Добрались мы без приключений, и вот уже частые деревья перед нами расступились, и в поле зрения возникло оно — Море. Величественное и необъятное, о котором я знал только понаслышке от соседских мальчишек, чьи хозяева были торговцами и изредка наведывались к берегу. Детей туда не пускали под страхом смерти, пугая рассказами о нечисти, таившейся в прибрежных кустах, и о морских чудищах, в безлуние выплывающих из глубин и пожирающих неосторожных путников. Тогда я свято верил во все небылицы, и ночами дрожал от страха, закутавшись в одеяло и прислушиваясь к каждому шороху и скрипу, боясь, что неведомые существа, минуя свои владения, придут пожирать и меня.
Мы достигли пристаней, и детские страхи разом рассеялись при виде обычной каменистой прибрежной полосы с редкими кустиками, и умело сооруженных деревянных сходен. Чудищем можно было считать разве что покачивающийся на волнах длинный узкий корабль чужаков, беспарусный и без всякого намека на весла, но с высокой и объемной гладкой трубой посреди палубы, непонятно для чего предназначавшейся.
Однако еще больше, чем диковинный корабль, меня заворожило само Море — о том, что на самом деле это целый океан, я не знал, и просто изучал, затаив дыхание, огромную массу воды, простирающуюся до самого горизонта, насколько хватало глаз.
Маура слез с лошади, и я помог ему присесть на один из больших камней, чтобы немного перевести дух — долгая езда все же утомила его.
— Видишь вон ту каменную башню за холмами? — указал он пальцем. — Ее построили чужаки много веков назад. Там внутри ступени, они кажутся нескончаемыми. Я в детстве любил по ним взбегать на самый верх, ни разу не останавливаясь. И сам с собой соревновался, как быстро смогу это сделать. Другие мальчишки отказывались играть. Поднимались на два-три проема, потом выходили обратно, называя это глупой затеей. А все потому, что там очень темно, и чем выше, тем темнее. Зато сверху открывается невероятный вид — с одной стороны на море, с другой — на все окрестные деревни. Солнце светит так ярко, будто висит прямо над головой, ветер такой свежий, что кажется, будто улетаешь вместе с ним…
— Как красиво… — завороженно прошептал я. — Хотел бы я это увидеть…
Из квадратной кабины недалеко от центра палубы показалась высокая фигура в серой куртке и брюках. Сойдя на пристань, чужак быстрыми шагами приблизился к нам, кивнул мне в знак приветствия, и опустился на одно колено напротив моего хозяина, знакомым жестом положив свои руки поверх его подрагивающих от усталости пальцев.
— Маура… Посмотри на меня.
Подчинившись, сидящий медленно поднял глаза.
В долгом взгляде Эль-Ронта читались тревога и горечь, когда он изучал осунувшееся лицо хозяина; но вот уголки его губ чуть приподнялись, и мерцающие стальные глаза затопило еще более сильное чувство. Маура вздрогнул, не ожидая прощения. И слабо улыбнулся в ответ.
— Плавание будет тяжелым, — тихо сказал Эль-Ронт. — Но следующий корабль только через месяц. Я не могу оставить тебя здесь.
— Я буду мешать твоей работе, — покачал головой Маура.
— Даже не думай об этом, — решительно отрезал правитель.
Оставив нас вдвоем, он ушел обратно в кабину, перед этим легко проведя рукой по плечу сидящего.
— Вы что же… с ними поплывете? — севшим голосом спросил я, чувствуя, как все внутри обрывается от этого неожиданного поворота событий.
— Прости, Бан. Но мне и правда нужен отдых. На Сейе спокойно. А вы отдохнете от меня, — подмигнул он.
— Тогда и я с вами!
— Об этом и речи быть не может. У тебя же семья. Как они без тебя? Скоро ведь и холода начнутся. Давай-ка быстро дуй назад, и приглядывай там за всеми делами. Ты уже взрослый, у тебя все отлично получится.
— Но вы… вернетесь? — едва прошептал я.
— Я… постараюсь, — ответил он после паузы, отводя глаза.
