выплатой виры Голован постоянно крутил головой, высматривая Шушу, так что Рыбья Кровь даже стал подшучивать над ней:
– Боишься с бывшим дружком разговаривать?
Она не боялась, и сама вышла на торжище, чтобы дать сотскому арсов свой ответ.
– Ты же знаешь, я всегда люблю только победителя, – произнесла, глядя в лицо бывшему полюбовнику и положив руку на плечо воеводы, после чего сразу неторопливо удалилась. Больше Голован головой в поисках ее не крутил.
Самого Дарника тоже немало занимал этот вопрос, как случилось, что со своим плохо подготовленным войском он сумел так быстро управиться с грозными арсами. Решил спросить об этом у Шуши и получил весьма хлесткий ответ:
– Бараны, которыми управляет лев всегда побеждают львов, которыми управляет баран. Твои короякцы бараны, арсы – львы, вот и считай.
Сказано было красиво, вот только оставались сомнения так ли это на самом деле.
Когда пошел основной торг, Дарнику как нельзя кстати пригодились его познания в математике. С тем же азартом, с каким расставлял своих воинов на поле боя, он теперь умножал и делил, и словно опытный меняла превращал выставленное оружие, доспехи, весовое железо, медь, свинец, женские украшения, зеркала, ткани, одежды в их стоимость в магометанских и ромейских монетах. Присутствующий казначей короякцев не мог вставить ни ползамечания. Арсы тоже почти не спорили, лишь хмуро зыркали на дотошного юнца – по их понятиям настоящие ратники не должны были в этом сильно разбираться. Один из них так прямо и высказал:
– Разве доблестный воин может быть таким мелочным и прижимистым?
На что Рыбья Кровь беспечно отмахнулся:
– Моя доблесть не мой хозяин, а мой раб. Как хочу, так ею и управляю.
Чтобы еще больше подразнить арсов, он предложил им вместо выплаты одной тысячи дирхемов прибить на воротах крепости свой Рыбный щит. Посовещавшись, арсы сделали ответное предложение: поставить эту тысячу в качестве заклада на поединок между своим и короякским поединщиками. Причем так ловко назвали Дарника лучшим короякским поединщиком, что отказаться было все равно, что признаться в личной трусости. Ставить слишком важное на случайный счастливый исход – последнее дело, – Дарник сразу вспомнил свою игру в затрикий с купцом-бродником. Однако предложение арсов взбудоражило всех короякцев, каждый хотел, чтобы воевода непременно сразился.
– Покажите мне вашего поединщика, – попросил Дарник.
Голован кивнул, и из группы арсов выступил худощавый детина, на вид совсем не опасный. Но за его неторопливыми движениями наметанный взгляд Дарника тотчас угадал взрывчатую стремительность и силу.
– Его победа надо мной может быть и стоит тысячу дирхемов, но моя победа над ним не стоит и пяти, – воевода выдержал короткую паузу. – За пять дирхемов я готов сразиться с ним.
Теперь отступать было поздно уже арсам. Пять дирхемов, так пять. А какое оружие?
– Вы опоздали. Проливать мою кровь надо было раньше, – спокойно объяснил Дарник. – А сейчас мы только всех повеселим. – И в качестве оружия он выбрал по две палки, имитирующие парные мечи, одну побольше, одну поменьше.
Детина был ярко выраженным правшой – со щитом и мечом, или со щитом и палицей с ним едва ли удалось бы сладить, а вот с двумя мечами или палками преимущество было на стороне Маланкиного сына. Они действительно всех здорово повеселили своим поединком. Детина пробовал одной палкой закрываться как щитом, а второй нападать, но никак не мог приладиться к ударам Дарника двумя палками одновременно. А тот игрался, раз за разом бил противника не по торсу или голове, а по пальцам, держащим палки, от чего детина всякий раз болезненно отдергивал руки, а зрители разражались хохотом. Потом с тем же успехом стал бить детину по щиколоткам и коленям, заставляя его все время подскакивать. Так и победил, ни разу не нанеся противнику сильного удара в голову или грудь. Под насмешливые возгласы короякцев Голован выплатил пять дирхемов, а чуть позже согласился и на щит Дарника на воротах крепости в обмен на тысячу дирхемов. На общем количестве виры это никак не сказалось, одна восьмая воеводская доля в общей добыче как раз составляла полторы тысячи дирхемов, пожертвовать из них тысячу ради яркого широкого жеста было по душе как короякцам, так даже и арсам.
В Липов тронулись следующим порядком: впереди ватага Жураня, затем обоз в сопровождении пешцев, а замыкали колонну конники Быстряна с колесницами Меченого – дабы понадежней прикрыть колонну. Предосторожность была излишней – лошадей у арсов почти не осталось, да и веры в то, что им удастся что-либо напоследок отщипнуть, не было никакой. Впрочем, напряжение все же не покидало короякцев, и лишь, когда вдали показался Липов, все вздохнули с некоторым облегчением.
Встречать войско высыпало все население городища. Больше всего приветствий досталось, конечно, собственным ратникам, среди которых, ко всеобщей радости, никто не погиб, а лишь пятеро или шестеро получили легкие ранения. Немедленно было устроено пиршество с хмельными медами. Дарник старался держаться как можно скромнее в отличие от всех прочих короякцев, не устававших хвастать перед липовцами своим геройством, но как раз эта сдержанность еще заметнее выделяла его, да и не нашлось ни одного ратника, кто бы хоть раз не упомянул о заслугах своего воеводы.
