кандидатуру, кто мог бы ее досмотреть, однако и бесхитростную, на кого можно было бы и положиться. Саша вошел в ее сердце бесповоротно, но, понимая, что надо не прогадать и в его жене, тетя Аня начинала принимать в его жизни решительное участие, наставляя на женщину подходящую во всех отношениях и здесь была крута и неумолима. Собственно, так мысля, имея такую установку, она в свое время и остановилась на мне, ибо Бог в ней подсказал, что подходит, и она ринулась в претворение своего плана, убирая с пути своей цели все, не зная, что ее желание было дано ей Богом, но по ее причинам, и ей предстояло соединить по сути своих же мать и отца из этой ее жизни и позапрошлой нашей с Сашей. А внешне – должна была развернуться непростая битва, ибо ее руками Бог убирал Лену и их совместного сына Ванюшу, и на это место, имея и свои дальнейшие Планы, возвел меня, тоже на тот период ничего не ведавшую. Во время всей этой перетряски тетя Аня связала этого деревенского, забитого, зажимистого паренька долгим обещанием наследства, повелевала им и так вводила меня в его сердце, описывая мои достоинства и преимущества, что он ринулся в эту уготовленную ему суть самим Богом так, как будто это была его вечная и неизменная цель всей его жизни, я же была поставлена в обстоятельства вынуждающие. Только поддерживаемый тетей Аней, чье слово для него было закон, он ринулся в перекраивание своей судьбы, причем достаточно рискованные, но Бог вывел и соединил нас в те далекие 1976-77 годы, отвоевав его у Елены, высокой властной и красивой казачки, ибо, вкусив ее характер едва, он и сам запаниковал, поскольку его деревенский неразвитый ум имел свое представление о положении мужчины в семье, куда никак не входила роль подкаблучника, что явно прочила ему тетя Аня, указывая в противовес на меня, свою квартирантку, как лучший вариант, где есть мягкость, смирение и неизбалованность, что она учуяла почти сразу, еще на пяточке, где сватала уже меня не столько за свое жилье, нахваливая его, но за Сашу, не смотря на то, что Лена уже ходила в положении и свадьба была назначена на начало сентября 1977 года.
Таким образом, устами и руками тети Ани, несколько меркантильным умом Саши, заинтригованным также моим обучением в университете, Бог соединил нас, поведав мне о причинах изначальных только осенью 1993 года… когда со мной заговорил не пониманием, но Божественной речью. И много раз показал, как события, имеющие место в одной жизни, логически продолжаются в другой, не отданные долги возвращаются, люди приходят к друг другу, не зная, что ведомы Богом, кармически, что связи не случайны, что, имея на все свои причины, однако, действуют по высочайшей Божественной Причине, воздающей всем участникам всегда.
Тетя Аня, не зная, что она наша дочь из прошлой нашей жизни, соединяла своих родителей из прошлого, повинуясь своим желаниям и причинам, данным Богом, из прошлой жизни, дабы воздать тому из нас, кто более кармически заслужил, и не обидеть ту, что была ее матерью. О том я уже писала. Разве что следует упомянуть, что, будучи родителями Анны и других детей, каждый из нас внес свою толику в ее судьбу. Все с благословения Бога. Но я, будучи революционеркой, не отдала ей в должной мере силы, время, материнские руки, заботу и внимание, поскольку сидела по тюрьмам, где и умерла, когда ей было лет семь-восемь, что послужило причиной многих ее страданий и скитаний по детским домам, как послужило великой болью для других моих детей из прошлой жизни, рано оставивших этот мир.
Тетя Анечка… Моя дочь из прошлой моей жизни… Не знала я, не знала она. Но каждый делал строго то, что предназначил Бог, не просто ведя нас к друг другу… А тогда… Я, революционерка, по тюрьмам, ибо за Ленина, за партию, за справедливость… жертвовала. И по Воле Бога. И страдали дети, страдал муж… Воспитывала ее бабушка, моя свекровь в позапрошлой жизни, Сашина мама, ставшая в этой жизни, в этом новом моем рождении моей мамой, а моя мама – его мамой, Екатериной… Бог переставил местами. В тюрьме я тогда и умерла при родах. Вслед за мной умер и сын Степочка… А детей понесла судьба по революционной России, постепенно прибирая одного за другим, оставив Анечку одинокой, не дав ребенка и только лишь к старости супруга-пьяницу, оставившего ей хоть какое-то, но свое хозяйство, которое тетя Аня сулила Саше, своему отцу из позапрошлой жизни, с которым связь оборвалась тогда неожиданно, оставив в сердце долгую и незабываемую боль. Именно отец взял на себя нелегкую ношу вдовца в тяжелые годы. Но судьба не уберегла его. Он долго болел, будучи раненным полицаем из-за меня выстрелом в упор и умер во время операции, незадолго до операции попросив у Ани четушечку водочки, франзольку булочку и папиросы Цыганка Аза… Уходя, споткнулся, упал… Все разлетелось. Он собрал. Еще раз обернулся… Так и остался в памяти дочери, женщины, старухи, долгой и нескончаемой болью и памятью… Кто бы знал. Бог вернул в другом теле, в теле юноши, в теле Саши… Тетя Аня все жила и жила, а он успел умереть и родиться, приняв новое тело. Бог привел. Узнала, почувствовала, выделила, полюбила, пригрела, помогла… Он дал ей в прошлой его жизни в теле ее отца более, чем мать. Более, чем матери она и отдала по Плану Бога. Бог распорядился так, что вновь ее руками соединил нас, не чужих друг другу, соединил в новом рождении и заставил отдавать взаимные долги, где его любовь ко мне из позапрошлой жизни не угасла, но Бог привнес и то, что называется искуплением, устранив Сашу от преимущественного управления и особой ответственности за семью, рассеивая его сознание многочисленной родней, работой, походами к тете Ане и позволив ему пить мне кровь, дабы я оставалась в тонусе, умнела, выходила за пределы самой себя, не очень пугалась жизни реальной со всеми ее разворотами.
Двух проблемных в одну семью Бог редко дает. Марков не парился (как в прошлой жизни, будучи революционеркой, не парилась семьей я…), не заморачивался особо, не суетился глобально, не знал и дилемм. Жизнь не мутила в нем ум, не поступала с ним преднамеренно жестоко, но вполне терпимо, как бы ведя естественно, щадя его неустойчивость психики и дурость, как и непомерное бычачье упрямство и никогда не задавала вопросом о смысле жизни. Единственную проблему, того не желая, привнесла я, которую Волею Бога он должен был разрешить в начале – это вопрос касательно того, чтобы пойти наперекор всей своей родне и бросить свою первую жену Елену и сына Ивана, ни в чем перед ним не провинившуюся, но… не предназначенную ему по карме во всяком случае надолго. Но здесь все решилось опять же Волею Бога, безболезненно, выигрышно, ибо Бог тотчас нашел Елене ему замену новым молодым супругом в Каменске, развил между ними чувства и увел ее из Ростова, оставив нам комнату в семейном общежитии, откуда мы благополучно переехали в квартиру, ибо Марков уже десять лет, благодаря подсказке тети Ани и ее опекунству, стоял на очереди, где и происходят все события теперь описываемые. Но так, чтобы Александр не спал ночами от проблем, чтобы двери все были закрыты… и паника охватила его… Все было в меру, все вело, все не печалило его сердце в великой степени, все и было далеко мне не на руку, не давая свободы, держа в тонусе и долгом терпении, но так, чтобы и не мешало Богу творить на меня Свой План, к решению которого он привлек в моей жизни двух мужчин, через них выкрутил до не могу… