Время цвета апельсина глава восьмая

Глава 8
В мире животных и другие радости
Вот что мне в Апельсинке понравилось сразу, - так это её любовь к животным. К любым видам без исключения. Как она любит собак, я видел сам, про её любовь к другим животным я узнавал постепенно. Например, она перечитала все книги Джеральда Даррела, что я взял с собой. Я их взял, чтобы читать самому, если возникнет такая возможность, но Апельсинка прочитала их раньше меня. Для неё имя Даррелл оказалось неизвестным, и я с удовольствием рассказал ей о человеке, который повлиял своими книгами на моё мировоззрение. Апельсинка слушала внимательно, а потом залпом прочитала все десять книг за десять дней. И это при том, что я иногда отрывал её от чтения, принуждая к сексу в самых, казалось бы, неудобных для этого занятия местах. Однако практика показала, что неудобных мест не бывает, бывает недостаточно техники, которая появляется с практикой. Практические занятия очень нравились Апельсинки. Она однажды сказала в задумчивости, что никогда не думала про себя, что может провести целый день под одеялом. Сказано это было иронично, потому как одеялом мы накрывались только во время сна. Однажды, когда мы лежали обнажённые на полу кухни, то заметили в открытом окне курящего дядьку на балконе соседнего дома. Поскольку в нём этажей было двадцать пять, а мы жили на семнадцатом, оттуда, скорее всего, было хорошо нас видно. Увидев, что мы поймали его взгляд, он приветливо помахал нам рукой. После этого Апельсинка вычеркнула кухню из мест для занятий любовью.
Поскольку с Грином у меня наладились тёплые отношения, то Апельсинка стала иногда приводить его к нам ночевать. Грину достаточно было иметь свой коврик, миски для еды и питья, и мячик, которым он очень любил играть. Я для него нашёл ещё одну забаву, которой можно было забавляться только на улице. Грин приносил мне прочную палку, держа её точно посередине. Я поднимал её на уровень пояса вместе с Грином, и начинал крутиться вокруг своей оси. Грин летал, держась зубами за палку. Его тело было вытянуто в струнку, лапы были вытянуты вдоль тела, уши прижимались к туловищу, а в глазах было написано огромное удовольствие. Апельсинка боялась, что Грин может сорваться, и потом больно удариться. Такая опасность действительно была, но Грин держался молодцом. Я же старался сильно не крутиться. У меня от таких упражнений потом голова шла кругом.
У Апельсинки был свой круг общения, который сложился благодаря Грину. Как правило, это были собачники, которые выводили своих питомцев на прогулки возле зоопарка. Именно там раньше жила Апельсинка. Но собаками дело не ограничивалось. Её знакомые держали енотов, белок, лисиц, крыс. Про птиц я и не говорю. Апельсинка иногда рассказывала мне интересные истории, связанные с животными своих знакомых. Скоро пришла и наша очередь рассказывать.
В тот день мы дежурили на разных постах. Я работал на главной проходной, Апельсинка на транспортной. Утром, когда нас уже сменили, я переоделся, а Апельсинки всё ещё не было. Я вышел её навстречу. Апельсинка шла медленно, словно боялась стряхнуть с себя что-либо. Подойдя ближе, я увидел, что у неё изменился галстук. Вместо обычного, повязанного узлом, у Апельсинки появилась бабочка, причём довольно большая. И только подойдя вплотную, я увидел, что это вовсе не бабочка, а птенец. Он висел на шее Апельсинки неподвижно, словно он спал.
- Откуда это чудо взялось? – спросил я, забирая у Апельсинки пакеты с вещами.
- Подобрала на земле, - отвечала моя любимая, - его вороны клевали. Я думала, что он мёртвый, но нет, он дышит. Хотя и сильно побит.
- Ты хочешь взять его домой?
- А ты будешь возражать? – Апельсинка хитро на меня посмотрела.
- Нисколько, мне самому интересно, сможешь ли ты его выходить.
- Ещё слишком рано звонить моим знакомым, надо бы знать, чем его кормить, и как держать дома.
