Хроника Апокалипсиса 11. 2017-2019.

освещается Солнцем; когда они прилунились — там была непроглядная ночь. И наши космонавты врубили мощный прожектор на верхушке корабля, который стал быстро вращаться, вырывая из тьмы, и довольно чётко и ясно освещая, характерный каменистый лунный ландшафт...

Потом наши космонавты решили выйти наружу, в серебристых скафандрах. А дальше я не помню...

...

После не очень долгого и не очень мучительного писа я опять лёг, это было около полудня. И — я проспал целых трое суток! Вставал только по нужде, которая меня мучила не очень сильно, так как я почти ничего не пил. 

В Интернете, в ВК нашего района, выяснил, что горячей воды не будет до 4-го июня. А 4-е — это воскресение. То есть, воду, практически, дадут только 5-го, если и дальше не задержат.

Решил устроить себе на это время сухую голодовку. Ну, или почти сухую, и не в самом чистом виде. По обстановке и самочувствию.

Воду, горячую и холодную, дали только 6-го, вчера, во второй половине дня...

Моя «голодовка» продлилась около десяти дней. Хорошо, что у меня в комнате было немного мёду, аскорбинка, поливитамины и таблетки расторопши. То, что не перегружало кишечник и не требовало его опорожнения. Чуть-чуть в рот надо было иногда что-то, всё-таки класть, так как моя печень, как давно знаю по опыту, «чистой» голодовки долго не переносит. 

Пил потом, осторожненько, травяной чай и чуть-чуть соку на кухне ночью...

Я пропустил пять своих ночных трапез. Сегодня ночью — Иншалла! — я рассчитываю возобновить этот порядок. Подготовил себя финиками и разным мелким сушняком, запивая по глоточку травяным чаем. Уж чем располагал. Есть сейчас не хочется, а пить хочется зверски...

Погода — наконец-то! — +20 с лишним. И Солнце!.. Форточка моя сейчас открыта...

...

10 дней "голодовки" и "постельного режима". И это были благословенные дни!..

Я почти не вставал с постели. И не хотелось. И почти нисколько не уставал от лежания. Тут уж я почувствовал, сколько энергии я потерял, и сколько усталости во мне накопилось. И уж как я отдохнул! И сколько я всего передумал! И как мне этого не хватало!..

Когда дали воду — мне даже было немножко жалко, что кончаются эти мои чудесные, не суетные, «медитативные» дни...

Сколько я передумал об Анфисе! Сколько родилось нового по сюжету! Как я смогу и успею всё это запечатлеть — Бог Весть. Но как-то, ко всему прочему, стал меньше бояться по этому поводу. Мне с Анфисой открывается, всё больше и больше, нечто настолько божественное — что это не может, так вот, «случайно» не состояться.

Слушал, когда вставал, настрои Сытина и отрывки с семинаров Сергея Лазарева. 

Лазарев подсказал очень много. Он постоянно и упорно ориентирует на Библию, на Христа и «настоящее» христианство. Но при этом ни разу ничего не сказал о Воскресении, как-то обходит эту тему. Перечисляет причины болезней, все эти бесчисленные обиды и «зацепки», но ничего не говорит о Первородном Грехе, как первопричине всех болезней и проблем в христианском миропонимании. Говорит, что можно победить любую болезнь, но ни разу не сказал, а можно ли раз и навсегда победить саму смерть.  

А я как раз и почувствовал в эти дни, что именно Воскресение Христово решает абсолютно все проблемы, и проблему всех болезней, и проблему смерти.

Думал о вере, о её сущности, о её природе. Вера — это как новое измерение времени, как ожившее «изнутри» время, ведущее человека не к смерти — а к Воскресению. Это — как «5-е измерение». И это — как «внутренний ветер», несущий Жизнь. «Солнечный ветер» в самых тончайших своих аспектах...

И верить надо в Воскресение. В Абсолютное Воскресение. В Анастасию.

