скоро...
Голос у Елены был злорадный.
-- Какие планы? Ну-ка, поделись... Надеюсь, они в наших интересах?
-- Не знаю, как в ваших, но в наших – это точно.
-- Почему ты так отвечаешь? Ты разве не с нами? Ты хоть знаешь, что тебе грозит... у тебя два года условно. Но я тебя прошу, не впутывайся больше ни во что...
-- А я и не впутываюсь. Я только на передачку одну сходить хочу. Справедливость навести.
-- Лена, никаких передач. Для тебя сейчас только одна справедливость – выжить. Потерпи чуток, немного осталось...
-- Да не могу я терпеть. Мои замки рушатся, а я сидеть в засаде должна?!
-- Да нет у тебя больше никаких замков. Я тебя к Столяру направлял, ты была у него? Там твои замки. Там средства. Ты выполнила задания?
-- Выполнила. На отлично. Теперь для себя пожить хочу.
-- Для себя мы будем жить вместе, годика через полтора. Меня могут скоро выпустить. Я ж знаю лазейки в законах... да и амнистия поможет. А ты меня ждешь?
-- Жду. У меня для вас сюрприз. Я хочу вашу обидчицу грязью облить и так опозорить, что ее даже в посудомойки не возьмут, даже в ейной Украине...
-- Лена, не заносись. Не вздумай поднимать эту пыль. Это опасно, у нее улик против нас много. Я-то выкручусь. Но, если ты меня затронешь, я не буду за тебя вступаться, так и знай. Спасать буду только свою шкуру. Сиди тихо в засаде. Я тебя прошу.
-- Ладно, посмотрим.
-- Лена, не нарывайся. Я не смогу тебя спасти.
-- Я не нарываюсь. Я буду сидеть тихо... в засаде... Но прежде я поквитаюсь со своей старой подругой!
Самонадеянно сказала и кинула трубку, буркнув свое извечное: «старый козел».
Глава 9
Да, все было продуманно Кирой. Тщательно, коварно, хитро. Ни единого шанса на спасение ни той стороне, ни другой. Только не знала она, что происходит в голове у зрителей. У одного зрителя. Как кипит его кровь и застывает в жилах. Именно в нем, в его измученной душе и зреет лазейка. План бегства. А, вместе с этим, расплата. Не знала она, да и знать не желала... Ни она, ни ей подобные... что все эти сигналы, так или иначе, посылаются в недра Вселенной. И все всегда становится на круги своя. А сейчас хитрая и обольстительная Кира посылала свои сигналы зрителю. Одному только зрителю. В недрах глубинки...
«Я – простой украинский пацан из Винницы, ныне являюсь прославленным сочинителем и исполнителем своих собственных песен. Я прошел многое в этой жизни. И бедность, и войну, и слезы. Но, чтобы так! Чтобы такую бедность, убогость, дешевость... Такую дешевую распродажу собственных качеств, собственных чувств, собственной жизни...
А я думал, я – злодей. Обманываю бедную девушку и порчу ей жизнь. Не бесплатно для нее, конечно. Я все возместил бы сполна.
Но это... Вот это немыслимое убожество... Неужели, ей кто-то верит? Неужели, зрителю интересно? Они же аплодируют. Делают вид, что верят... Кого дурят? Себя? А те, кто у телеков, кому верят?!
А я, дурак, сочиняю свои песни... Несу их людям... Ни капли лжи. Ни строчки неискренности. Ни ноты фальши. А люди тянутся вот к таким...
Вот он, шоу-бизнес! Грязь. Раздор. Несправедливость. Деньги за счет чужого горя. Они не просто тащат фальшивый заработок. Не просто обворовывают страну и людей. Они разбивают сердца. Растаптывают чувства. Сеют безверие и безысходность. Унижают людей и все человеческое в них. А те, покорно, как стадо овец, тянутся за ними. Слепо идут. Идут на убой.
А, как же. Кто нас не любит – тот нам завидует. Ведь мы – элита общества. Уважаемая и неповторимая. Мы заслужили, мы заработали... Попробуйте, скажите хоть что-то не такое, как мы хотим услышать. Попробуйте, произнесите свое мнение вслух и с ним хоть слово правды.... Сразу попадешь в неудачники.
