать две лодии и одну дубицу. Гонец удивился, но ответил утвердительно. Рыбья Кровь тотчас отдал распоряжение и с двумя ватагами арсов вместе с хазарским десятком поскакал по темноте в Черный Яр. Десять верст расстояния не заняли много времени.
Сонная стража на воротах сперва отказывалась впускать дарникцев в город, но гонец держал слово: прошли и через ворота, и через охрану на речной пристани. Там правда здорово пришлось гонцу попотеть, что найти нужные лодии с дубицей и объяснить кормщикам то, что он сам толком не понимал, мол, липовский князь хочет сплавать на Левобережье и издали глянуть на кутигурский стан.
Наконец все уладилось и обе лодии с дарникцами на борту отплыли от пристани.
На широкой водной глади были только стаи уток и чаек. Когда выправились на середину реки, кормчий спросил Дарника, куда дальше. Князь указал на левый берег.
– Нет, нет, мы туда не пойдем! – решительно запротестовал кормщик.
Гребцы залопотали по-хазарски, выражая согласие со своим хозяином. Дарник кивнул арсу, и кормщик полетел в воду. Арсы обнажили мечи, и гребцы покорно снова взялись за весла. Кормщику бросили веревку и подняли на судно, но больше к кормовому веслу не пустили.
Левый берег, заросший камышами и кустами, встретил лодии безмятежно перелетающими птицами – верный признак того, что людей поблизости нет. Найдя песчаную отмель, Дарник с несколькими арсами спрыгнул на берег. В густых зарослях виднелись лишь тропы, проделанные кабанами. Прошли с полверсты – никого.
– Есть охотники на сутки остаться здесь дозорными? – спросил князь воинов.
Те молчали, потупив глаза.
– Всем дозорным будет по медной фалере, – добавил Дарник.
Вперед выступило двое арсов, за ними еще двое. Оставив с дозорными дубицу и теплые плащи, липовцы поплыли в обратный путь.
– Что, прямо здесь и будем переправляться? – с сомнением поинтересовался Копыл полусотский арсов. – Ведь коней тоже придется везти, вплавь не доплывут.
В Черный Яр они прибыли, когда уже совсем рассвело. На причале их ждал обеспокоенный своим самоуправством гонец:
– Князя Дарника воеводы просят пожаловать на совет.
– Передай, что я переношу совет на вечер, – ответил Рыбья Кровь, вместе с воинами направляясь к лошадям, чтобы ехать в Вересень.
– Не успел прибыть, а уже такую обиду им нанес! – то ли восхищался, то ли осуждал Корней, идущий рядом.
– Вторая обида будет, когда узнают, что я уже и место переправы выбрал, – усмехнулся князь, по пути оглядывая хазарский город.
По сравнению с Казгаром Черный Яр выглядел гораздо беднее, что объяснялось просто: торговые пошлины хазары брали в другом городе ниже по течению Итиля. Глинобитные одноярусные постройки с камышовыми крышами лепились друг к другу, оставляя между собой лишь узкие извилистые проходы. Миновав посад, липовцы выехали за городские ворота и скоро были в своем стане, куда уже подходило основное войско.
День для всех выдался трудным, поэтому Дарник велел ратникам отдыхать и позвал в свой шатер всех воевод. Рассказал им о положении дел и спросил:
– Все ли готово к переправе на тот берег?
Последовало продолжительное молчание.
– Ну так воеводы вроде решили на тот берег не идти, – на правах старшего по возрасту заметил хорунжий Лисич. – Хотят плавать вдоль берега и не давать кутигурам переправиться сюда.
– Все ли готово к переправе? – словно не слыша, повторил свой вопрос Рыбья Кровь.
– А колесницы и повозки тоже будем переправлять? – уточнил Лисич, всегда отвечающий за все военные припасы.
– В последнюю очередь.
– Тогда все готово. – Лисич горделиво выпрямился на своем седалище.
– Вот и хорошо. – Князь по-доброму всем улыбнулся.
– А все-таки насколько велико кутигурское войско? – спросил-подставился воевода пешцев Борть.
– Оно настолько велико, что стоит кутигурским коням раз помочиться и все наше войско смоет в Итиль.
Оказалось, что любые разговоры хорошо не только начинать со смеха, но и смехом заканчивать. Воеводы выходили из княжеского шатра хохоча во все горло.
Дело оставалось за малым – нанести союзникам еще одну обиду: сообщить, что войско устало и придет вместе с князем только утром.
