Дневники потерянной души

переводя взгляд то вверх на бесстрастное угловатое лицо, то обратно, борясь с противоречивыми эмоциями и нервно закручивая ус.

— Бери, — спокойно сказал ему странник. — На этих деньгах нет ничьей крови.

Еще поколебавшись, тот наконец принял поданное, и Калимак довольно схватил вожделенную обновку, решив не брезговать щедростью нашего нового знакомого.

— Спасибо, — кивнул он ему, когда мы отошли от прилавка. — Вот уж не ожидал от тебя!

Коротко вздохнув, странник предпочел промолчать.

— Лошадь-то где? — поинтересовался Маура у друга. — Ты же за этим шел?

— Да не продают они здесь лошадей, оказывается, — огорченно ответил Калимак, аккуратно складывая рубаху и пряча в свой мешок. — У самих, говорят, мало. В Зарак меня послали, представляешь. Говорят, там есть главный заводчик, у него спроси. Так я говорю, это ж батя мой и есть! А они, мол, что ж ты у своего бати не взял? А я им — так кто-то из ваших грязных подонков моих же животинок и стырил нынче ночью! А они говорят — не нарывайся, ублюдок. Да если бы у них у всех по нескольку ножей и топоров с пояса не свисало, я бы их враз положил, тварей!

— Значит, хорошо, что у них были ножи и топоры, — прервал его пламенную речь Маура. — Нам только еще одной драки не хватало.

— Черт, значит, все-таки придется пешком тащиться, — обреченно подытожил Калимак.

— А та лошадь, что в стойле у трактира была? — вспомнил вдруг я. — Мы ее купить не можем?

— Хмм… а это мысль! — одобрил мой хозяин.

— Так она ж заморена совсем! — воскликнул Калимак. — Все равно в первый же день под поклажей сдохнет!

— Ну, выхода у нас особо нет, — пожал плечами Маура. — Не будем ее под завязку загружать, авось не сдохнет. Надо надеяться только, что нам ее продадут.

На дело направились мы с Калимаком — он, как наиболее представительный, а я, чтобы в случае чего умерить его излишнюю наглость и задиристость. Лошадь, как оказалось, принадлежала не кому-то из постояльцев, а самому владельцу кабака. После очередных долгих попыток сторговаться, он наконец снизошел до двух золотых слитков — неслыханная цена за лошадь, тем более за такую костлявую; и, к тому же, явно последние деньги Аргона, который на нас основательно разорился. Впрочем, странник ничем не выказывал своего возмущения по этому поводу.

Когда мы вернулись с едва ковылявшей лошадкой, Калимак тут же принялся откармливать ее купленными яблоками, которые исчезали одно за другим со смачным хрупаньем.

— Назову ее Ночка, — с гордостью сказал он. — Теперь быстро окрепнет. Этот скряга, похоже, долго ее голодом морил, сволочь он недорезанная.

— Да уж, если бы ее не вызволили, то судьба у нее была бы еще печальнее, — согласился Аргон, с горечью проводя рукой по выступающему хребту животного.

Издав короткое ржание, лошадь вдруг благодарно уткнулась мордой ему в грудь, и он, взяв из мешка яблоко, растроганно скормил его ей.

Мы все наперебой оглаживали несчастное животное, словно пытаясь компенсировать недостаток любви и ласки в былые годы. Затем, тщательно проверив, нет ли на вороной шкуре ран или подпалин и ощупав ноги лошади, Калимак все же навесил на нее малую часть нашей поклажи, наиболее легкую, и взялся за потертые кожаные поводья:

— Ну, пошли, что ли.


Мы были уже на окраине деревни, когда на тропинке впереди показалась идущая нам навстречу молодая женщина с большой крытой корзиной, и резво бегущая рядом с ней вприпрыжку маленькая девчушка, очевидно, ее дочь.

Узрев нашу необычную процессию, девочка радостно подбежала к нам, принялась разглядывать любопытными голубыми глазищами. Маура улыбнулся ей, и, присев на корточки, протянул огромное красное яблоко. Она без смущения его цапнула, уже поднесла ко рту…

— Лекки! Брось! — женщина подбежала к ней, с силой выбивая яблоко из детских ручонок. Девочка громко заревела. Ее мать схватила ее и утащила куда-то за сараи, напоследок бросив на нас злобный взгляд.

— Да что тут такое творится?! — не выдержал мой хозяин. — Ясно, что мы нездешние, но не враги же! Мы ничего им не сделали. Или я ошибаюсь? — уточнил он. — Может, им есть за что мстить тебе?

— Им не важно — мстить ли мне или тем, прежним, — пояснил Аргон. — Все на одно лицо. Они не простят того, что случилось с их близкими.

— С их близкими? Что с ними случилось?

— Видишь тот лес? — Аргон указал пальцем. — Каждые несколько месяцев кто-нибудь из жителей этой деревни там исчезал. Бесследно. В основном женщины и дети. Прошло уже достаточно много лет с тех пор, как это прекратилось. Но их память еще свежа.

— Та девочка совсем не боялась, — отметил Маура.

— Только потому, что она слишком мала. Ей еще не успели объяснить, кто опасен.

— Эй, посмотрите, — вдруг встревоженно сказал Калимак, придерживая переминающуюся лошадь за поводья.

За разговором мы и не заметили, как вокруг нас стала собираться группа людей, подтягиваясь все ближе. С десяток мужчин с топорами и дубинками, и даже две-три девушки, крепко удерживающие в руках заточенные грабли. Глаза их сверкали гневом.

— Идем и не оглядываемся, — быстро скомандовал Аргон, подгоняя нас. Чувствовалось, что с подобными ситуациями он уже не раз сталкивался.

Мы гуськом зашагали к деревенской ограде, спинами ощущая надвигающуюся сзади волну ненависти.

Маура наполовину вытянул нож из чехла.

— Нет, — тихо предостерег его Аргон. — Бросишь факел в осиное гнездо.

Оружие тут же было спрятано.


Только оказавшись далеко за воротами деревни, где нас скрывали холмы, мы смогли вздохнуть свободно.

— Чудом ушли, — угрюмо покосился Маура на Аргона. — Они вот-вот готовы были напасть.

— Их трусость сыграла нам на руку.

— И зачем мы только с тобой связались! — в сердцах бросил Калимак, сжимая в кулаке поводья. — Из-за тебя нас чуть всех не перебили к чертям!

— Вы уверены, что были бы в полной безопасности без моего присутствия? — Аргон многозначительно взглянул на моего хозяина. — Иногда достаточно лишь намека или подозрения.

— Говори только за себя, — резко произнес Маура. — Нас троих им подозревать не в чем. — Он развернулся, продолжив путь.

— Син се фраа ан ир луйан, таурт сул бье, хаоль шъан… [3], — тихо проговорил Аргон ему вслед.

На миг мой хозяин застыл на месте.

— Что за тарабарщина? — недоуменно спросил Калимак. — Что это он сказал? — дернул он за рукав друга.

— Понятия не имею, — не поворачиваясь, на ходу ответил Маура.

Мы с Калимаком невольно переглянулись.

— Черт-те что происходит, — подытожил он со вздохом.

Мельком я бросил взгляд на оставшегося чуть позади Аргона. Он лишь покачал головой, и усмешка его казалась одновременно и зловещей, и грустной.

* * *

Чтобы не привлекать издали еще больше внимания (достаточно было его роста и цвета кожи), наш новый попутчик был одет примерно так же, как любой деревенский житель — в простую льняную тунику, шерстяной кафтан и грубые холщовые штаны, заправленные в сапоги. Однако эта самая обувь, деталь чужеродного костюма, от которой он все же не смог отказаться, его при ближайшем рассмотрении и выдавала. Сапоги были невысокие, на вид сделанные из кожи, но светло-серого цвета, и с внутренней стороны каждого имелось по вертикальной темной полоске, а вокруг голенища — ремешок, на конце которого был прикреплен серебристый металлический кружочек.

— Что за обувка у тебя такая чудная? — не выдержал Калимак, заметив ее на обеденном привале. — Это в какой деревне такую делают?

— В ваших деревнях такого не делают, — коротко ответил странник.

