Дневники потерянной души

липким напитком. Я вскочил, ахнув от неожиданности и неприятных ощущений.

Тут уж Маура не выдержал.

— Зачем вы это делаете?! — крикнул он гневно, тоже вскакивая из-за стола.

Чужачка была невозмутима, как каменная статуя.

— Разве ты видел меня прикасающейся к твоему рабу или к этой посуде? — спокойно вопросила она, еще больше сужая щели глаз.

— Я бы ответил вам на этот вопрос, — Маура сжал и разжал кулаки. — Если бы это не был ваш дом.

Она удовлетворенно наклонила голову.

— Бан, ступай, переоденься во что-нибудь сухое, — обреченно повернулся ко мне хозяин. — Тебе же так неудобно будет.

Под победоносным взглядом Эль-Калад я направился к двери.


Переодевшись в шатре и немного успокоившись, я стал дожидаться возвращения хозяина. Оба наших товарища по-прежнему крепко спали. Хотя Аргону отдыха требовалось меньше, он, должно быть, накапливал его впрок, зная, что нам предстоит еще долгий путь до Гона, а вся ответственность теперь, за отсутствием Эль-Орина, лежит на нем.

Меня шатало от усталости, но даже после сытного ужина сон почему-то не шел. Решив еще немного подышать воздухом, я снова вышел в темноту; и, по случайному совпадению, как раз тогда, когда из низкой пристройки напротив показался мой хозяин со своей спутницей. Но направились они вовсе не обратно к месту нашей ночевки, а в противоположную сторону, к зловеще чернеющему невдалеке густому лесу, который простирался прямо за полосой жилых помещений.

Любопытство пересилило страх, и я вошел за ними в узкий просвет между стволами. Вскоре деревья расступились, и перед нами возникла еще одна широкая поляна, на которой находилось несколько маленьких круглых водоемов, с окружавшими их по периметру гладкими каменными ступенями. Эль-Калад уже начала подниматься по ступеням, как вдруг разом обернулась, почувствовав мое присутствие, хотя я старательно и как можно тише прятался за деревьями на краю поляны.

— Опять? — негодующе сверкнула глазами правительница. — Его я сюда не звала. Мы должны остаться наедине.

Маура мельком оглянулся на меня, затем снова повернулся к ней.

— Разве мой друг может помешать нашему разговору?

Сойдя обратно с постамента, она встала напротив него, все равно оказавшись выше на целую голову.

— Он не твой друг. Он твой раб.

— К чему постоянно об этом упоминать, тари? Мне совершенно безразлично, кем он считается в обществе.

— Тебе безразлично — и все же ты не забываешь употреблять мой титул.

— Я различаю между уважением и унижением. И пока это зависит от меня, я буду следовать этому пути.

— Ты неглуп.

— По сравнению с кем? — сухо поинтересовался хозяин.

— По сравнению с тебе подобными, — снисходительно ответила женщина. — Сядем. — Она бесшумно опустилась на ступеньку у самого водоема, подбирая подол светлого платья, под которым были надеты легкие брюки.

Маура присел на прохладный мрамор.

— Сюда я прихожу, когда хочу побыть в тишине, — заявила чужая и, повернувшись ко мне, добавила: — Ты смотри на воду. Кристаллы меняют цвет.

Покорно я сел у самого водоема, хоть и начал смутно понимать, что это была очередная уловка, призванная отвлечь меня от ведущегося разговора.

Но кристаллы и правда отражали и преломляли лунный свет, и тонкие серебристые лучики переплетались в прозрачной воде причудливым волшебным узором. А если я наклонял голову, то грани их переливались то синими, то красными бликами, постепенно все больше завораживая.

— Аф те — таaгн ан-мaе [3], — сказала она моему хозяину.

Тот поглядел на нее, но продолжил общение на нашем языке, не желая смущать меня.

— У вас здесь очень интересно. Эта поляна на редкость красива, я не видел таких даже в Карнин-гуле.

— Сними обувь, — ни с того ни с сего предложила правительница. — Можешь окунуть ноги.