Особое внимание доставалось ему со стороны молодых женщин, как освобожденных пленниц, так и юных липовок. Каждая стремилась найти повод, чтобы подойти к нему и заговорить, или просто дотронуться рукой. Быстро устав от восхвалений, а еще больше от непомерного питья и обжорства, он одним из первых покинул пиршество, чтобы укрыться в воеводском сундуке. И снова Шуша нашла слова, которые хорошо отрезвили его:
– Не придавай льстивым словам большого значения. Уже завтра все забудут их и потребуют от тебя всего еще больше и настойчивей.
Ее предсказание исполнилось как нельзя более быстро и верно. Еще на пиршестве Дарник заметил на себе пристальный взгляд липовского старосты Карнаша. Загадка разрешилась на утро, когда староста отозвал его в сторону и предложил ему остаться со своей дружиной в городище, мол, арсы ни за что не простят Липову поддержки короякцев и только с помощью дарникцев они смогут защитить себя.
Рыбью Кровь предложение Карнаша сильно озадачило, в воображении он уже видел свое торжественное возвращение в Корояк, а поскольку князь после такой победы не посмеет его тронуть, то на вырученные дирхемы можно будет расширить дворище, увеличить ватагу и, возможно, снарядить торговый караван куда-нибудь на юг.
Но староста был настойчив, он находил новые и новые доводы, почему Дарнику надо остаться в Липове, мол, воеводы в Корояке завистливы и ни за что не простят ему победы над Арсом. А у нас ты будешь не временным, а постоянным воеводой, станешь полным хозяином здешних лесов и рек, сможешь построить следующей весной ладьи и по Липе сам плавать к Сурожскому морю.
Главный советник Быстрян сразу поддержал это предложение, найдя в нем кучу дополнительных выгод. Липов как раз посреди между Корояком и Остёром и благодаря арсам не подчиняется ни тому, ни другому князю. И находясь здесь у полноводной Липы, они могут открыть свои торговые пути не только с севера на юг, но и с запада на восток, от Корояка до Итиля и брать хорошие торговые пошлины.
Мысль о новом наземном пути до Итиля привела Дарника в полный восторг, как отличный способ проявить себя не только в ратном деле, и когда остальные полусотские согласились остаться в гостеприимном и домовитом Липове, он загорелся еще больше. Сильно возражал один Куньша, говоря, что короякцы хотят лишь побыстрее вернуться к своим семьям. Но Рыбья Кровь и не собирался оставлять в Липове все войско.
Чтобы решить сколько и чего ему нужно, он первым делом внимательно осмотрел городище. Оно находилось в обширном, окруженном лесистыми холмами урочище на правом высоком берегу Липы. Вокруг лежали уже убранные поля и сенокосы. С юга к Липову примыкал большой сад с плодовыми деревьями и кустами. Основным пастбищем служил длинный с версту остров на реке, куда по небольшому мостку перегоняли стада коров, овец и лошадей. Все население городища составляли 50-60 больших семей, способных выставить до полутораста ополченцев. Невысокий дощатый забор вокруг городища объяснялся требованием арсов – те не хотели, чтобы Липов был слишком хорошо укреплен.
Все как следует прикинув, Дарник отправился рядиться со старостой об условиях пребывания своей дружины в городище. Спорили главным образом о ее количестве. Карнаш соглашался на сорок гридей, с добавлением ватаги Жураня (может даже двух ватаг), Дарник же настаивал на сотне гридей, и участием, если понадобится всех взрослых мужчин городища, мол, в Арсе осталось не меньше полутора сотен мечников, еще столько же вот-вот приплывут на десяти ладьях с юга. И что тогда?
– Мы вас не прокормим, – Карнаш был по-своему тоже прав. – Да и места в Липове на сто человек не хватит.
К обсуждению договора были подключены старейшины городища и полусотские дарникцев. Общими усилиями пришли к согласию, что гридей будет шестьдесят, а сорок липовских парней три дня в неделю тоже будут проходить с ними всю военную учебу. Жить дружина будет отдельно, построив свое войсковое дворище рядом с Липовым.
С выбором гридей затруднений не было – желающих остаться с удачливым воеводой оказалось в два раза больше, чем нужно.
– Прибудете следующей весной, найдем для вас дело, – обещал им Дарник.
Остающимся гридям он посоветовал отобрать себе наложниц из освобожденных пленниц, тем более, что пленницы из Остера не хотели отправляться в Корояк, надеясь из Липова скорее быть выкупленными своими родственниками. Староста Карнаш тут же заявил, что кормить их точно не будет. В ответ Шуша всех остерниц взяла под свое крыло, пообещав, что они прокормят себя собственным трудом.
Расставание с войском было слегка омрачено дележкой добычи между уезжающими короякцами. Пока раздавали дирхемы все было в порядке, но как только стали делить другие трофеи, простоватым ремесленникам почудилось, что их стараются надуть и обсчитать. Дарнику снова пришлось всех мирить, чтобы было по-честному.
Возглавить обратный поход поручалось Быстряну и Кривоносу с десятью гридями, с тем, чтобы через две недели Быстрян с гридями, наложницами и скарбом вернулся, а Кривонос сидел до весны в короякском дворище и ждал распоряжений.
– Но ты ведь не дашь арсам больше совершить набег на Корояк? – обеспокоенно вопрошал перед самым отъездом Куньша.
– Если вы меня наймете охранять Корояк, то не дам, если не наймете, то какое мне до вас будет дело, – насмешливо отвечал ему нынешний липовский воевода.
Так говорили и поступали древние русы, еще до прихода на их землю словен, и Дарник не видел причины, почему он не может точно так же торговать своим мечом. Бескорыстное геройство существует только в сказках, а если тебя кто-то ценит, то он должен выражать это в золоте и серебре, тогда все будет казаться ясным и справедливым.
В день отъезда короякского войска Рыбья Кровь выстроил его на опустевшем стане и объявил о награждении тридцати лучших