— Ну тогда где? Я б себе такую приобрел! — подойдя ближе, он с завистью рассматривал ноги сидевшего. — А у тебя еще в запасе нету?

— Я не перекупщик, — строго сказал тот. — Возможно, тебе повезет на базе.

— Ну ладно, — пожал плечами Калимак. — Дай хоть посмотреть-то пока. Сними один.

— Я тебе не доверяю.

— Чего?! — возмутился тот. — Ты что, думаешь, я у тебя средь бела дня их утащу?

— Нет, — терпеливо пояснил Аргон. — У нас принято обнажать ступни только как знак доверия. Это традиция.

— Да ну, не будь козлом, — не отставал господин Брандугамба. — Я только посмотрю, как они сделаны, и верну.

— Хватит, Калимак, ты уже хамишь, — наконец вступился Маура, отрываясь от своей похлебки. — Аргон, не обращай внимания, Кали просто за пределы деревни не выходил, и не знает о разных других обычаях.

— Да выходил я сто раз! — рассердился его друг. — Я вообще, знаешь ли, мир повидал, как тебе и не снилось!

— Ладно, ладно, держи, — чтобы остановить их ссору, Аргон все-таки расстегнул один сапог и подал его Калимаку.

Я посмотрел на его узкую голую ступню, пальцы на которой, даже мизинцы, были намного длиннее наших, с совсем темной кожей на кончиках, из-за чего ногти были почти не видны, так же, как и на пальцах его рук.

Калимак стал увлеченно и радостно мять в руках тонкий материал сапога, затем вывернул голенище наизнанку и заглянул внутрь.

— Ух ты, тут и подкладка мягкая какая-то! И подошва совсем чистая и не пахнет ничем! Нет, ну точно мне такие позарез нужны!

Аргон молча протянул руку, и Калимак с сожалением вернул ему сапог, который тот снова натянул на ногу и застегнул на, казалось бы, самостоятельно задвигающуюся вверх полоску и ремешок.


— Я так и не понял, зачем именно я понадобился, — вновь попытался выяснить Маура к вечеру, когда мы остановились на очередной привал и ужинали купленным в Биреле вяленым мясом и еще свежим ржаным хлебом. — Судя по всему, у вас воинов и так хватает, и оружие ты у меня не взял, и я не знаю ничего, что могло бы вам пригодиться.

— Эль-Орин сам тебе все объяснит подробно, — ушел от ответа странник. — Поверь, мы бы не стали разыскивать тебя, если бы это не было необходимо.

— Ты что, без его ведома даже сказать ничего толком не можешь? — не выдержал Маура. — А говорил, что у вас уже давно рабовладения нет.

— Я не его раб, а его подчиненный, — не разгневавшись, произнес Аргон. — И всю работу выполняю добровольно. К тому же, я обязан ему своей свободой, а скорее всего, и жизнью.

— Почему?

— Потому, что это он вызволил меня из опытных камер, когда я был еще подростком, — поведал тот. — Я рос пленным, как и все те, кто был результатом вражеских опытов. Эль-Орин научил меня искусству выживания, а это бесценно, и оплате не подлежит.

Маура медленно кивнул. Мне очень хотелось узнать, о каких это странных «опытах» идет речь, но я спросить не решился, а хозяин, к моему удивлению, дальше эту тему развивать не стал.

— Значит, Эль-Орин — правитель этого самого Карнин-гула? Он о нем упоминал, когда рассказывал про ваши общины.

— Нет, он правитель Первой общины на острове Сейа. Правитель Второй общины Карнин-гула — Эль-Ронт. Они с Эль-Орином давно работают вместе. Хотя споров и конфликтов у них всегда хватало, даже до теперешнего. Взгляды на жизнь у них принципиально разные, и методы тоже. Эль-Ронт во многом другой. Более… милосердный, возможно. Поэтому Эль-Орин и не намерен посвящать его в свои планы, когда дело касается боевых действий.

— А ты раньше жил в Гоне, как ты говорил? Это большая деревня?

— Это не деревня, а варк [4]. Хм, пожалуй, на общем языке нет такого слова… Но основное отличие в том, что вокруг такого поселения есть стена. Точнее, была, — поправился он. — Теперь она