Вот она, грязная слава. Грязные деньги. Разбитые грезы и мечты. И это все называется искусством... Массовым искусством. Оно, как опиум для народа. Наркотик, состоящий из злости, зависти и возбуждения звериной похоти в людях.
Хлопайте, аплодируйте, ликуйте – дураки... Думаете, завтра станете такими же? Думаете, у вас есть шанс на лучшую жизнь? Да, вы уже стали такими, только по прежнему, в своем дерьме.
Живите как знаете. А я больше так не могу. Ваша салонная красота не спасает мир. Уничтожает его, потому, что вся эта «красота» направлена против человеческой природы. Сколько я вложил в эти тупо-расходы. И зачем? Чтобы слышать сейчас весь этот бред с экрана? И чего ей не хватило? Чего не хватает всем этим людоедкам?
Они готовы сожрать кого угодно. Что угодно. Лишь бы удовлетворить свою воспаленную жажду мести. Накормить желание быть лучше всех и иметь власть над всеми. И мстить всем... мстить за свой вырастающий с каждым днем комплекс неполноценности и... страх.
Да, именно страх. Страх за то, что может прийти по-настоящему разумный и достойный человек. Он отправит всех работать. Руками... умом... душой... кто, чем умеет. А за ним придут другие. Армия разумных людей... И тогда все станет на свои места.
И они этого боятся. Потому и пожирают всех и вся. И, даже, самих себя. По ночам от злости и дикого одиночества. Отсюда такая жажда развлечений, алкоголя, наркотиков. Чтобы заглушить свою боль. Но она не гаснет, а только воспаляется все сильнее и сильнее... от безделья...
Ведь человек создан ТРУДИТЬСЯ. И Любовь – тоже труд. И самосовершенствование, и умение уважать ближнего своего – это тоже работа.
Подумать только, я, свободный обеспеченный человек, не имею права на свою личную жизнь. я не могу жениться на той, что мне дороже всего. Только потому, что она – «простолюдинка»! Кто придумал это дурадцкое слово?! Она талантлива... на редкость... и в этом вся ее беда! В этом бездарном мире. Но, если я женюсь на ней сейчас, не сдобровать, в первую очередь, ей. И я за это опасаюсь больше, чем за себя самого. Ей нужен статус...
А мне сейчас нужна Она. Как свежий ветер. Как живительный эликсир на душу. Как живой родник энергии. Может, она не так красива, не так эффектна. Но ради нее стоит жить. Для нее хочется отдавать все. всего себя без остатка. Всю свою энергию. Всю любовь. Всю жизнь.
И это святое чувство я понесу людям. Людям на всей Земле.
Эй, Земляне, не спите! Я несу вам огонь. Священный Огонь Любви!»
Глава 10
Дядя Иван звонил не часто, но, как-то кстати. Он, словно, предвидел, что это нужно. Рассказывал о себе. У него, оказывается, было три семьи и все распались. Он жил один на окраине деревеньки. Три взрослых сына приезжали его навещать. Один из них, самый старший, родился в годы войны. Второй, средний, жил далеко отсюда, в России, приезжал не часто. А третий, самый младший, был ровесник Стефани...
Самый младший... и именно этот момент неизгладимо запечатлелся в предчувствиях. Что-то очень близкое, сходное с ее собственной судьбой. Стефани больше не хотела спрашивать ни о чем. Она ждала. Ждала еще каких-то вестей и фактов.
После обхода врача Стефани уткнулась в популярную газету «Отдых и здоровье». Там только о положительном. Врачи рекомендовали. Не напрягаться, не переутомляться, не подпускать к себе плохие мысли и отрицательные эмоции. Стефани в полудреме листала журнал. За окошком уже давно прилетели скворцы. А соловей завел свою звонкую песенку. Через открытое окошко пахло свежей листвой. Райское место для отдыха. Для тех, у кого в жизни нет проблем и забот. А скоро экзамены в школе... а Стефани не успела изложить самые важные вопросы своим ученикам... как же они будут сдавать ЗНО...
Взгляд Стефани упал на яркую фотографию и надпись статьи: «Кира Безухова, жена Николая Беляшова, обновляет подарок мужа». На фото пафосной улыбкой сияла сама Кира на фоне своего нового «Форта».
Стефани очнулась от полудремы. Не может быть! Так вот, кто теперь с ним... Николай, как он мог?! Неужели, это она его избранница? Как мог он поддаться ее коварству? Не может быть... нет, может... может...
