Кстати, само «представление» по мнению Шопенгауэра образовалось, благодаря все той же воле. Это произошло благодаря стремлению индивида к хорошему питанию. «При разросшемся разнообразии, — замечает автор этой идеи, — толкотня и путаница до того увеличились, что мешают друг другу, и случайность, от которой, движимый одним раздражением, индивидуум вынужден ожидать себе пищи, была бы слишком неблагоприятна… Поэтому движение по мотивам и сознание такового становятся здесь необходимыми…» В результате: «Мир вдруг показывает свою вторую сторону. До сих пор - «воля», он становится и «представлением», объектом познающего субъекта».
Надо полагать, что «представления» у разных субъектов различные. Таракан, например, вряд ли так же представляет себе этот мир, как сам Шопенгауэр. Впрочем, Шопенгауэру это известно. Он и сам говорит: «Мир, в котором живет каждый из нас, прежде всего, зависит от того, как мы его себе представляем».
Однако откуда же берутся у людей столь различные представления об этом «Худшем из миров»? Ведь тут никак не обойтись без творчества, где наличие воли далеко не главное условие. Правда, нетрудно доказать, что этим различиям в представлениях индивид обязан внешним силам. Но тогда и у этих внешних сил кроме воли к подавлению ближнего должны быть какие-то творческие начала. Например, сам Шопенгауэр, пытаясь навязать нам свои представления о мире, не чуждается творчества. Это особенно заметно, когда здравомыслие подсказывает нам, что математически его схемы не работают, и он вынужден усложнять свои доказательства новыми решениями, чтобы получить необходимые решения. Такое часто наблюдается в науке, где ученые для достижения искомого результата опираются на всякие допущения, постулаты, условные коэффициенты и пр., что делает их решения слишком сложными, чтобы не быть сомнительными. Надо ли говорить, насколько усложняет поиск правильного ответа ошибка, допущенная в начале решения задачи?
Вот, и Шопенгауэр, столкнувшись с необходимостью найти «достаточные основания» для наличия нравственности в нашем «худшем из миров» вынужден признать: «Природа противоречит самой себе, смотря по тому, исходит ли она в своих вещаниях от частного или от общего…» Благодаря такой раздвоенности, «Всякий индивидуум, обращая свои взоры внутрь себя, узнает в своем существе, которое представляет собой его волю – вещь в себе, т.е. то, что повсюду служит единственной реальностью». А дальше еще неожиданнее: «… из непосредственного и интуитивного сознания метафизической тождественности всех существ проистекает всякая истинная добродетель».
То есть, если мы сознаем, что мир вокруг нас кишит эгоистичными существами, норовящими с нами бороться с целью поработить или сожрать, то как раз самое время стать истинно добродетельными. Отсюда, как мы понимаем, с неумолимой логикой следует вывод Ницше о том, что добродетель является результатом слабости и безволия индивида. И соответственно, такая чуждая природе добродетель должна быть уничтожена. Но Шопенгауэр до этого не опускается. Наоборот, он утверждает, будто «метафизическая тождественность» всех существ, являющихся воплощением воли, приводит к «феномену сострадания», что и «является основой справедливости и человеколюбия». Каково, а?! Если это и «представление», то оно явно цирковое.
Заметим, что несообразности и противоречия в сочинениях «философа мировой скорби» подмечались уже его современниками. Кое-кому, например, было непонятно, как слепая и хаотично действующая Мировая Воля произвела столь структурно-сложный, и в то же время целостный природный мир, да к тому же пронизанный априорными связями? Да вот и нас, пожалуй, не может не смущать тот факт, что для того чтобы подавить в себе столь неукротимую волю, чтобы наслаждаться состраданием, необходима немалая воля. Но где ее взять? Разве что заставить ее как-нибудь раздвоиться, подобно «нанайским мальчикам»?
2.
Тем не менее, хоть и не сразу, но со временем, у «Франкфуртского затворника» нашлось множество почитателей и последователей. Причем, замечено, что таковых становится больше в трудные времена. Вот, и нам вовсе не хочется представлять Шопенгауэра «сумасшедшим» с примесью знаменитости. Не может быть, чтобы такой великий мыслитель во всем был неправ. К тому же практика показывает, что с помощью цитирования отдельных мест произведения можно доказать, что угодно. Притом ведь признаки борьбы мы и впрямь наблюдаем повсеместно, и воля к жизни является важным фактором выживания живых существ. Например, широко известен эксперимент, где мышам был создан «идеальный мир», в котором был предусмотрен полный комфорт для этих грызунов. В результате подопытные мыши утратили свои мышиные инстинкты и волю к жизни. Через несколько поколений они уже были неспособны проживать в обычной среде и даже размножаться, после чего благополучно вымерли.
Считается, что этот эксперимент полностью подтверждает идеи Шопенгауэра. Но даже если мы не заметим, что Шопенгауэр кое-где как раз предлагает отказаться от собственной воли для полноценной жизни, то и тогда у сторонников «креативной философии» к выводам из опыта с мышами имеются вопросы. Например, эксперимент исключал «креативный принцип новизны», «принцип преемственности», да и «принцип дополнительности» в условиях изоляции от внешних факторов тоже был нейтрализован.
