Тридесятое царство

Гляди, Светь, люди уже идут к Святилищу. Нам пора. Чистую рубашку приготовил?
  - Мать давно приготовила.
  - Тогда умываемся и – на праздник. Наступают великая ночь и великое утро!
  - Да, узнаем наконец, с нами ли боги, не погибли в битве с Холодом.
  … Весь род Любомиров – от стариков до грудных детей на руках – и гости собрались за селением, у холма, на котором возвышалось Святилище Белых  богов. Им было высокое, в две сажени, строение на четырёх столбах, покрытых резьбой и обивкой из меди, серебра и золота. От столба до столба висели широкие холстины, расшитые изнутри цветными нитками – вся прошлая жизнь народа хранилась на этих вышивках: приход богов на Землю и рождение Сварожичей, переселение на Юг и возвращение на Север, прибытие на Острова Детей Богов и война за чудесную Мельню, победа  Белых богов под началом Каляды над чёрным войском Змея четыре месяца Сварога назад и подарение людям Севера тем же Колядой Великой Книги Всеведенья. Две большие доски той книги с божественными надписями сохранялись внутри Святилища у истюкана самого Рода. Ещё пять сберегались у других племён, на Западе, остальные погибли во Всемирное половодье. Однако вещунам известна была вся Книга слово в слово, а любому человеку – главное в ней, Закон Праведи. Середину Святилища занимала золотая, цвета Солнца, крада для жертвований, а в ней постоянно горел жир, который добывали из морского зверя. Ради этого два – три раза в год десяток Соколов, самых умелых охотников, отправлялся по реке Котугдани или конно в Прибрежье, где у каждого племени до сих пор сохранялись большие лодки. Бывали в таких походах и Светислав, и Яр, и – в своё время – Годослав. Всегда в последние годы ездила на добычу большого зверя Всеслава из соседнего, Ратимирова, селения, которой боги даровали особенные знание и удачу в охоте. Не раз зазывали охотницу с собой и Кречеты, и Лебеди…
  Вдоль стен Святилища стояли, вкопаны в Землю, истюканы всех Белых богов. Наперво – Род, Сварог и Птица-Матерь Сва, украшенные затейливее прочих, не только золотом, но и цветными горными каменьями, частью с Островов, частью вымененными у гмуров уже здесь, у Пояса Рода. Далее – Сварожичи Дажьбог, Семаргл, Велес, Хорс, Стрибог, Перун, охранитель берёжи и всех ратников. За ними– жёны их Майа, Купальница, Ненила, Заря,

45
Лада, Дива и дети Коляда, даритель Великой книги, более прочих заботившийся об аркаидах на Островах, брат и сестра Купала и Кострома, чьё время уходило этим вечером вместе со скрывающимся за горами Солнцем, Денница, Леля, Макошь, Среча и ещё десяток. С ними же – и птица Сокол, охранитель и предок племени.
  Каждый из истюканов имел рог для жертвенного питья – священной, дарованной богами ещё в прошлые годы Сварога сурьи. У каждого стояла серебряная или медная чаша для приношений, которые сжигались в празднества вещуном и его помощниками, а в другие дни – любым человеком для своей заботы. Перед отьездами в городьбу Светь приходил сюда с дарами Перуну, оружному, в шлеме и с золотым щитом, Соколу, хозяину Леса Велесу и богине ладности и удачливости Срече. Так же поступали и другие ратники.
    Середину Святилища, вместе с крадой, украшала выложенная из самых красивых камней, какие только отыскались в предгорье Пояса, горка – знак священного Алатыря.
  Во всём здесь соблюдалась четырёхсторонность: крада с четырьмя углами, истюканы с четырьмя лицами – на Север, Восток, Юг и Запад. Входить в святилище полагалось с восточной стороны – как Солнце в мир, - а выходить – на Запад. Выходя же, человек оказывался у высокого и толстого дуба и у корней его, в поддубье, мог обратиться словами к духам лесов, полей, лугов, рек, воздуха, духам дневным, добрым, помощникам Белых богов. Все дубы почитались особо, так как даровали людям долголетие, крепость тела, прочность семьи. А этот священный дуб и сам походил на старого, доротного бога – с ветвями, как руки, волосы и рога, с ущерблениями на стволе, будто глаза, нос и грозно поджатый рот с клыком – зубом. С него брали иссохшие ветки и кору для сжигания жертвований.
  Обратиться с просьбами к духам можно было и в священных рощах вокруг холма. С восточной стороны рядами росли берёзы, охранительницы людей от хворей, безладиц и лиха. С северной – буки и осины, деревья Сварога, Коляды, мудрости и всеведения. С Запада – вязы, посвящённые Матери Сырой Земли и Птице Сва и дававшие кору для особенных, женских, заклятий. Науз, узелок с частичкой такого вяза, висел у Светислава на поясе с тех пор, как он стал буяром. Так Горислава думала уберечь сына от асилков и прочей лесной погани. С Запада же росли посвящённые Семарглу калины, а южную сторону Святилища хранили кустистые рябины и яблони, деревья вечной жизни, коловращения и сбережения богами людского рода.
  Так и встали две тысячи Любомировых Соколов под сенью священных деревьев, все в молчании, все в чистых одеждах в ожидании великого мига смены времён. И хотя здесь, у гор и большого Леса, Ночь Солнца длилась всего два десятка дней в месяц темень, но по обычаю праздник возвращения Дажьбога происходил два десятка второго светеня, как и на Островах, где год имел лишь один День и одну Ночь.
  И вот вещун рода Ладимысл в длинном белом охабене, с кринкой сурьи в
                                                          46
руках и в сопровождении трёх с половиной десятков помощников – по числу истюканов в Святилище – двинулся сквозь народ к холму. Шёл он очень медленно, ибо должен был пропеть по дороге всю Повесть предков. Юноши и девицы от разных семей, и средь них Мечислав, сын Яра, с торжеством на лицах несли жертвования: квас и овощ Перуну, яблоки и зерно ячменя Матери Земле, зерно же и луговые цветы Ладе, жир для огня Семарглу…
  Светислав стоял в своей семье под ветвями вязов и начало в пении вещуна почти не слышал. Хотя повторяемую из праздника в праздник Повесть любой запоминал уже годам к десяти.
                    … Так Подсолнечну Род Твастырь сотворил всю,
                          Поделил он мир на Явленный и Навию,
                          Вот ударил он по бело-горнему Алатырю,
                            И молочная река из Яви в Навь течёт.
  Ладимысл в свои пять десятков лет пел так, что, казалось, утихомирил даже ветры, задремавшие на нежной листве священных деревьев. Солнце почти скрылось, ясочки ещё не проступили на вечереющем Небе, и на версту вокруг лилась давняя Повесть об Уточке, посланной Сварогом в глубь Моря за Алатырь-камнем, о заселении Земли богами, рождёнными от удара Сварогом об этот чудный Камень, о коварном и лютом Чёрном Змее, скрытно ударившем об Алатырь и родившем так чёрных богов Вия и Дыя, о победе Сварога в конце первого Коло над Змеем…
  Светь с детских лет слушал пение празднества с прикрытыми глазами. И теперь он явственно представлял, как растёт на Алатыре Мировое дерево с золотыми, дарующими вечную юность яблоками, видел, как тысячелетиями поднимаются по Горе и по Дереву люди со светлыми душами прямо в Ирийский сад, где в блистающей дымке угадывается белокаменное кресло самого Сварога. Сладко пахнут необычайной красоты деревья и цветы, порхают жарко-зелёные птицы, перья которых по сегодняшний день сохранились в Святилищах Соколов, Воронов и Уток, и люди, исчерпавшие свой земной путь – мудреца ли, землепашца, ратника – в счастливом одухотворении входят в Сад и становятся небесными помощниками богам. И где-то рядом мягко и неприметно движется Великое Колесо Сварога, коло времени, и этим вечером, лишь появится для людского глаза Седава-ясочка, Перун повернёт Круговину и сдвинет Небесные сложения. Так время Купалы на долгие две тысячи лет сменится временем Лады. И все ожидают этого с боязнью и надеждой: и род Любомира, и шесть других соколиных родов у своих Святилищ, и десятки родов Кречетов, Воронов, Уток, Лебедей, Журавлей, Сов, и западные племена, более многочисленные, которые живут по ту сторону Пояса Рода, и, возможно, родственники где-то там, на Юге, которые день Сварога назад сразу ушли от Холода в тёплые земли, не испугавшись разлуки с древней Родиной.