И буквально вчера я почувствовал, что ведь всё — просто наполнено Воскресением Христовым! Любое событие — транс-локально. Воскресение реально происходит — Сейчас и Здесь!

А сегодня до меня дошло, что ведь все события — это Одно Событие! И если Большой Взрыв — это точка Абсолютного Рождества, то в этой же точке — и Абсолютное Воскресение!

Христос Воскрес где-то в «Сердце Земли», совершив некую «гравитационную инверсию», превратив гравитацию — в анти-гравитацию, энтропию — в анти-энтропию. Но одновременно — Он Воскрес в самой Точке Сингулярности, в самом Большом Взрыве! И вся Вселенная наполнена Его Воскресением и всемогущей силой Его Воскресения! Наполнена животворящей душой Его Воскресения как единой Мировой Душой. Изначальной Анастасией...

И именно единая космогоническая сила Его Рождения и Воскресения — так стремительно расширяет и раскрывает нашу Вселенную! Благодать Христова — это анти-гравитация и анти-энтропия!..

Захватывает дух!.. И надо ещё и ещё раз продумать вопрос о Крещении Святым Духом, на что так делают упор пятидесятники, нынешние неопятидесятники и прочие харизматики... 

«Приняли ли вы Святого Духа, уверовавши?» (Деяния Апостолов 19:2).

Господи, благослови!..

И да будет Воля Твоя!..

7.6.2017 18:36


Сны о возвращении в родной дом

Воля Божия — она же и "внутреннее" Слово Божье! Это Одно...

Как не хочется отнимать драгоценного времени, что у меня есть для работы над Анфисой! Но сегодня мне был сон, который я, всё же, решил сейчас записать. Он тоже связан с Анфисой. Да и что вообще не связано с Анфисой?))

Сон чрезвычайно типичный и показательный для всего последнего времени. Помню лишь самый конец...

Я блуждаю где-то в центре старого Питера, не то в самом центре, не то где-то в закоулках, которые я никогда не знал достаточно хорошо, и в которых почти всегда мог или заблудиться, или хоть на время потерять ориентацию...

Захожу в какой-то, как бы знакомый, продуктовый магазин. И это — типичный советский гастроном, с прилавками и продавщицами, которые меня, к тому же, немного помнят. Такие гастрономы мне сейчас снятся часто.

Кажется, я без штанов, хотя и не совсем голый, что мне снится часто и уже очень и очень давно. Но это не слишком смущает ни окружающих, ни меня самого. Я как будто чувствую какую-то сугубую условность своего внешнего вида.

Мне хочется есть, и прилавки наполнены разными вкусностями и сладостями. Продавщица в кондитерском отделе помнит меня, помнит, что я захожу к ним не в первый раз, и предлагает мне и какую-то огромную развесную разноцветную пастилу, и что-то вроде шербета, и какие-то мягкие вафли с разной сочной начинкой, и ещё что-то в этом роде. А в соседних отделах — вижу и разные пирожки, и булочки, и ещё какую-то вкусную выпечку...

Но я не хочу соблазняться на эти сладости и вкусности, а думаю подкрепиться, чуть попозже, более разумной, более простой и здоровой пищей в какой-то знакомой как бы столовой, что я делал как бы уже не раз в своих этих блужданиях, хотя это и не очень близко от этого гастронома. 

И, вроде бы, рождается мысль, что ведь можно будет спокойно поесть просто дома, хоть это и будет ещё позже. И «дома» — это означает (как-то само собой): Халтурина 7. Где должны быть отец и мать, хотя я могу их сразу и не застать, потому что как бы ещё первая половина дня, и даже ближе к утру.

Мысль о доме подспудно во мне как бы всё время присутствовала, хотя я, по непонятным причинам, блуждаю по городу уже как-то очень долго. У меня даже была мысль опять переночевать ближайшую ночь в каком-то своём условном убежище, что-то, кажется, вроде какой-то полу-заброшенной квартиры (которые мне снятся часто). И эта моя неприкаянность как-то меня в данный момент и не тяготила, настолько я к ней, что ли, привык.

