одобряло своего воеводу: а как еще с нами такими шальными поступать надо.
Три дня пути вдоль Остерицы в сторону Остёра проходили вполне спокойно, пока вдруг среди короякцев не возникло некоторое брожение умов, которое словами выразил гончар Куньша:
– А стоит ли нам туда идти? А не придумает ли князь Вулич со своими хазарскими послами какую-нибудь каверзу, мол, часть своей добычи вы должны отдать нам, хотя бы за мирный проход по земле княжества?
Рыбья Кровь и сам мельком думал об этом, но не решался произнести вслух, дабы не уличили в чрезмерной робости, но раз и другим такие мысли приходят, то почему бы и не обсудить.
– А как же те четыре тысячи, что тебе еще обещал князь Вулич? – тут же напомнил на войсковом совете Борть.
– Когда увидят, что у нас здесь, скажут, не прыгайте отроки выше собственной головы, – Меченого распирала веселость от такого предположения.
– Мы больше четырех тысяч там растратим, чем получим, – по-хозяйски рассудил Лисич.
– А я бы так с удовольствием пару дней походил по остерскому торжищу, девок бы за бока пощипал, – Жураню все было нипочем.
– Будет причина тебе зимой к князю поехать и получить или не получить обещанное, не так обидно будет, если сейчас Вулич начнет юлить, – сказав так, Быстрян полностью угадал собственное желание Дарника.
Позвали проводника узнать, есть ли еще дорога на запад, чтобы не из Остера, тот подтвердил, что есть, только насчет мостов и бродов на ней он не очень уверен. Пришлось искать дополнительного местного проводника. Но это были уже мелочи. Месячной давности проход дарникцев по этим землям ни к каким бедам не привел, а коль скоро липовский воевода готов был щедро платить за любые услуги, то все встречные селища и городища не только продавали им хлеб и мясо, но непрочь были и какими другими прибытками поделиться, так что их чисто военный поход быстро превращался в торговый.
Еще неделя пути и вот-вот должна была уже показаться Илочь-река, по которой Рыбья Кровь собирался спуститься до Толоки, а там уже и до Липова рукой подать. Однако общее благостное настроение было резко нарушено гонцом от князя Вулича, сообщившим, что от Казгара по следам дарникского войска идет тысячная конная рать булгар во главе с грозой хазар воеводой Завилой, намереваясь покарать Дарника и вернуть казгарскую казну. Этакая полновестная расплата за слишком легкую победу.
На военном совете сотские хорохорились:
– Построим хороший стан с рогатками и «чесноком» и отобьемся. Как с арсами.
– А ну как они лезть на приступ не будут, а просто будут вести долгую осаду? – возражал воевода.
– У нас харчей на месяц предостаточно. Стрел и камней тоже.
– А наших триста коней? Они землю грызть будут? – уточнял Дарник.
– Конницу можно будет отвести в лес. Она наоборот им житья не даст.
– Тысяча булгар построятся сетью и прочешут лес так, что никто не уйдет, – отражал Рыбья Кровь.
– Надо разделиться, – предложил Быстрян. – Обоз пусть уходит в Толоку и Липов. А четыре сотни с колесницами станут где на холме, будут отбиваться и тянуть время.
– А если они обойдут этот холм и пойдут догонять большой обоз? – воевода и тут нашел чем ответить.
Сотские удрученно молчали.
– Надо хотя бы все золото и серебро собрать и зарыть в тайном месте, чтобы в любом случае назад булгарам не отдавать, – придумал Лисич.
– Ну уж нет! – рассмеялся Дарник. – Нас им будет очень нелегко победить и если они потом еще и казну не получат, то это и совсем несправедливо будет.
Сотские заулыбались, почувствовав его уверенность в их будущей собственной несомненной победе.
– Значит, так, – принял решение воевода. – Я остаюсь здесь не с четырьмя, а тремя сотнями. Быстрян с обозом и остальными идет дальше, переправляется через Илочь, находит подходящее место и строит там новый боевой стан и устраивает там большой сенокос для лошадей, чтобы, когда я с тремя сотнями отступлю за Илочь, там было все готово и для нас. Вместо одной дадим булгарам две больших битвы-осады. Думаю, потом мы с ними всю казгарскую казну по-честному разделим пополам и разойдемся в разные стороны. И каждый сможет трубить о своей несомненной победе.
Сотские расходились по своим местам улыбаясь, картина, нарисованная их предводителем не могла не понравиться: безнадега оборачивалась легкой мальчишеской драчкой, не более того.
Срочно было проведено полное перестроение всего войска. Борть, Журань и полусотский-роганец, остававшийся вместо Быстряна получили право добрать в свои сотни лучших ратников. Лучники запасали по три полных колчана стрел. Камнеметчики по всем окрестностям собирали камни. Сулицы, три вида других копий, метательные топорики и ножи, лучшие щиты, шлемы и доспехи – ни о чем не было забыто. Двадцать старых боевых повозок с высокими бортами и двенадцать камнеметных колесниц были освобождены от всякого иного груза, кроме оружия и еды. А их груз переложили на десятки срочно изготовленных волокуш.
Наконец большой обоз тронулся в путь. Малый же, вспоминая прежние навыки, составили в квадратный боевой стан. Какой же он казался теперь крошечным и не надежным! Убедившись, что все идет должным образом, Дарник направил Белогуба с десятью арсами в дозор на восток, а сам с другой полуватагой арсов отправился по следам большого обоза, примериваясь, где следует занять оборону. Не проехав и пары верст, они обнаружили лесистый взгорок с замечательным трехсаженным обрывом с одной из сторон, стало быть повозками можно было закрывать лишь три его стороны. Здесь воеводу нашел дозорный, сообщивший об обнаруженном стане булгар.
