Век прожить - не поле перейти( глава II)

   Солнце уже клонилось к горизонту, но весенние работы в поле еще шли полным ходом.
  - Ну-у!.. Держи ровнее! 
  - Ы-ы, слепой заяц! Куда ушел с грядки?! 
 Тут и там доносились голоса односельчан и ржанье лошадей.
 На посевную пахари одевались в белое, издалека была видна их одежда на черной земле.
  Степан, засеяв последний участок своего поля, остановил коня над бороздой и повернулся на Запад.
 ― Спасибо Тебе, Господи, за помощь в успешном Севе хлеба. Пусть будет хороший урожай.
Он перекрестился, потом распряг коня, насыпал в корзину овес, оставшийся от посева, и поставил ее на землю. Мгновенье постоял, глядя, как жеребец хрустит овсом.
- Кушай, кушай, Машук. Я должен был угостить тебя. Ты помог мне засеять поле.  
Степан поцеловал коня в лоб, затем достал из лежащей на земле холщовой сумки ломтик хлеба, два яйца и сыр, и положил на сумку.
В любой другой день, не связанный с посевом, он никогда не обедал в поле. Заканчивал повседневную работу и уезжал домой. Сегодня так делать было нельзя. По старинному обычаю, после посева хлеба, поминая стариков, следует обедать в поле. Для этого жена сварила ему яйца и положила с собой в сумку хлеб и сыр.
Очистив скорлупу с яйца, он расчесал пальцами густые волосы и широкую бороду, обвивавшие его рот с краев, и снова повернулся на Запад.
- Господи, помилуй, не оставь... – прошептал и перекрестился. Помолившись, он присел на корточки. Ломая кусок сыра, он продолжил.
- Бабушка... Родители... Дети... Братья и сестры, братья и сестры... Угощайтесь, не оставьте...Будьте рядом. Посев прогрейте, посев уберите... Помогите собрать то, что вырастет. Предотвратите бурю и ледяной дождь...Угощайтесь, не оставьте...
Проговорив вполголоса свою молитву, он бросил в поле кусок сыра, одно яйцо и ломтик хлеба.
Когда съел последний кусок, он собрал крошки, упавшие на подол, и засунул их в рот. Не от голода и не от нищеты, а от привычки. Сказывалось его бережное отношение к хлебу.
      Степан повернулся на Запад, перекрестился и, завязав сумку, поднял лежащую на земле шапку. На соседнем поле всё ещё возились пахари. Они работали на пределе сил, но не могли бросить работу без ведома хозяина.
Сопереживая им, Степан почувствовал себя подавленным. Но ненадолго. Вспомнив о своей независимости, он вновь обрадовался. Глаза радостно улыбнулись. У него в хозяйстве были лошади, коровы, пять овец и птица. Иногда даже свиней держал. Он даже немного гордился тем, что, среди полей Михи только его единственный надел оставался незахваченным местным богатеем.
Миха несколько раз пытался выгнать его из своих владений. Степан не сдавался.
   - Как я покину землю, которую мне дал всевышний? - спрашивал он.
Теперь, вспоминая все это, Степан с удовлетворением кивнул головой. Тихонько пошел к лошади.
Почувствовав приближение хозяина, конь громко заржал, высунув голову из корзины.
— Эх ты, Машук, уже съел все? Еще надо? Пока хватит, дома еще накормлю.
Степан хлопнул слегка коня по лбу, схватил за поводья и неспеша запряг его. Потом борону привязал к сохе. Корзину подвесил к плашке, в нее положил пустой мешок. 
 ― Давай, Машук, пойдем потихоньку...
Сделал первый шаг, немного натянув поводья, за ним послушно последовал конь.
     Степан очень любил и жалел животных. Он редко садился в телегу или сани, даже если они не были груженными. Всегда вел коня под уздцы и шёл пешком. Конь, во всем стараясь угодить хозяину, двадцать пудов на возу или тридцать - все равно без отдыха поднимался на гору.