Стефани вспомнила последнее слова Николая: «Это для нас... это нужно нам... я ее не люблю... я жду только тебя...»
Вполне может быть. Но как он может не видеть, ведь она у него ворует... деньги... силы... время... А это все дорого будет ему стоить.
Стефани села на кровати. Вошел врач.
-- Что не отдыхаем? Еще час можно дремать. Потом процедуры.
-- Доктор, я здорова.
-- Все вы так говорите, а, как только выходите отсюда, снова сюда же и попадаете. А все почему? Да потому, что режим больничный не соблюдаете. Снова начнется: семья, работа, заботы, беготня. Раз, и снова обморок. Снова лечи.
-- Я не буду переутомляться. Просто дома мне спокойнее.
-- Никаких «дома». Вам положено здесь находиться две недели, вот извольте. Можно, без процедур. Но режим должен соблюдаться.
-- Доктор, я не расплачусь с вами.
-- А, в чем, собственно, дело. Ваше лечение и пребывание здесь уже оплачено наперед. Так что, отдыхайте, и не думайте о плохом.
Врач вышел. А Стефани снова задумалась. Оплачено наперед... кем? Николай? Откуда он знает, что Стефани в больнице? Данила? Кто ему сказал?
В ответ на ее мысли зазвонил мобильный. «Наверное, мама», -- подумала Стефани и взяла трубку.
-- Эй, Кариева, привет! – кричал в трубку знакомый тенор.
-- Здравствуйте, -- растерянно произнесла Стефани.
-- Ты, че, Кариева, не признаешь? Своих не узнаешь? Давай, сосредоточься.
Стефани не верила своим ушам:
-- Даня? Ты?
-- Я это, я. Ты, вот что, Стеш, ты тут нужна нам. Ты знаешь, что враги на воле?
-- Елена, что ли? Да, знаю.
-- Так вот, что происходит. Мы твой сценарий в дело пустили. И она тут, как тут. Мои, говорит, это труды. Не отдам. А мы тебя на премию решили выдвинуть, как сценариста. Ну, «Оскара» не обещаем, но хоть какую-то Всероссийскую премию тебе, как еще не прославленному автору, для начала, иметь было бы здорово. Просекаешь?
-- Просекаю. Но что нужно от меня?
-- Ты должна выступить против нее. Ты – веская улика. Она же тебя похитила и жизни чуть не лишила. Ты должна дать против нее показания...
-- Хватит, -- резко оборвала его пылкий жар Стефани, -- Я уже давала показания... этой афере конца не будет. А еще одного такого похищения я не переживу. И кто сказал, что она живой меня оставит, когда я в Москве окажусь?! И, вообще, я сейчас на лечении. Врачи вряд ли из больницы выпустят, пока не долечусь. Мне нельзя волноваться и заниматься судебными разбирательствами. Мне и так плохо. Приступы головокружения участились, бессонница замучила. Я на грани сумасшествия. А шизофрения не лечится... она навсегда...
-- Ай, ай, бедный ребенок. Я все это знаю. У меня тоже бывает. А преступники пусть гуляют. Пусть крадут у тебя все. Возьми себя в руки, Стеша. Ты же должна быть сильной.
-- Я подумаю.
-- Думай, Кариева, думай. Да поскорее. А то так и останешься со своей шизофренией наедине. И никому нужна не будешь. Пока. Пока.
В трубке послышались размеренные гудки. А Стефани снова опустила голову на подушку и, закрыв глаза, стала размышлять.
Глава 11
Кира пристально смотрела на себя в зеркало. Вечер обещал удаться. Вот только макияж... и когда она уже сможет делать это все у настоящего визажиста. Сами себе делают мейкап только лохушки из психушки... Кира даже захихикала про себя, вспомнив недавнюю свою «приятельницу», которую ей велено теперь ловко одурачить. Нет, не ей велено, она сама... она сама жаждет этого. И проконает невезучую соперницу. Да и кто она, по сути дела? Да никто...
В комнату, услышав смех Киры, вошел Николай. Он решил, что она уже готова и беседует с кем-то по телефону.
-- Ну, как дорогая, ты уже готова?
Кира недовольно глянула в его сторону:
-- Нет,