Видя, что мой хозяин медлит, она первая развязала свои сандалии, обнажив темные ступни с непропорционально длинными пальцами и опуская их в воду. Маура не стал дольше отказываться, стаскивая мягкие иноземные сапоги и присоединяясь к ней. По воде пошла рябь, и я невольно взглянул вверх на сидящую пару.

— Вода притягивает, расслабляет, ты согласен? — обратилась она к хозяину.

— Согласен, — серьезно ответил Маура, изучая голубое озерцо.

— Хорошо. — Ее сухой голос обрел интонацию. Если бы она была обычной женщиной, я бы сказал, что этот тон выражал дружелюбие. — Ты чувствуешь, какая сегодня ночь?

— Прохладная. Спокойная. Ночь, которая вызывает не страх, а желание стать с ней единым целым.

— О да, Эль-Маур, — удовлетворенно кивнула она. — Единым целым. Это ночь с полной луной. Ночь любви.

Я удивленно разинул рот от таких речей и от диковинного обращения; но ее собеседник внешне оставался невозмутим.

Затем передо мной возникла еще более поразительная картина. Женщина приложила два пальца к середине лба моего хозяина, и медленно водила ими вверх-вниз, хотя у него не имелось и намека на темную вертикальную впадину, украшавшую лбы всех чужих. Щель ее рта приоткрылась, и она придвинулась ближе, неотрывно глядя ему в глаза.

Мне в одночасье подумалось, что если бы такая представительница противоположного пола подбиралась ко мне, я бы отпрянул с брезгливой жутью. Их женщины, так же, как и мужчины, были напрочь лишены внешней привлекательности — во всяком случае, на наш привычный вкус.

Но Маура поднял руку, и стал такими же нежными, ритмичными движениями скользить двумя пальцами вдоль углубления на лбу Эль-Калад. Она явно была не против, и оба, казалось, уже абсолютно не замечали моего присутствия. Я недоуменно наблюдал за этими странными ласками, гадая, собираются ли они все же уединиться, или я стану свидетелем полного интимного ритуала.

Однако в тот момент, когда их ладони уже были сцеплены и пальцы переплетены, мой хозяин неожиданно отодвинулся, опустив голову.

— Что случилось? — непонимающе спросила правительница.

— Я… очень устал, — ответил Маура. — Мы сегодня с утра шли почти без привалов. Простите меня. Я должен отдохнуть. — Он покачнулся и изможденно потер глаза.

С почти видимым сожалением она отняла руки, вставая с белых ступеней и подбирая свои сандалии.

— Возвращайся в шатер и отдохни. Продолжим наш разговор завтра.

* * *

Когда мы добрели до нашего временного пристанища, я выдохнул с облегчением, радуясь решению хозяина прервать действо на поляне; хотя меня мучила постыдная мысль, что какая-то часть меня все же не прочь была на это посмотреть. Но больше всего хотелось снять обувь, вытянув ноги на мягкой подстилке, и наконец погрузиться в сон.

Однако, к моему пущему изумлению, Маура тут же бросился будить Аргона.

Странник с трудом открыл глаза, глядя на склонившееся над ним встревоженное лицо.

— Надо бежать, — быстро проговорил мой хозяин. — Иначе отсюда не выбраться.

— Что? Почему? — пробормотал лежащий, приподнимаясь на локте.

— Тот наемник, который напал на Эль-Орина, был от Эль-Калад.

— С чего ты взял? — окончательно проснулся Аргон.

— Я увидел… случайно, — замешкался Маура. — Она открылась мне по неосторожности. Мы… общались.

— Ты говорил с ней? Когда ты успел?

— Она пригласила нас поужинать посреди ночи, потом всячески старалась избавиться от Бана, а вас с Роиром просила не будить. Если тебя это не настораживает, можешь оставаться.

— Ты обвиняешь ее в предательстве? — спросил странник, не став допытываться о подробностях.

— Я увидел, что она пытается хитростью заманить меня на сторону врага. Она с кем-то в сговоре… С мужчиной, одним из вас. Черные волосы, узкое, жесткое, суровое лицо, должно быть, примерно ее возраста… Это же и есть Эль-Таур? — вдруг догадался он.