Когда воевода вернулся к малому обозу, Белогуб со своим десятком был уже там. Арсы выглядели героями и в самом деле были ими, привезя с собой живого завиловца. Тот, правда, делал вид, что не понимает словенского языка, но перекинутая через сук дерева веревочная петля быстро сделала его сговорчивым. По словам пленника всего их в отряде пятьсот человек, повозок нет, но есть двести вьючных лошадей с оружием и едой.
Дарник снова возблагодарил своих бежецких богов за то, что как вовремя все случилось. А если бы наоборот, первыми бы их беспорядочное безмятежное становище обнаружили дозорные булгар?
9
Не теряя времени, он тут же приказал всем надеть доспехи и как можно быстрей двигаться к облюбованному им взгорку. Прикрывать отход оставил выстроенные поперек дороги четыре колесницы и две ватаги Жураня.
Когда показался первый разъезд булгар, передняя линия повозок на взгорке была уже выстроена, а над колесницами были натянуты полотняные навесы, скрывая до поры смертельный оскал камнеметов. Только вместо «яблок» и «орехов» Рыбья Кровь распорядился использовать лучные стрелы.
– Чтоб сделал мне всех булгар безлошадными, – сказал он Меченому. – Ранение стрелой будет лучше, чем удар камнем на излете.
Расположение их взгорка еще хорошо было тем, что проходящая мимо него дорога тянулась вдоль топкого луга. Поэтому при появлении передовой сотни булгар, которая после небольшой паузы все же двинулась по дороге вперед, Дарник весело закричал, чтобы все услышали:
– Вот они нам и попались, голубчики! Вы только смотрите всех не перебейте там, а то жураньцы вам не простят! Стрелять только по моему знаку. Веревки для пленных все взяли? Кто будет ранен, на глаза не показывайтесь, вы мне все здоровенькими и крепенькими нужны.
Воины смеялись – задор и уверенность воеводы в победе хорошо снимали волнение и страх. Из леса чуть северней тем временем выехала еще сотня булгар и остановилась, обнаружив перед собой обрыв взгорка. По центру выступил и третий, самый многочисленный отряд. Если пленный не обманул с числами, перед дарникцами развернулась вся булгарская рать, еще полсотни коноводов должны были остаться при вьючных лошадях. Посередине большого отряда выделялась небольшая группа всадников в блестящих на солнце доспехах, это без сомнения был сам Завила со своей охраной и гонцами для передачи сотским нужных приказов.
Вот из большого отряда вперед выскочили пятеро конных лучников, которые подскакав к повозочной стене на двадцать сажен, выпустили по две стрелы и повернули назад. Хотят узнать силу и меткость наших луков, понял Дарник. Липовский стан сохранял бездействие.
Передовая сотня булгар, сделав еще одну остановку, снова двинулась по дороге. На небольшом отрезке пути ей предстояло пройти всего в пятидесяти саженях от липовских повозок – для простых охотничьих луков слишком далеко, но только не для луков дальнобойных и камнеметов со стрелами.
– Пуск! – рявкнул Рыбья Кровь.
Восемь камнеметов и шестьдесят дальних лучников, как их называли, спустили свои тетивы. Неприкрытые доспехами кони были великолепной мишенью, да и не все всадники сумели хорошо прикрыться своими обтянутыми бычьей кожей щитами. После третьего залпа это обошлось передовой сотне потерей не менее двух десятков воинов и доброй половины коней. Любо-дорого было смотреть, как мечутся раненые животные и спасаются бегством их горделивые наездники.
Увы, немедленного лобового нападения на стан не случилось. Уж как только противника не дразнили: и по-булгарски кричали оскорбления и по-словенски и по-хазарски. Несколько молодцов выскочили за повозочную стену со спущенными штанами и весьма красочно показывали, что они хоть сейчас готовы сделать с булгарскими пастухами. Один из жураньцев и вовсе выскочил за стену на коне и живо проскакал вдоль всего завиловского войска. Ответом ему было десяток выпущенных стрел, одна из которых даже слегка ранила жураньского скакуна.
Чуть подавшись назад в лес, булгары спешились и непонятно было остались они все тут, или половина их обойдя взгорок с другой стороны погналась за большим обозом – следы его ухода на дороге скрыть было невозможно. Белогуб, видя беспокойство Дарника, предложил послать лазутчиков.
– А что, есть такие охотники? – удивился воевода.
Оказалось, есть. Двое арсов откликнулись на призыв своего полусотского и на удивление всем украсив свои рубахи и портки ветками травы, скользнули со взгорка в редкий кустарник и лес. Вернулись с двумя булгарскими шлемами, как доказательство того, что они не отсиживались в безопасности. По их словам, все булгарское войско осталось на месте, не понятно только, чего сидит и ждет.
Загадка разрешилась просто: к вечеру в булгарском становище обнаружилось с десяток обыкновенных телег, взятых, скорее всего из ближайшего словенского селища. Неужели, как и арсы покатят на нас телеги с соколами, удивлялся Рыбья Кровь.
Но нет, телеги понадобились завиловцам для другого. Нагрузив их целыми стогами травы и веток, их не спеша, на руках покатили к подножию взгорка, составив затем из них нечто вроде своей собственной повозочной стены. Дарник разрешил стрелять по этим толкателям лишь лучшим лучникам при полной уверенности попадания в цель. А камнемены напротив телег были заряжены самыми полновесными «репами».
С наступлением темноты за телегами стали накапливаться булгарские пешцы, очевидно было их желание быстрым броском преодолеть двадцать сажен расстояния и пользуясь своих численным превосходством ворваться в повозочный стан. Позже выяснилось, что они считали,