Спросить, когда, я уже не посмел.
Тут с корабля донесся голос Эль-Орина:
— Маура, бeн-а ка! Лае фтар! [2]
Мой хозяин быстро, порывисто обнял меня и поцеловал в лоб. Это мимолетное прикосновение сухих потрескавшихся губ словно отпечаталось на моей коже горящей меткой, пронзив меня насквозь безысходной болью прощания.
— Береги себя, Бан. Будь счастлив. — И, зажав в руке мешок, он направился к пристани, ни разу больше не оглянувшись.
* * *
Вернувшись в Лабин-нег, я никак не мог собраться с мыслями. Перебирал в памяти все случившееся с нами, пытался изо всех сил связать воедино слишком сложную для меня цепочку событий. Мне трудно было смириться с тем, что хозяин так неожиданно и так легко расстался со мной (бросил меня, шептало рабское чувство собственности), хоть я и понимал, что, после всех перенесенных испытаний, отдыха он, несомненно, заслуживал; и что присоединиться к нему, покинув жену и ребенка, я просто не имел права.
Первое время я старался любым способом отвлечься от тоски, которая охватывала меня всякий раз, когда я проходил мимо каморки, где он так недавно работал, когда я сидел за обеденным столом, где его место пустовало. Я хотел убедить себя в том, что с ним все хорошо. Но всплывшие в памяти картины не давали покоя, и изнутри неустанно грыз страх, что хозяина я больше не увижу никогда. Тревога охватывала меня все сильнее с каждым днем, пока наконец я не смог противостоять ей.
Когда, по моим напряженным подсчетам, прошел уже месяц, я приказал жене смотреть за имением, собрал дорожную сумку и двинулся в путь пешком. Я шел целый день и вечер почти без остановки, и знакомая теперь тропа сама привела меня к берегу, где, притаившись у небольшой пристани, я ждал корабля — и, к своей радости, дождался — еще той же ночью. Чужаки, почти невидимые в безлунной ночи в своих черных прилегающих одеждах, бережно снимали с корабля какой-то груз. Помня о том, что все они умеют видеть в темноте, я не надеялся, что она скроет меня от их глаз, поэтому был предельно осторожен.
Мне чудом удалось проскользнуть мимо, пригнувшись за длинными ящиками, и я очутился на палубе, тут же найдя себе укрытие позади узких высоких бочек, рядами стоявших у внутреннего края борта.
Я проснулся от тоскливого крика чаек и с трудом потянулся, расправляя окоченевшие члены. Осторожно высунувшись из-за крайней бочки, я увидел, что на палубе нет ни одной живой души. На всем корабле стояла полная тишина, не было слышно ни звука голосов, ни шагов по чуть поскрипывающим доскам. Я осмелился выйти.
Корабль словно сам выбирал курс по бесконечным волнам, уверенно следуя вперед. Подняв взгляд от воды, я увидел линию между голубовато-серым небом и темным океаном. Из-за этой подернутой дымкой черты медленно поднималось солнце.
Нос корабля стремительно рассекал волны. Скоро мы доплывем до горизонта, и тогда… Тогда мы упадем с края земли! — пронеслась мысль. Что там, за краем? Мне вдруг привиделась необъятная воронка, захватывающая все поле зрения, засасывающая в серый туман, в котором только пустота, ничто, небытие — и стало жутко. По телу пробежала дрожь, сильно закружилась голова, и я грохнулся на палубу, борясь с тошнотой и почти теряя сознание.
— Эль-Кер, таaгн! Кель та? [3]
Никакой воронки не было, я лежал на прохладных гладких досках, а надо мной склонились темные лица, выглядящие не слишком приветливо.
Чужие переговаривались между собой, спрашивали меня о чем-то, но я, конечно, не мог ответить. Мне помогли подняться и заставили сесть на скамью, и через некоторое время среди них нашелся один, который хорошо говорил на нашем языке. Кажется, он был также и старшим по чину.
— Что ты здесь делаешь? Откуда ты? — обратился он ко мне, встав перед скамьей.