— Вряд ли кто-то еще… — задумчиво проговорил Аргон. — Ты уверен в том, что говоришь? — перевел он взгляд с него на меня и обратно. — Вы оба уверены, что это не ложное обвинение?

— Она вела себя очень-очень странно, господин, — подтвердил я. — Как будто задумала что-то совсем нехорошее…

— Хочешь убедиться сам, когда тебя кинут в темницу? — продолжил Маура.

Обувшись и мгновенно собрав свои вещи, странник склонился над Роиром, тряся его за плечо.

— Вставай!

— Отцепись, Кенкани, — недовольно пробурчал спящий. — Третий раз за ночь… Пошла ты к чертям болотным… — он отвернулся на другой бок.

Аргон одним движением вздернул его за тунику, заставив сесть.

— А-а-а! — испуганно воскликнул Роир, резко просыпаясь. — Не надо! Я ничего не сделал! Не трогай меня!

— Собирайся, мы уходим, — бросил разбудивший, отпуская его ворот.


Мы бежали в темноте, продираясь сквозь бурелом, пока не достигли низких пристроек почти у самой реки.

— Эль-Гола! Эль-Гола! — громким шепотом позвал мой хозяин, и я удивился, когда уже после второго оклика из-за дверей послышался усталый заспанный голос мальчика:

— Кель та? [4]

— Маура. Брен-а, тaйнт-а лурьм. [5]

Тот сразу бесшумно открыл.

— Нам нужна твоя помощь, — выдохнул Маура.

Эль-Гола разбудил своего отца, находившегося в помещении неподалеку, и Аргон в двух словах объяснил ему ситуацию.

— Эль-Ар, я тебе благодарен за то, что ты доставил моего сына сюда в целости и сохранности, — сказал тот, наскоро застегивая куртку и поправляя серые волосы. — Но я не имею права рисковать своей семьей.

— Мы пытаемся остановить войну, — молвил Аргон. — Если мы потерпим поражение, вскоре вся ваша община окажется в плену врага. Ты рискуешь не только своей семьей, но и всеми мирными группами.

— Даже если я дам вам лодки, я не смогу предотвратить погоню, — предостерег его собеседник. — Это все может оказаться напрасным.

— Возможно, погони и не будет, — сказал странник. — Тари сама себя подставила, сказав, что мы не представляем опасности. Теперь у нее нет никаких оснований высылать погоню за своими гостями из дружеской общины. Если же она это сделает, то навлечет на себя еще больше подозрений от собственных подчиненных.

— Я бы не поверил, если бы сам уже не заподозрил неладное, — после некоторых сомнений ответил тот. — Несколько дней назад отсюда по направлению к восточному заливу были тайно выпущены лодки. Грузы доставлялись без нашего ведома. Если это правда, то нужно срочно оповестить кмертар [6].

— Не сейчас, Эль-Трал, — возразил Аргон. — Сейчас нам нужна секретность. Мы должны оказаться как можно дальше отсюда.

— Отец, пожалуйста, помоги им, — тихо попросил за нас Эль-Гола.

Чужак повернулся к нему, сверкнув глазами.

— Иди к своей матери и оставайся с ней, — приказал он сыну. — Не рассказывай ничего ни ей, ни Эль-Сатр. Скажи, что мне поручили срочное дело, оно может затянуться. Держи заслон. У них не должно быть ни единой мысли об этом. Тебя здесь тоже не было. Я вернусь, когда смогу.

Эль-Гола медлил, явно тревожась за отца.

— Иди! — повторил тот уже более жестко.

Быстро прижав ладонь к его ладони, мальчик покорно склонил голову. Но перед тем, как окончательно подчиниться приказу, он все же порывисто обнял моего хозяина на прощание. По пристальному взгляду его отца можно было догадаться о его недоумении. Тесный физический контакт, по всей видимости, был принят только между членами семьи, да и то нечасто — в обществе, где читались мысли, слишком легко было застать собеседника врасплох. Но Эль-Гола,