мятежный юг, она – это пламя, в котором сгинули многие дома, знакомые ей и родные, она – это земля, на которую лилась кровь ее друзей, и вода, которую просили пересохшие губы раненых, пока их докалывали штыками.
Это всё Лея. Это всё её танец.
Ей кажется, что можно споткнуться, но музыка подхватывает ее тело, ведет, тащит через стихии, что оплетают этот мир словно бы паутина…
Лея открывает глаза, когда затихает музыка, срывает аплодисменты и похвалу. Но что-то есть теперь в этих аплодисментах затаенно-грозное, которое Лея никак не может разобрать и объяснить даже самой себе.
***
Даже самый редкий экземпляр приедается, если видеть его часто. Король Влиндер, заполучив Лею, не мог удержаться и любовался ее танцами каждый вечер, пока ему не наскучило.
Он вдруг понял, что пока не хочет ее видеть. Ее танцы глубоки, а ему не хотелось глубины мыслей, хотелось наслажденья, а не размышленья, не возвращенья к страху собственной ничтожности и скоротечности.
Лея знала, что это произойдет. Она не знала, как к этому отнестись, ведь, с одной стороны, она лишалась свободы даже по вечерам, иллюзии, но с другой… ее жизнь больше ничего не держало.
Ей не у кого было спросить совета. Ей не к кому было пойти. Танцовщица – это не советница и не придворная, которая может иметь друзей, но, скорее, врагов. Это просто форма рабства, плена…
Лея танцевала по своей комнате, но не могла без музыки – она постоянно налетала на какие-то тумбы и кровать, ругалась, падала, спотыкалась. Танец будто бы в ней закончился. А с ним уходила словно и ее собственная жизнь.
Внезапно до Леи дошел слух – привезли пленницу с востока. Определена в танцовщицы. Лея взглянула на нее тайком, из любопытства и увидела молодость и гибкость стана, которая еще недавно отличала ее, а теперь, как минимум, от молодости ничего не осталось, хоть и прошло всего полгода от ее плена, но Лея точно знала, что таких глаз, как у нее, у молодости быть не может…
Новая пленница двигалась легко. Она танцевала с каким-то чужим для Леи магическим искусством и была похожа в движении на опасную, приготовившуюся к прыжку змею.
Когда Лея увидела танец новой пленницы, ей стало легче – она поняла, как ей поступить.
***
Король Влиндер был удивлен, когда получил записку от Леи, с просьбой взглянуть на ее новый танец. Вечером был назначен званый ужин, и, хотя Влиндер с большим бы удовольствием взглянул бы на танец новой танцовщицы, он, усовестившись тому, как грубо была заброшена потрясшая его Лея, распорядился пригласить вечером ее.
Лея никогда не выглядела более ослепительно, чем в этот вечер. Ее глаза впервые были подведены густой краской, отчего стали еще более выразительными. Губ Леи впервые коснулась помада, а волосы, рассыпанные по плечам, блестели от масла…
Влиндер даже подумал, что напрасно так польстился на восточную танцовщицу и что той еще далеко до Леи.
Когда заиграла музыка, Лея внезапно не стала закрывать глаза – она не сводила своего взора с короля, и блеск от свечей отражался в них. Влиндеру показалось, что он очарован сильнее, чем прежде…
Она еще никогда не двигалась с такой ловкостью и такой стремительной страстью. Лея, сочетавшая прежде в своем танце элементы противостояния, вдруг вся обратилась в огненный шторм, который грозил разрушить все вокруг себя. Лея не ведала пощады в свое танце. Она обрела странную силу в каждом своем движении и повороте, и один был опаснее другого, разрушительнее…
Огонь сменил гнев, гнев оттолкнула злость.
А потом злость изгнала тоска. Тоска, которой прежде в Лее не было никогда! Она вдруг странно замедлилась, казалось, что что-то вырывается из нее, причиняет боль и Влиндеру почудилось даже, что во взоре ее гаснут огоньки свечей.
На юге каждый умеет больше, чем его собрат с севера. Как в руках Леи мелькнула опасная сталь, и как ее никто не заметил – сказать было невозможно, всеми овладел какой-то дурман.
Но вот…роковой взмах, разрезающий тоску Леи, и что-то серебряное просвистело в воздухе, и король Влиндер странно дернулся, напуганный возникшим ликом смерти и холодом в груди.
Король захрипел – он не мог вскрикнуть – из его горла торчало длинное серебряное лезвие. Он только бешено вращал глазами долгое мгновение, пока поднималась паника, а потом рухнул…
Лея вытерла окровавленные от лезвия пальцы о свое легкое платье и успела равнодушно взглянуть на торопившихся с гневными проклятиями и воплем стражников прежде, чем упасть замертво.
Она упала. Умерла, связав свое имя навсегда с именем короля. Он ушел в историю, а Лея ушла в вечность, где ее приняли ветры, воды, языки пламени и земли.
Лея не была больна, просто в ней закончился танец.