- Ну, держать его надо в клетке, - высказал я простое соображение, - а вот как кормить, надо у специалистов узнать.
- Давай доедем до зоопарка, там в девять часов начинает работать ветеринар, спросим у него.
- Отличная мысль, давай так и сделаем.
Пока Апельсинка переодевалась, я держал птенца в своих ладонях. Тело было тёплым, крылья висели беспомощно, но переломов я не нащупал, как и любых других утолщений. Глаза у него были открыты и иногда он моргал. Одним словом, без специалиста было не обойтись. Апельсинка переоделась и села за руль. Мы решили, что будем ездить на работу на её машине. Находиться за рулём ей нравилось больше, чем мне.
Возле зоопарка мы походили немного в ожидании ветеринара. Когда же дверь наконец-то открылась, дальше порога нас не пустили. Сказали, что зоопарку эта птица не нужна, обследовать им её некогда, для таких случаев есть специальные клиники, вот пусть они и заниматься всякой мелкой птичьей сволочью. После такого обстоятельного ответа Апельсинка всё-таки набрала номер телефона одной своей знакомой. Называя своё имя, она добавила кличку собаки, - Грин, чтобы у её собеседницы не было никаких сомнений, кто это звонит в такую рань, в девять часов утра. Но Апельсинку выслушали и дали несколько полезных рекомендаций. После чего мы поехали в сторону дома, но по дороге остановились возле магазина для животных, чтобы купить клетку.
Встретили нас в магазине приветливо, но определить, какая именно птица спит на моём плече никто из сотрудников не смог. Зато наперебой нам принялись предлагать корма. Мы вежливо, но настойчиво отклонили эти заманчивые предложения и стали выбирать клетку. Остановились на той, в которой я нечаянно сломал одну из жёрдочек. Всего их было две, но тогда птенцу было в клетке узко. С одной пространство увеличилось, но теперь ему некуда было ходить в гости. Мы подумали, что ему это незачем делать, заплатили за клетку и вышли из магазина.
- Его надо кормить смесью сырого яйца с булкой, а пить давать простую воду, - объяснила ситуацию Апельсинка. - Я завтра встречусь ещё с одной своей подругой, послушаю, что она скажет по поводу птенца.
- А как мы его назовём? – спросил я.
- А как ты хочешь? – ответила Апельсинка.
- Давай назовём его Зенит – высказал я своё тайное желание.
Дело в том, что, когда давно у меня был один приятель, старше меня на одиннадцать лет. Сам родом из Йошкар-Олы, он с детства болел за московский Спартак. И однажды он мне сказал, что если у него родится сын, то он его Спартаком назвать сможет, а вот я своего сына Зенитом нет. И вот тут выпал шанс с ним поквитаться.
- Нет, - твёрдо сказала Апельсинка, - Зенит, - это не то. А вот Зеня мне нравится.
Итак, мы назвали птенца Зеней. Придя домой, и приняв ванну, Апельсинка стала его кормить. Сначала мы налили ему воды в узкий глубокий стаканчик, и опустили в неё его клюв. Зеня ожил, помахал крыльями, и несколько секунд жадно пил воду. После чего Апельсинка стала готовить ему маленькие шарики из свежего батона. Затем она разбила сырое яйцо в тарелке, и стала макать шарик в желток. После чего стала пытаться просунуть его Зене в клюв. Зеня отчаянно сопротивлялся. Уже несколько шариков попадало на пол, но Зеня стойко продолжал обороняться.
- Жри, сволочь, - ласково уговаривала Апельсинка Зеню.
Наконец, один шарик проскочил Зене внутрь. Он удивился, перестал бороться, и удивлённо уставился на нас. После чего слопал ещё шариков пять подряд. Апельсинка сказала, что хватит ему на первый раз. После чего Зеня был помещён в клетку на жёрдочку. Вёл он себя смирно, сразу вцепился лапками, и затих, сложив крылья. Мы поставили клетку повыше, на шкаф. На пол клетки постелили салфетки, чтобы Зеня гадил на них. И, судя по жирности отходов, выздоровление шло полным ходом.
