искренность перед Богом делают чище!
Странно говорить с Тем, Кто заранее знает, что ты скажешь. И все-таки это потрясающее чувство – говорить с Богом, с тем, кто понимает тебя лучше любого человека. Кто любит. Кто единственный может помочь. Кто знает, что у тебя впереди.
Как я поняла, что Бог меня слышит? Как Он отвечает, когда я спрашиваю? Как выглядит мой собеседник? Это самое странное в моей вере: я не могу объяснить, как я чувствую, что Бог слышит. Не могу объяснить, как чувствую Его. Только Бог от этого не становится менее реальным. Как сказала героиня фильма «Памятная прогулка»: моя вера, как ветер – я ее не вижу, но я ее чувствую.
- Ты хороший хирург,- сказал герой Николаса Кейджа героине Мэг Райан в фильме «Город Ангелов».
- Как ты узнал?- спросила она.
- Я это чувствую.
- Не очень убедительно.
Тогда он попросил ее закрыть глаза, взял ее руку и провел пальцем по ее ладони.
- Что я делаю?
- Касаешься меня.
- Как ты догадалась?
- Я это чувствую.
Солист группы Wet Wet Wet поет о любви так: I feel it in my fingers; I feel it in my toes. Love is all around me and the feeling grows. Бог, как любовь, непонятно где, и все-таки повсюду. Его просто чувствуешь.
Да, я не вижу Бога. Не знаю, как Он выглядит. Но ведь слепые не видят никого из людей. Это не означает, что люди вокруг становятся иллюзией. Я чувствую Бога. Да, пусть слепые могут дотронуться до человека и понять, что он рядом. Только вот странная вещь – незрячие люди чувствуют твое присутствие, даже если ты молчишь и стоишь совсем не вплотную к ним. Я чувствую Бога, когда Он рядом. Я не вижу его глазами. Не слышу слухом. Не могу дотронуться рукой. Чувствую не телом, не разумом, но духом. Он трогает мою душу. Он говорит со мной через музыку, через мир вокруг, через Библию. Богу не обязательно использовать людей, часто Ему даже не нужны слова, как нам, людям, чтобы объяснить Свои чувства. Он говорит со мной в моем сердце.
Больной и измученный ненужной войной, Экзюпери наговраривал текст последней книги на свой видавший виды диктофон: «Но если ты будешь рассказывать мне, что видишь ангелов, я не пойму тебя. Что-то от дешевого балагана видится мне в твоих ангелах. Если Бог так похож на меня, что я могу смотреть на Него, Он не Бог. А если Бог, то восчувствовать Его способен мой дух, но не чувство. Знание моего духа о Боге – трепет сродни трепету перед величавой красотой храма. Я – слепец, ищущий огонь, протянув ладони, мое знание об огне – тихое радование оттого, что вот я искал его и теперь нашел. Посмотри на благоденствие кедра, он благоденствует благодаря солнцу, погружаясь в него и не зная, что же такое солнце».
Люди
(Нетривиальные мечты)
История моей писанины медленно заканчивается. А моя история будет жить дальше. Эта писанина, что здесь, - уже второй вариант. Первый я писала для определенных людей, представляя, что же они подумают, прочитав его. Получилось нечестно. Просто и фальшиво. Теперь не пишу ни для кого. Просто пишу. И даже не могу с уверенностью сказать, для людей или для Бога. Пишу, потому что так хочется самой понять, что же произошло за эти долгие месяцы.
Я научилась вязать и поступила в университет. Первый раз в жизни сходила в кино и научилась кататься на коньках. Купила сотовый телефон и работала с детьми в детском доме. Ездила в Нидерланды и видела, как делают деревянные голландские башмаки. А еще я встретила Бога и отдала Ему свое сердце. Покаялась и отпустила прочь любовь, которую Бог снова вернул мне в молитвах.
«Не знаю, Кто или Что задает этот вопрос. Не знаю, когда он был задан. Не помню, чтобы я отвечал на него. Но в какой-то момент я Кому-то или Чему-то ответил «да», и с этого момента я знаю, что бытие имеет смысл и потому моя жизнь имеет цель», - вот такая странная штука произошла когда-то с Дагом Хаммерскейльдом, а теперь - и со мной.
Бог научил меня видеть Его. Он дал мне откровение. Дал откровение о Своей Личности, и каждый день я знакомлюсь с Ним снова и снова. Бог неизменен, но меняет все вокруг. Бог учит видеть.
Теперь Он научил меня видеть людей. Они повсюду. Оказывается, Он любит их ничуть не меньше меня. Оказывается, Он создал этот мир и для них, а меня – для кого-то. Он создал их и меня для счастья. Оказывается, когда я делаю людям больно, я делаю больно Богу. И что самое удивительное, оказывается, встреча с Богом – у каждого свое, неповторимое откровение, свой личный уникальный опыт вечного разговора, и я всего лишь рассказала о своем.
И вот еще что: я не могу изменить мир. Эрик Клэптон поет: I would be the sunlight in your universe; you would think my love was really something good if I could change the world… Но я не могу…
Зато я могу стать тем, кем хочет меня видеть Господь, и Он направит меня. Это Господь подарил мне любовь и друзей, это Он «звонит в наше сердце, как в колокол». Вот такое странное чувство, когда все внутри тебя дрожит и звенит, и когда перехватывает дыхание от накатившей радости, любви и слез, и вот тогда становишься песней.
И одно я знаю точно: каждый из нас, людей, здесь для чего-то. Мы – не игрушка, не никого не интересующий кусок клеток. Мы – плод любви Бога, Его творение, и, о Господи, как же Он влюблен в нас всех. Бог назначил мне судьбу, и я так хочу жить, идти и идти по этому пути, чтобы исполниться, сбыться.
Люди, как мечты, сбываются, если в них верить. Мы, каждый из нас – самая заветная мечта Бога. Среди нас нет несбыточных, нет слишком обычных. Бог написал нашу историю, как писатель пишет книгу о тех, кого создал и любит. Он так хочет, чтобы мы дошли до конца.
Бог – не просто писатель. Бог – отец. Бог – это тот, кто возлюбил нас больше всего во Вселенной. «Из всех древних богов один лишь Господь Израиля унизился до любви к грешным двуногим тварям, населяющим эту планету», - пишет Филип Янси. Устами пророка Осии Бог говорит: «Как поступлю с тобой, Ефрем? Как предам тебя, Израиль?.. Повернулось во мне сердце Мое, возгорелась вся жалость Моя!» У Бога есть сердце, и оно болит!
Почему нам так часто кажется, что Бог оставил нас, что Он не слышит? Почему Бог не остановил меня, когда я грешила? Почему люди, которые мне так дороги, живут во грехе, и Он не приходит к ним? Я не знаю.
Господь отвечает. Только никто нам не скажет, когда. Его действия непредсказуемы, порой совершенно нелогичны. Наверное, на то Он и Бог, что мы никогда не познаем Его до конца.
Иисус Христос, как пастырь, оставляет в загоне девяносто девять овец и отправляется искать единственную пропавшую. Он страдает за блудного неблагодарного сына, пока старший праведный брат сидит дома и трудится для Него. Такова любовь Бога, сошедшего на землю.
Иногда я смотрю на отдельных людей, и мне сложно представить, что они зачем-то вообще нужны здесь. Я смотрю на пьяного бомжа в трамвае, и во мне жалость заглушается отвращением. А потом вспоминаю, что Иисус, когда был на земле, на таких людей возлагал надежды, верил в них. Он до сих пор, хотя и не ходит в пыли Палестины, любит их. Для Него каждый имеет значение.
Мне становится стыдно. Стыдно за собственные мысли. Иисус любит каждого ничуть не меньше меня, и для Него абсолютно неважно, как тот выглядит. Он мыслит и любит не так, как мы.
В этом, наверное, главная непостижимость Бога. Как? Я просто радуюсь Ему и больше ничего не могу ответить.