    Когда Степан переправился через реку, он повел коня по необработанному полю. Шел спокойно, шелестя ржаными стеблями. Вдруг из-под ног вылетел жаворонок и поднялся в небо. Степан невольно остановился. Ему стало жаль неугомонную птицу, которая чернела на темно-синем небе маленькой точкой:
   - Эх, птица … Что под ноги садишься…другого места не нашла что-ли?
Жаворонок, как будто поняв настроение Степана, красиво запел заливистыми переборами. Почему-то одинокое пение птички показалось ему грустным. Степану послышался упрек в ее пении. Он махнул головой, недовольный тем, что нечаянно согнал жаворонка с места его отдыха.
   Степан пошел вперед, слегка натянув поводья. Выйдя на дорогу, протянувшуюся между посевами ржи, он пошел спокойнее. После дождя рожь поднялась и расстелилась зеленым ковром. Когда видишь такое - как не подняться настроению.
   Самая заветная мечта Степана - построить себе белую избу, а потом женить сына. Даже девушку он ему присмотрел. Но о своих намерениях он никому не говорил, как будто боялся, что его планы не сбудутся. Он хотел сделать это незаметно и неожиданно для деревни. С этой же целью весной этого года сына на заработки отправил на Волгу...
- Если денег не хватит, то корову можно продать. У нас нет маленьких детей, которым нужно молоко. Бог даст, потом корову купим. А в белой избе я стану другим человеком. А в деревне станет две белых избы…
    Погруженный в приятные мысли Степан не видел, как человек в кожаных сапогах, плаще с багром в руках подошел к воротам. Это был Миха. Он возвращался с реки, где проверял, схлынула ли вода. У него там лежало несколько тысяч бревен, их надо было погрузить и вывезти.
    Увидев Степана, Миха вздрогнул. Если бы у него хватило сил, он бы тут же убил его. Но то, что тот одним ударом смог убить скакуна, заставило Миху приторно улыбнуться и произнести как можно теплее:
    - Дядя Степан, здравствуй.
Его голос неожиданно прервал мечты Степана. Он обернулся и увидел Миху.
После того столкновения Степан чувствовал, что Миха его искренне ненавидит. Поэтому, как только они встретились, ожидал, что Миха начнет скандалить, и готов был ответить ему взаимностью, но теплый приём Михи удивил его. Степан решил, что Миха почувствовал себя виноватым и решил пойти на мировую. Недаром с тех пор он не выезжал пьяным верхом на скакуне. 
- Здравствуй... - ответил коротко.
- Всё засеял? - скрывая свои злые намерения, мягко спросил Миха.
- Можно сказать, что всё. Другой земли для посева нет.
- Ты быстро все засеял...
- Что мне не посеять? Я не сею на чужой земле, я сею только на своей, ― сказал Степан и, открыв ворота, заехал на улицу.
Эти слова еще больше разозлили Миху. Не в силах сдержать кипучего гнева, он в растерянности остался у ворот и прошипел сквозь зубы:
— Ты будешь в ногах моих валяться, нищий!
Степан не услышал угроз Михи. Он, не спеша шагая рядом с Машуком, подходил к дому.
Застройка его двора не сильно отличалась от других крестьянских построек. Черный дом, крытый соломой, старый сенник, сделанный из досок. С одного конца сеней - небольшой амбар с одной дверью, крытый соломой. Через весь двор - низкий сарай. В одном углу его - конюшня из мелких бревен. Рядом загончик для овец.
Сам Степан с трудом помнил, когда был построен этот дом и двор. Бревна потеряли цвет, местами покрылись грибком. Крыша стала соломенно-пепельного цвета. Обветшалое жилище невозможно было разглядеть вдалеке, оно было спрятано в развесистых ветвях старой ветлы, стоявшей перед домом.
У нее Степан остановился, развязал борону и повесил ее на сухую ветку. Здесь она провисит все лето и зиму, пока не понадобится в работе.