— Я… я Баназир… Из Сузатт… — пролепетал я, еще не придя в себя от нашедшего на меня только что странного видения.
— Мне это ни о чем не говорит. Отвечай, что ты здесь делаешь.
— Я… плыву на вашем корабле…
Двое чужих, что помоложе, не смогли скрыть веселья — их рты растянулись, сложенные два пальца дотронулись до щек. Старшие сурово повернулись к ним, и их лица снова приняли нейтральное выражение.
— С какой целью ты здесь находишься? — уже более жестко спросил стоящий передо мной беловолосый чужак, подчеркивая каждое слово.
— Я хочу увидеть своего хозяина, — ответил я чуть слышно, совсем смутившись. — Он тоже… уплыл…
— Элaй, дой етyкк анyн [4], — сказал тот, что первым обнаружил меня.
Его товарищ кивнул, и снова повернулся ко мне.
— Ты хочешь попасть на Сейю? На остров?
— Да, да, — закивал я обрадованно. — Мне нужно на Сейю!
— Хорошо, что мы туда направляемся, — заметил тот, обращаясь и ко мне, и к своим. — А то бы пришлось избавиться от лишнего груза.
Остальные уже свободно заулыбались, и я с облегчением тоже расплылся в улыбке, поскольку абсолютно не понял, какой груз имелся в виду.
Мне действительно повезло, что корабль шел именно на нужный мне остров, и что эта группа чужаков была не из враждебных; иначе я бы никогда не узрел прекрасных берегов Сейи. Они, видимо, все же поверили мне, что я не шпион, и после утомительных пяти дней качки на волнах с чистой совестью передали меня в руки стражников у причала.
Примечания:
[1] Сердце мое.
[2] Маура, иди сюда! Мы отправляемся!
[3] Эль-Кер, посмотри! Кто это?
[4] Оставь, он ничего не понимает.
Глава 26 - Золотой остров
До последнего я надеялся, что, достигнув берегов Сейи, обнаружу хозяина в добром здравии. Разве не за тем Эль-Ронт взял его с собой на остров, чтобы раз и навсегда избавить от страданий неким чудодейственным способом, известным только им, чужакам, долгоживущим и всезнающим? Я только удостоверюсь, что с ним все в порядке, что мои собственные ночные кошмары были не более, чем нелепым наваждением, и вернусь обратно. А может, даже дождусь, пока он соберется возвращаться, и домой мы поплывем вместе…
Безмолвные чужаки не отпускали меня ни на шаг, пока не появился Эль-Ронт собственной персоной. Выглядел он сильно постаревшим и усталым, и у меня тоскливо заныло под ложечкой.
— Твоя преданность достойна уважения, — приблизившись, обратился он ко мне. — Но тебя могли убить за попытку проникнуть сюда.
— Где… мой хозяин? — прошептал я пересохшими губами.
Эль-Ронт жестом указал мне следовать за ним, и двинулся по узкой белой тропинке между холмов, ведущей к одноэтажным прямоугольным зданиям.
Дверь была приоткрыта, и я осторожно вошел в комнату.
Маура сидел у большого открытого окна, отрешенно глядя на покачивающиеся вдали верхушки деревьев. Услышав шаги, он повернулся, и на лице его отразилось изумление.
— Бан!
Он резко встал, опираясь на подлокотники, но покачнулся и вновь опустился в кресло.
Я подбежал к нему и присел у его ног, уткнувшись лицом в мягкую ткань его простой длинной рубашки и охватив руками его колени. Не выдержав, я заплакал, хоть и знал, как ему тяжело видеть мои слезы.
— Бан… Ну что ты здесь делаешь? — устало, но ласково спрашивал он, и я чувствовал, как его теплые ладони гладят меня по голове. — Ты меня и на краю света достанешь…
— Достану, хозяин! — поднял я мокрое лицо, и он тихо рассмеялся, вытирая мои слезы.
Мое сердце сжималось при взгляде на его еще больше
Можно оставить полный текст, создать раздел с названием произведения, и добавлять в него уже отдельные главы)