Люди, как мечты, сбываются, если в них верить. Бог верит в нас до последней капли, потому что знает, сколько света вложил в наше сердце, потому что возлюбил нас раз и навсегда. А в устах Бога «навсегда» - не просто слово. Это обещание, которое Он никогда не нарушит. Готова ли я дать Ему такое е? Достаточно ли во мне любви? Спрашиваю сама себя, и впервые так хочется обнять Моего Бога, пусть Он и невидим, и ответить раз и навсегда: «да»!
Да, Господи, я хочу сбыться!
Десять лет без солнца
(Бог, любовь, люди и самая нетривиальная мечта)
С того момента, как начала писать, прошло две недели. А с момента написания первоначального варианта – чуть больше месяца. Началась осень – замечательное время, в которое в прошлом году я решила поделиться любовью Христа. Время, когда кругом грязь, а в сердце – целый ящик новых надежд. Теперь я чувствую это. Почувствовала только что.
Вчера вечером гуляли с приятелем в лесу. Совершенно случайно вышли на поляну, на которой я была как-то поздно вечером, еще зимой. Тогда было полнолунье, а вокруг белой луны светился ореол. Весь снег словно сверкал изнутри. Потрясающее зрелище.
Честно говоря, не стремилась туда выйти. Напротив, если бы попыталась найти это место – точно бы заблудилась. Один мой друг когда-то совершенно справедливо назвал мою собаку «собакой, управляющей судьбами людей» - она идет только туда, куда ей кажется нужным. Я склонна думать, что порой ее направляет Сам Господь Бог. По крайней мере, так получилось в этот раз.
Солнце как раз зашло. Мы поднялись на самую вершину холма, откуда город почти не видно, только маленький уголок света, как тлеющие угли, а повсюду внизу – бесконечное полотно леса. Если сесть у самого склона, так, что видно только панораму, кажется, что темное пространство внизу – огромный океан, что-то мягкое. Такими сверху кажутся кроны деревьев.
Когда небо темнеет, все внизу становится черным, и отдельные деревья похожи на волны. Там всегда дует ветер. Ветер шумит листвой и пахнет небом. Если встать над склоном и закрыть глаза, охватывает ощущение полета. Словно можно лечь на ветер, плюхнуться на него, и он понесет тебя над всем миром. Мой приятель сказал, что Бог, наверное, смотрит на нас сверху - так красивее. Это точно. Если бы у меня было столько возможностей, сколько есть у Бога, я бы не отказалась полетать. По крайней мере, это лучше, чем смотреть на людей изнутри…
Когда смотрю вниз, хочется прыгнуть туда. Прыгнуть в мягкий океан деревьев. Погрузиться, как в воду, и плыть. Мне бы хотелось верить, что рай – это тоже погружение в Бога. Будто все это пространство внизу – Его руки, и когда ты прыгнешь, то не умрешь, но Он поймает тебя. И ты сольешься с Ним в одно целое. И этот ветер, на котором можно лететь – тоже руки Бога.
Вот как это. Вот каким мне видится Бог.
Сегодня я ходила в церковь, но почему-то не чувствовала ничего подобного. Я была очень рада всех видеть, и все-таки не покидало ощущение, что во мне нет Бога. Я будто чувствовала: Он не слышит меня. Меня все раздражало. Это было невыносимо. Самое ужасное, что я не могла понять причину.
А потом я пришла домой, поговорила с Ним и сделала поступок, которым, наверное, буду гордиться весь остаток жизни.
В кухне на стене висит картина, репродукция какого-то знакомого художника. На тоненькой полоске грязного снега в самом низу картины разместились кучка серых людей, тощая облезлая береза и пара серых кустов. А все остальное пространство занимает ужасное, чудовищное по своей безнадежности серое однотонное беспросветное, похожее на грязную шинель, небо. Эта картина висит там уже лет десять. Она, правда, ужасна, но подходит под интерьер с гжелью и серым кафелем. Каждый, кто заходит на кухню первый раз, радостно смотрит в окно, а потом оборачивается, и улыбка медленно съеживается и куда-то ретируется.
- Она ужасная, правда? – говорю я обычно, - зато подходит.
После целого дня, а то и целого года беспричинной грусти я не выдержала. Посидела на кухне, посмотрела
