Дневники потерянной души

справедливым и имело смысл.

— По просьбе Эль-Ронта суд все же принял решение ее пощадить, и после ее клятвы о прекращении мести ее через пятнадцать лет выпустили из заключения. Это был первый такой случай.

— Значит, она жива?! — спросил я со смешанными чувствами.

— Нет, — снова огорошил меня Аргон. — Вскоре после этого она сама попросила о смертной казни.

— Но… почему? — не понял я. — Она же была свободна?

— Ее вынуждены были разлучить с сыном пожизненно, как только он родился, чтобы предотвратить любое возможное повторение войны. Один из узнавших его сказал, что это тот самый, кто звался Эль-Атаром, то есть отец Эль-Элама. Нынешний Эль-Атал не должен был видеть глаза Эль-Калад, чтобы не узнать ее, на случай, если они тоже встречали друг друга прежде. В таком случае они почти наверняка создали бы новый план воссоединения всей группы и дальнейшей мести.

К своему огромному изумлению я осознал, что сказанное им уже не шокирует меня так, как в былые времена; более того, отчасти я это даже понял.

— Так а кто же теперь правит в Риммате? — поинтересовался я после недолгих размышлений.

— Новым таром назначили Эль-Трала, отца Эль-Гола, за то, что он тогда помог нам бежать и тем самым способствовал выполнению плана.

— Разве так можно? — удивился я. — Он же всего лишь лодками заведовал!

— Его прежняя должность не имеет значения. Обычно правление передается по семейной линии, но, если правитель или правительница окажутся неподходящими для выполнения своих обязанностей, линию можно сменить на любую другую, — пояснил Аргон. — Большинство проголосовало за Эль-Трала, который осознанно рисковал своей семьей и жизнью ради общего дела. К тому же, он умен, владеет собой и заинтересован в мире и порядке в своей общине. Думаю, он будет хорошим правителем. В Четвертой общине пока будет временный тар, а потом, когда Эль-Атал подрастет, его проверят на чистоту помыслов, и, если он откажется от пути разрушения, то займет эту должность по праву.


Вдали на горизонте замаячил узкий темный корабль, с огромной скоростью скользящий по волнам в направлении берега.

— Мне пора, — кивнул на него Аргон. — Баназир… я бы очень хотел пригласить тебя присоединиться, но правила на Сейе не изменились, и, боюсь, тебе опять будут угрожать заточением, как бы я за тебя ни ручался, — сказал он извиняющимся тоном.

— Конечно же, господин, я все понимаю, — быстро заверил его я, покраснев от оказанной мне чести и смущенный тем, что он вообще пожелал позвать меня с собой.

Я знал, что, если бы это было возможно, то с радостью бы согласился. Мне почему-то захотелось еще раз увидеть Эль-Орина, когда-то так пугавшего меня, и бывшего порой таким жестоким по отношению к моему хозяину. Возможно, я не до конца простил его, но давно уже ушли те бушующие негодование и ярость, которые я испытывал в первые годы. Ушли, когда я начал немного понимать его. И мне хотелось увидеть Эль-Анир, теперь уже новую правительницу Сейи, такую мудрую и проницательную, запомнившуюся мне после одного-единственного разговора, и ее миролюбивого спокойного мужа Эль-Вара. Хотелось вновь пройтись по горячему темно-желтому песку, увидеть мерцающие белые стены зданий и погулять в прохладной тенистой роще. И найти ту самую точку на берегу, где когда-то нестерпимо ярко полыхал костер, лижущий языками пламени чернильное ночное небо. Внутри с прежней силой всколыхнулись воспоминания, и губы мои дрогнули.

— В следующий раз мы сможем поговорить подольше, — с улыбкой обнадежил меня странник. — Я пошлю тебе весточку.

Он наклонился и обнял меня на прощание, дружески похлопав по спине.

— Отец! — вдруг послышался тревожный возглас со стороны тропинки.

Ко мне со всех ног неслись Шали и Мена с оголенными топорами наперевес.

Я не сразу понял, что происходит.

— Прочь от него, нечисть серая! — заорал Шали, с разбега замахиваясь топором на Аргона.

Реакции чужаков на атаку были мгновенны. До того, как я успел произнести хоть слово, Аргон вздернул руку, и мой сын резко отлетел в сторону, а топор выпал из его руки, со звоном ударившись о камень. В ответ на это с громким рычанием на странника набросился Мена. Аргон молниеносно увернулся из-под удара, раз, другой, приседая и отпрыгивая так, что глазу было почти не уследить за его движениями.

— Стой! — в ужасе закричал я сыну, обретя дар речи и пытаясь схватить его сзади за локоть. — Не трогай его! Он мой друг! Стой!!!

Я не заметил, что Шали за моей спиной уже снова поднялся на ноги, улучив момент, когда цель была прямо перед ним. Его тяжелый топор, метко брошенный им с короткого расстояния, со всей силы вонзился в грудь Аргона. На серую тонкую рубашку брызнули темно-вишневые струйки крови, и странник рухнул на землю.

У меня помутилось в глазах и к горлу резко подкатила тошнота. На коленях я подполз к упавшему, то хватая его за руки, то пытаясь прижать к его ране край своей туники. Выдернуть топор я не решался, боясь сделать еще хуже.

Лежащий захрипел, пытаясь что-то сказать, и кровь полилась из его рта, стекая на прибрежный песок.

Но тут в моей голове сами собой возникли слова.

«Не… твоя… вина».

Еще одно мгновение на меня пронзительно смотрели светло-серебристые глаза; затем взгляд их расфокусировался и искры резко потухли.

Оба моих сына силились оторвать меня от него и увести прочь, словно для них это был не умирающий на их глазах и от их же рук человек, а некая досадная помеха, которую они успешно устранили.

— Пошли отсюда, отец! Эти черти тебя в свои сети не заманят! Освободили мы тебя от них!

Не оборачиваясь, я завыл так дико, что они в испуге отпрянули.

Тут со стороны воды, словно в унисон с моим отчаянием, зазвучал тот самый боевой крик чужаков на невыносимой высочайшей ноте. Клич, которым они отпугивали дикарей. Клич, которым они отпугивали нас.

С уже причалившего корабля сошло пятеро мужчин, вооруженных блестящими стержневыми пистолетами. Но они не стреляли. Они лишь хором издавали звук.

На пике звуковой волны мои сыновья не выдержали и, зажав уши, побежали, спотыкаясь и чуть не падая, обратно к деревне; их лошади, обезумевшие от страха, ускакали еще раньше.

А я остался, упав возле Аргона и вцепившись в него, хотя, казалось, голову мою вот-вот разорвет на части.

Меня не сразу смогли оттащить и подбежавшие чужаки. А я не сразу осознал, что все еще вою, не переставая, и что из левого уха горячей струйкой течет кровь.

Я готов был к тому, что они схватят и убьют меня, приняв за одного из атакующих. Однако меня не тронули, а Аргона на носилках быстро унесли на корабль.

— Пожалуйста! — выкрикнул я, с трудом поднимаясь на ноги и бросаясь вдогонку последнему чужаку, на миг задержавшемуся у сходен. — Возьмите меня с собой!

Он резко обернулся, прошив меня взглядом холодных глаз.

— Твои сородичи напали на одного из нас без причины. Это означает войну. Он успел попросить за тебя в последнюю минуту, иначе ты был бы уже мертв. Уходи.

— Я не такой, как они! — умоляюще прошептал я, хотя во мне горел стыд оттого, что я отрекаюсь от собственных детей. — Я его друг…

Только сказав это, я понял, как, должно быть, разгневал стоящего напротив.

— Уходи, — коротко повторил он, не меняя выражения лица. — И предупреди свое племя, чтобы держались от нас подальше. Нам не нужны еще смерти.