Увидев из окна, что муж вернулся, Татьяна поспешила навстречу. Куда бы муж ни уходил, она бессонно ждала его возвращения.
Жена подошла к воротам.
- Засеял? - спросила она кротким голосом и сняв дверные косяки, начала двигать их в сторону.
- Засеял! - весело сказал Степан.- Посмеялся сегодня!
- Над чем? - в недоумении спросила Татьяна.
- Встретил Миху...
 Татьяны встрепенулась. Испуганными глазами она посмотрела на мужа. 
- Ну, я думаю, сейчас начнет ругаться. А вместо этого он тепло поздоровался со мной. Как будто между нами не было ничего. Очевидно, что та наша встреча в Симек была не напрасной. Должно быть, он понял, что нельзя постоянно издеваться над людьми.
Татьяну это нисколько не успокоило, хотя она и поняла, что между мужем и Михой ничего не случилось.
-Ах, господи, Степан, не верь ему пожалуйста, старайся свернуть с его пути. Время покажет, что у него в голове - взмолилась она.
- Ничего, Татьяна... Волков бояться – в лес не ходить. Не позволю себя оскорблять!
Когда жена открыла дверь, Степан повел коня во двор.
- Скоро овес дам, соленый, ― сказал Степан, - ешь, катайся.
Конь тут же лег на траву и начала перекатываться с одного бока на другой, как будто понял приказ хозяина.
- Молодец, молодец! Сила у тебя, Машук, есть.
Степан с удовольствием смотрел на коня.
Конь вскочил и, повернув шею в сторону хозяина, заржал.
- Овес дать? ― добродушно улыбнулся Степан. - Машук овес у нас просит!
- Сейчас! - Татьяна поспешила к амбару.
-  Машук! Иди сюда! ― насыпала овса на пол амбара.
Степан, сидя на лестнице перед сенями, развязал лапти. Он стучал ими о столб, пытаясь вытряхнуть землю, забитую в них.
- Налей кваса, ― сказал он.
- Пива не будешь?
В доме Степана такая традиция - жена всегда готовит пиво в честь окончания сева или молотьбы. Пиво пьют в память о стариках.
- Позже за ужином, давай пока квас.
- Сейчас зачерпну, - согласилась жена и поспешила в сени.
Ожидая, пока супруга принесет квас, Степан, взяв кусок палки, стучал по земле, прилипшей к пахотному железу. На соху надевали корзину с зерном.
Татьяна вынесла из сеней кружку с квасом и шерстяные калоши.
- Степан, ― тепло позвала она, - иди квас пить! Сначала надень эти шерстяные калоши. Какая польза в том, что пожилой человек ходит босиком? Земля холодна.
Она поставила перед Степаном шерстяные калоши.
- Эх ты, старуха, смотришь на меня чаще, чем в молодости, -шутливо сказал Степан.
- В молодости и присмотр тебе не нужен был. Тогда ты был силен. А сейчас, в старости, хочу, чтобы не замерз, не заболел.
- Я еще в силе, -радуясь за свое крепкое здоровье, сказал Степан, держа в руках чашу с квасом.
- В доме есть и пиво... - еще раз напомнила Татьяна.
- Пиво потом выпьем. Чего торопиться?
- Пора бы... Я еще баню затопила.
- Баня? Очень хорошо кости попарить. Ты у меня молодец. Без слов понимаешь, что мне нужно.
Глаза Татьяны засверкали от одобрения мужа:
- Иди, пока не стемнело.
- Успею.
Степан, поднеся чашку ко рту, прошептал: «Господи, не оставь», подул на квас два-три раза и выпил до дна. Протер ладонью усы и бороду, и вернул жене пустую чашу.
- Еще будешь?
- Пока хватит. Когда выйду из бани, выпью. Сама топила?
- Максим с кумой.
В это время с улицы донёсся крик:
- Крестный! Пойдем в баню!
- Вон, кажется, Оська пошел в баню. Дай-ка чистое белье, и я