На следующий день Апельсинка уехала по своим делам, а я остался дома. Зеня был накормлен, и спал на своём месте. Однако спустя какое-то время он очнулся, и захлопал крыльями. Он явно не хотел ни есть, ни пить, так как стаканчик с водой стоял у него в клетке. Я подошёл к нему ближе. Словно увидев меня, Зеня проявил ещё большую активность, и мне показалось, что он просит его выпустить наружу. Я вынул его, и посадил себе на плечо. Зеня покрутил головой в разные стороны, помахал крыльями, словно проверяя их надёжность, потом резко оттолкнулся от меня, и взлетел.
В комнате пространства было больше, чем в клетке, но всё-таки недостаточно, чтобы показать мне все фигуры высшего пилотажа. Сделав два круга вокруг меня, Зеня на полном ходу врезал головой в стену, и, скользнув по ней до пола, замер в неподвижности. Мне показалось, что он зашибся насмерть.
Но когда я его взял в руки, он попытался помахать крыльями. Сделал он это вяло. Было такое ощущение, что у него шок от удара.
- Ты же ещё слабый, Зеня, - сказал я птенцу, - тебе надо сил набраться, чтобы летать так, как ты летал раньше. Если ты раньше вообще летал. Может быть, тебя вороны из гнезда вытащили, маленького.
Понял мои слова Зеня, или не понял, это не важно. Но он дал посадить себя в клетку, уселся на жёрдочке, попил воды, и заснул. Я продолжил свои творческие занятия.
Когда вечером вернулась Апельсинка, я рассказал ей о том, как вёл себя Зеня. Та выслушала меня внимательно, и рассказала, о чём ей поведала подруга.
- Это или чиж, или стриж. Они похожи, но без фото сказать трудно. Проблем с ним не будет. Если у него синяки от ударов клювом, то эти гематомы заживут дней за пять. Если аппетит есть, и гадит регулярно, то ничего страшного.
Что-то, а гадил Зеня по восемь раз за день, и съедал по яйцу, что было равно половине его собственного веса.
Настала очередь нашей смены, и мы взяли Зеню с собой. Апельсинка трудилась на главной проходной, я был патрульным. В свободные минуты Апельсинка навещала Зеню, и пыталась его кормить. Но наша раздевалка Зене не понравилась. Он шумел, хлопал крыльями, и отказывался есть. Правда, к концу дня, когда подавляющее большинство работников завода ушли, Зеня успокоился. А может быть, обстановка напомнила ему ситуацию, когда его клевали вороны. Не знаю, я не спрашивал у него об этом.
После смены мы приехали домой без задержек. Было раннее летнее утро, светило солнце, и вообще всё было прекрасно. Мы вышли из машины. На этот раз парковочные места были только с задней стороны дома. Вокруг было пустынно. Я держал клетку с Зеней в руках, когда он очнулся и захлопал крыльями. При этом он ещё и издавал какие-то звуки, словно собираясь нам сказать что-то важное.
- Давай вытащим его оттуда, - предложила мне Апельсинка, и открыла клетку.
Зеня несколько секунд посидел у неё на ладони. Потом он расправил крылья, помахал ими, оттолкнулся, и взлетел.
Взлетал он неровно, по большой кривой. Я подумал, что вот сейчас он войдёт в штопор и разобьётся. Но нет! Поток воздуха помогал Зене. Третий круг он уже прошёл ровно, я бы даже сказал уверенно. Потом добавил скорости и поднялся до уровня десятого этажа. Нам пришлось задрать головы, чтобы разглядеть его на фоне синего неба. Ещё несколько секунд - и Зеня пропал из наших глаз.
С одной стороны, мы расстроились. Всё-таки мы уже как-то к нему привыкли и считали его членом нашей семьи. С другой, мы за него порадовались. Значит, он поправился. Не сидеть же ему всю жизнь в клетке! Тут конечно кормят, и всё такое, но… Птица рождена, чтобы летать, если, конечно, она не курица.
Клетку мы не стали выбрасывать. Мало ли что, ещё может