Но мысль о доме становится более чёткой и решительной. Я вдруг соображаю, что не был дома уже довольно долго, что родители могут обо мне волноваться, хотя они как бы и привыкли к этим моим странным долгим отлучкам, да и сами как-то, почему-то, потеряли прежнюю тесную связь с домом, и сами бывают в нём не всегда.

Но мысль проверить, как там дела дома, и ничего ли не случилось, у меня всё крепнет. И я направляюсь — хоть и какими-то странными окольными путями — в сторону дома.

Появляется вдруг мысль:

«А что я буду делать дома?»

И я, как-то, сам себе отвечаю, что это нелепый вопрос, что достаточно, прежде всего, просто быть дома, это твой естественный и святой долг, а всё остальное будет решаться уже на месте; главное - там быть.

На ходу я как бы вспоминаю, что матери уже давно не было дома. Я хорошо помню, что считал её умершей, что это было на моих глазах, но она каким-то чудесным образом оказалась жива. Но дома не была уже давно. Наверное, она в больнице? Надо будет спросить у отца. Но если она в больнице — то как же я её до сих пор там не навестил?

Мне становится очень стыдно от этой своей последней мысли. И я думаю, что как же она должна обрадоваться, когда меня там у себя увидит! И я ещё более решительно направляюсь в сторону дома...

Помню, как оказался в районе Тройного моста. Место, столь значимое и для меня, и для моей Анфисы. За моей спиной был Спас-на-Крови, но я его совершенно не видел, только ризничную справа от себя и решётку Михайловского сада. И напротив — Дом Адамини.

Пришла, было, в голову мысль зайти в туалет. Ближайший был как раз в Михайловском саду, и я уже думал, как мне к нему удобнее подойти, через ворота сада или со стороны Мойки. А потом — я хотел сделать, зачем-то, крюк куда-то в сторону Дворцовой площади. Но следующей мыслью была — что зайду в туалет уже дома, что незачем мне ещё где-то блуждать и куда-то ещё заходить. Надо уже, наконец, идти прямо домой...

Кажется, я пошёл к дому не по Аптекарскому переулку (как в раннем детстве), а со стороны Марсова поля (как в более поздние годы, уже класса с 4-го). Помню, как оказался около Мраморного переулка. И помню, как хотел зачем-то зайти в единственную парадную на нём и подняться по лестнице (раньше там были квартиры, а сейчас Университет культуры). Будто хотел найти там какое-то убежище. И опять я осадил и удержал себя: зачем эти бессмысленные блуждания, которые я так долго и так упорно практикую? Надо срочно домой! Не медля!..

И я почти дошёл до самой нашей подворотни...

И тут проснулся...

…

Проснулся довольно резко. И не от какой-то внешней причины (хотя в квартире было довольно шумно, был почти полдень). Просто, будто вдруг пришла в голову какая-то мысль, какая-то память о том, что мой дом теперь не здесь. И я вспомнил почти сразу — где я. И где-то в промежутке о памяти между этими моими двумя домами — сердце будто резануло, будто разрезало от сознания, что я опять не смог вернуться в свой родной дом, вернуться к отцу и к матери (мне казалось в этом сне, что нас там живёт трое, что мы как бы вернулись туда, все трое, после какой-то не совсем понятной отлучки, и нам там должно быть вместе очень хорошо).

Было сильное чувство — что я ещё мог не просыпаться, и мог дойти до самой нашей квартиры, квартиры №15...

Мать ещё в самом раннем детстве заставила меня хорошо запомнить наш адрес, на случай, если вдруг где-то потеряюсь...

Да, так делают все матери...

…

Кстати! Вспомнил. Самый конец ещё одного своего недавнего сна про возвращение домой. Только никакой острой ностальгии тогда не было, поэтому, наверное, я его, как-то, и почти забыл...

Я поднялся по нашей лестнице на наш третий этаж