Развернувшись, он скрылся на корабле. Быстро поднятые сходни бесшумно задвинулись обратно в гладкий выгнутый корпус, и судно заскользило по волнам, отдаляясь от меня. Я обессиленно застыл у самой воды, пока корабль вновь не превратился на горизонте в маленькую темную точку.

* * *

Ками, должно быть, тайком от меня рассказывала детям и про раннюю смерть моего хозяина, и про мое плавание на остров, и про давний визит Эль-Ронта к нам в дом. Я знал, что сама она побаивалась Маура при его жизни, несмотря на его искренне доброе отношение к ней, и все мои последующие странности связывала с моей дружбой с «чужим народом». Они слышали это с детства. Они хотели вернуть меня к нормальной жизни в деревне, спасти мое доброе имя и их собственное.

Их попытка меня спасти окончательно убила мой рассудок.

Но я сам воспитал таких сыновей. Я сам ничего не сделал для того, чтобы научить их терпимости к неизведанному и непонятному; чтобы научить их миролюбию и уважению к любой форме жизни.

В гибели Аргона, поверженного моим сыном, виновен был только я. Как и в гибели Трагальда, даже возможности хороших намерений которого я не хотел допускать. Как и в гибели Маура, который оказался в огненной камере один, и совершил роковую ошибку из-за того, что Трагальд вовремя не успел его предостеречь.

В тот момент я чувствовал, что собственноручно разрушил до основания весь тот хрупкий мир, которого с таким трудом удалось добиться моему хозяину благодаря его посредническому дару. С новой силой на меня обрушилось всепоглощающее тяжелое горе, так давно упрятанное на самое дно души, изо всех сил забиваемое хламом повседневности.


Внезапно я понял, что не могу вернуться домой. Дома у меня больше не было. Мои родственники стали для меня более чужими, чем те чужаки, которых я раньше так боялся.

На миг мелькнула мысль снова добраться до Карнин-гула; но, даже если бы это и удалось мне, как я мог посмотреть в глаза Эль-Ронту после всего, что произошло?..

Плетясь вдоль берега, я постепенно отдалялся все больше от родной деревни, пока не перестал узнавать местность. Лишь тогда, окончательно изможденный, я вновь опустился на гальку, тяжело дыша.

Мои рано поседевшие спутанные кудри трепались на холодном ветру, морская соль щипала ноздри, в горле пересохло от жгучей жажды, а в голове разрозненные обрывки мыслей складывались в древний напев, всплывший из глубин моей памяти, теперь уже навсегда пополненной грузом инородных знаний:

      Дой бен-у шанитсар, лaмие,
      Ма баах, ан вьeта бай мье.
      Дой кар-у «анyн дой амура»,
      Касaр ма, ан кaлан а-те… [3]

Сквозь густую пелену слез мне казалось, что я вновь вижу перед собой родные серые глаза с веселыми дикими огоньками. Эти глаза манили меня к себе, звали, звали…

Я не заметил, как вошел в воду; сперва по колено, затем все глубже. Вокруг моих плеч колыхались бескрайние серые волны, и вскоре я не видел уже ничего, кроме них.









* * *

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Строки неизвестного автора о гибридах (примерный перевод с языка пришельцев).


Арен ак-ла — серколлир,
Станат гардай фьорт венмир.

Син се фраа ан ир луйан,
Таурт сул бье, хаоль шъан.

Тлаг ан сьел ла, ант ан урт,
Трагир эллан, орэй сурт.


Имя нам — разделенные пополам,
Память, преданная чужим телам.

Рассветная тень и предзакатный луч,
Темный лик луны и солнце меж туч.

Огонь мы и лед, погибель и свет,
Осколки тех звезд, чей выгорел след.



* * *

ПРИЛОЖЕНИЕ II

Перевод имен пришельцев (в порядке появления в тексте).

Эль-Таур — Темная звезда
Эль-Орин — Горящая (огненная) звезда
Эль-Ронт — Каменная звезда (алмаз)
Эль-Ригат — Радужная звезда (самоцвет)
Эль-Виал — Ускользающая