  Ладимысл поровнялся с семьёй Будислава. Теперь его песня была о текущем Коло, начало которого уходило в старину на два десятка тысяч лет и начиналось тем, что коварный Скипер-зверь застудил юного бога Перуна. И
                                                        47
тогда тоже люди уходили с Блаженных островов на Юг и поселялись там, пока не обрёл волю Сварожич и не убил лютого Скипера. Северная Земля вновь расцвела, и люди жили вблизи богов. Но в восьмой месяц, в месяц Дажьбога, неожиданное пришло на Острова.
                    Богов Дети на больших лодках приплыли к нам,
                    На больших ладьях по воздуху и по Морю.
                    Как гостям мы отворили двери чужакам,
                      Да и гости с подарениями прибыли.
  Камень был у них чудесный, жизнь продляющий,
  Делал воду он и мёртвой, и живою нам,
  Плоть и Землю растворял и родил заново,
  Словно время убегало быстрой птицею.
  Богов дети привезли и Мельню чудную,
  Что давала пищу в достатке, как из воздуха.
  Но всего чудней была Книга Всеведенья,
  Коляда, сын Бога, мог один читать её.
И решили мы, что жизнь теперь пойдёт счастливее.
  Поселились чужаки меж нами и Алатырем.
  Через жертвованья просьбы наши шли к богам.
  Мы Сварогу и Сварожичам сжигали плод,
  А они за то хранили нас и холили,
  Вечным летом одаряли племена людей,
  Плодом – овощем в достатке, тучным колосом.
  Прилетели, словно тучи, боги чёрные,
Небо ратью злобных духов всё покрылося.
  У Детей богов забрали Мельню чудную,
  Но упала Мельня в воду, возбурлив её,
  Море встало горой чёрной на сто саженей…
  Ладимысл прошёл дальше, за ним потянулись помощники, а Светислав продолжал видеть перед глазами, как гибнут люди, как бегут они на Великом острове прямо на Алатырь, то ли живые, то ли уже бестелесными душами, как на других Островах – Золотом, Буйном, Белом, Ладном, Затульном – люди уходили в пещеры, а в Поясе Рода за такие подземелья возгорались схватки между асилками и гмурами. Но Коляда, ведавший будущее, отважно вёл людей и Сынов богов и разбивал чёрную рать. Вода утихала, на Небо возвращался Солнце – Хорс…
  «И вот мы, внуки богов, – думал Светь, - (ибо Сыны богов женились  среди нас) и вот мы снова видим перед собой лютый Холод и не знаем: встать ли насмерть, с нами ли древние боги или переселяться на Юг, где, может, на какой-то высокой горе уже заселили они новый Алатырь – взамен того, что покрылся белой водой там, на Острове Сварога?»
  Повесть заканчивалась. Никто, как и до того, не смел сказать и слова.

48
Соколы стояли лицами к уходящему Солнцу, и у иных блестели на глазах слёзы – от воспоминаний о минувшем, когда в тепле и довольстве их предки питались плодами дерев, не ранили Матери Земли омешиком сохи, пировали по много дней, приглашая самих богов и славя их в песнях. Старики стояли, понурив головы. Пяти -, десятилетними они увозились с Островов родителями и, следуя взрослым, целовали ту Землю и прощались с нею навсегда.
  А Ладимысл, не останавливаясь в нынешнем времени, уже уносился своим дивным голосом в будущее и пел о месяце Купалы и Костромы и о том, как вернётся весь народ через