Однако не будем мелочиться, выискивая недочеты в мышиной возне и противоречиях автора теории Мировой Воли. Для креативной философии более интересна вот, какая выдержка из его сочинений: «… не должно упускать из виду, что во всех идеях, т. е. во всех силах неорганической и во всех формах органической природы, одна и та же воля раскрывается, то есть, входит в форму представления, в объективность. Ее единство должно поэтому заявлять себя внутренним родством всех ее явлений».
Не правда ли это общее, существующее даже в идеях очень похоже на нашу "творческую энергию» эфира с ее созидательными принципами, известными нам из «креативной философии»? В их числе, как мы помним, есть и принцип дополнительности (любовь), и принцип новизны, и принцип восхождения от сложного к простому. Кстати, не этим ли, последним, принципом и воспользовался Шопенгауэр, выбрав из всех «творческих принципов» один единственный принцип, «Принцип преодоления»? Ведь преодоление – это и есть в сущности та самая «воля». Ну, конечно, это так. Из этого-то посыла и выводятся все прочие «представления» философа.
Однако, может быть, Шопенгауэр прав, полагая, что «принцип преодоления» является главным принципом бытия, а все остальные можно безболезненно отбросить, как второстепенные и не имеющие решающего значения? Ведь суть жизни в высокой степени сводится к преодолению смерти.
Но тут, уместно спросить: «преодоление смерти ради чего?» Неужто, только ради борьбы и в перспективе какой-то там победы в «худшем из миров?» Притом есть достаточно фактов, указывающих на то, что в мире все же больше гармонии, чем всеобщей борьбы и надувательства. Иначе б ничто не удерживало этот мир от расщепления, от уничтожения красоты и всякой добродетели.
И все же, надо признть, что борьба в природе явно присутствует. Конечно, пример муравья-бульдога не показателен. Еще неизвестно, как бы повели себя вы, если вас рассечь пополам. Тут недолго и спятить, обвинив в результате утраченный хвост. Но нам известно, что одни растения, обзаводятся шипами, другие вырабатывают ядовитый сок, третьи используют соседей, чтобы забраться повыше к солнцу. Парнокопытные пожирают траву, а самих их с удовольствием кушают хищники, на которых паразитируют блохи… Что же касается человеческого общество, то тут Шопенгауэр совершенно прав, говоря и про неудовлетворенность, и про массу страданий, и про «лютую зависть». Ни одно из его утверждений о несчастьях индивида мы не беремся оспорить.
Но тогда, быть может, разумнее согласиться с тем, что воля как «принцип преодоления» и впрямь доминируем в природе в ущерб всем остальным «принципам творчества и красоты»? Более того, можно даже вообразить раздвоение воли на основании двойственности природы на созидательную волю и разрушительную. А если пойти дальше, то можно обнаружить волю к «новизне», и даже к образованию всех прочих «креативных принципов». Все это можно, конечно, нафантазировать. Но как ответить на вопрос, зачем это нужно природе? Какой смысл в этом приоритете воли? Неужели только с единственной целью, чтобы посеять в мире зло и создать человеку невыносимые условия существования?
Разумеется, «креативная философия» не может поддерживать этот абсурд наделения воли злонамеренностью и агрессией. Для пояснения нашей позиции приведем один маленький пример из жизни.
В двухместный номер гостиницы в провинциальном городке поселился некий философ. Не обнаружив следов другого постояльца, этот философ даже порадовался перспективе проживать без соседа, поскольку сильно устал, и сразу залег спать. Кстати, философ был в курсе идеи Шопенгауэра, насчет того, что сон как раз является самым надежным средством отключения воли для погружением в благостное состояние перемирия с внешними любителями борьбы. Однако в этот раз сон для нашего философа не стал прочным убежищем. Едва он выключил свет, как на него напало полчище клопов.
Естественно, вначале несчастный попытался как-то бороться за свое место на койке. Он пробовал спать при включенном свете, выискивал гнезда насекомых под обоями и душил их на простынях. Но все это мало помогало. И единственное, что ему оставалось, это собрать свою волю в кулак и, сидя за столом, развлекаться размышлениями о неистребимости зла в мире, а также правоты Шопенгауэра с его рассуждениями о несчастьях, на которые обречен человек в виду противоборства всех обитателей земли за свои эгоистические интересы.
И тут к нему в номер вдруг заявляется другой постоялец. Наш герой, понятное дело, сразу же сообщает новичку о том, что им придется провести бессонную ночь. Он уже предвкушал поразить воображение соседа удивительными истинами из философии Шопенгауэра, как вдруг новичок сообщил, будто клопы — это «чистые пустяки». Он заявил, что откуда-то знает, что обыкновенная вода парализует клопов. На этом основании, он предложил поставить ножки кроватей в чашки с водой, а над кроватью натянул мокрую простыню, чтобы клопы не попадали в постель с потолка.
В результате оба постояльца прекрасно выспались.
[justify] Надеюсь, из этой маленькой истории видно, что победу в борьбе за существование эффективнее всего
