Апокалипсис в шляпе заместо кролика.Гл.18

подход к ней объяснялся им из эстетических соображений, – люблю, понимаешь я, вот такого рода дурную красоту, за что потом и расплачиваюсь своими капиталами, – говорило то, что он нисколько (разве что только для виду) не интересовался мнением Пелагеи Армандовны, когда делал все эти приобретения.
И вот этот авторитетный человек, Емельян Лоскутов, рядом с которым стоит эта великолепная во всём, столь неприступно выглядящая Пелагея Армандовна, а брильянты на шее и в ушах прибавляют стороннему на неё зрителю ощущение своей ничтожности (неужели, мне такое совершенство не будет доступно при моей жизни!?), а за их спиной маячит орлиный и юркий нос некоего, не последнего в этом знаковом мирку представительного господина, зорко так смотрит на незнакомца с дурным глазом, и Клаве, кажется, что у незнакомца с дурным глазом совершенно нет шансов противостоять такому давлению на себя.
И, пожалуй, Клава преждевременно так подумал, совсем забыв о вооружённом всякой дурственностью глазе незнакомца, от взгляда которого дух захватывает у Пелагеи Армандовны, и она рефлекторно тянет свои руки вниз, чтобы поправить платье и удержать под ним то, что оно скрывает. И это притом, что Пелагея Армандовна всякого сглаза на себя повидала, когда в свою бытность ходила по подиуму и своей холодной неприступной красотой сбивала со всякой здоровой мысли всех этих наблюдателей из зала. И ей, казалось бы, всё нипочём, её и раздевали взглядом и осыпали проклятиями, а уж начёт того, чтобы о ней во всяком извращённом ключе мыслить, то это даже и не обсуждается, – дура дурой, а как же иначе им попасть на подиум, ведь совершенные модели просто обязаны не иметь мозгов, – но, как оказывается, она не всё ещё видела, и этот проникающий в самую её суть взгляд человека с дурным глазом, где он в ней видит всё самое сокровенное и специально позабытое для этой её новой жизни (простодушие и сердечность здесь только мешает), сбивает её с этого нового для него порядка жизни.
А незнакомец с дурным глазом между тем оценил противостоящие ему силы в лице Емельяна и его спутников и язвительно заметил Емельяну, что ему очень уверенно и очевидно кажется, что его подход к нему был инсценирован не им самим, а его к этому мотивировали сторонние лица. Чему, впрочем, он и не удивлён, нимало повидав на своём веку. – И ничего с этим не поделаешь, так уж устроен человек, несамостоятелен он в своих поступках и за каждым его движением души и поступком обязательно кто-то или что-то стоит. – Резюмировал себя незнакомец с дурным глазом.
А Емельян скривился в недовольстве и, бросив взгляд назад, где стоял представительный господин с юрким носом и бегающими глазками, повернувшись обратно, с презрением к стоящему от него сзади человеку, спросил: «Он что ли?».
– А мне-то откуда знать. – Пожимая плечи, говорит незнакомец с дурным глазом, а сам с неким значением смотрит на Пелагею Армандовну, отчего та начинает морозно ёжиться. А Емельян всё это замечает и начинает этот взгляд незнакомца на Пелагею Армандовну по-своему интерпретировать. И Емельян обращается к Пелагее Армандовне. – Ну а ты чего скажешь?
– Ты это о чём?  – непонимающе такого к себе подхода, переспрашивает Емельяна Пелагея Армандовна.
– Перебьём ставку нашего оппонента и заставим его дорого заплатить за то, что он желает приобрести? – задаётся вопросом Емельян, многозначительно смотря на Пелагею Армандовну. А Пелагея Армандовна с изучающей внимательностью смотрит на незнакомца с дурным глазом и, оставив его в прицеле своего обзорного зрения, смотрит на Емельяна и говорит ему. – Заставить это неинтересно, более сюжетно что ли будет, если он сам к этому придёт. К тому же ценник «дорого» слишком расплывчат и относителен.
– Хм. И то верно. – Согласился Емельян. – И какие есть предложения? – спросил он у Пелагеи Армандовны. А она вновь целеустремлённо посмотрела на незнакомца с дурным взглядом и, вернувшись к Емельяну какую-то прямо чушь сказала. – Я не знаю, – задумчиво говорит Пелагея Армандовна, видно соображая, что придумать. Но ей додумать мысль не даёт тот тип с юрким носом, с весьма знаковым именем, Гарольд Дендервильский. В чём, в его титульности и нахождении при таком человеке как Емельян, нет ничего удивительного и всё так и должно быть – должен же кто-то нувориша вводить в свет и со всеми знакомить. А для этих целей более всех и подходят во такие родовитые господа, подрастерявшие за древностью своего рода все свои капиталы. А так они при деле и Емельян не обеднеет оттого, что воздаст Гарольду за его помощь в этом весьма и весьма деликатном деле, введение в круг старой знати этого нового человека. 
– Каждая мифическая история взрастала на ценностно-мировоззренческих истинах, представлениях людей о мире. – С многоумным видом выдвинул себя вперёд с этим заявлением этот Гарольд. Ну а то, что Емельян тут же перекосился в лице, говорило о том, что он прекрасно знает и за это терпеть не может этого Гарольда, который вечно лезет вперёд и пытается себя выставить в более лучшем свете, чем он, Емельян. И Емельяну вполне хватило этих начальных заумностей этого сэра Гарольда, из которых он всё равно ничего не понял, и он его перебивает и говорит. – Ближе к делу, сэр Компот. – Здесь не было объяснено почему Емельян позволял к себе такое запанибратское отношение к сэру Гарольду, который побледнел в лице, сбился с мысли и без прежней уверенности сказал. – Это миф о Персее однозначно что-то собой символизирует.
– И что? – интересуется Емельян. А сэр Гарольд совсем запутался в мыслях и ничего сказать не может. И тут слово берёт Пелагея Армандовна, видимо что-то там для себя придумав.
– Мне, кажется, – говорит Пелагея Армандовна, – потерять голову вполне подходит под ценник дорого. – Емельян переводит на неё свой взгляд, пристально на неё смотрит и с улыбкой переводит свой взгляд на незнакомца с дурным глазом и говорит. – Ты слышал, что Пелагея Армандовна сказала? – А незнакомец с дурным глазом не только слышал, но и видит сейчас, с каким значением на него смотрит на него Пелагея Армандовна.
– За меня можете не беспокоиться, – говорит незнакомец с дурным глазом, – о своей бы голове подумали, тем более на картине голову при встрече с Персеем потеряла Медуза. А в этом я вижу глубокий символизм. – И на этом незнакомец с дурным глазом, не давая опомниться несколько растерявшемуся Емельяну, обходит их стороной и прямиком затеривается в толпе гостей.
Ну а Клава, видя всё это дело и то, что к нему могут возникнуть свои недовольные вопросы со стороны Емельяна: «А ты ещё кто такой?», устремляется вслед за незнакомцем с дурным глазом и там же теряется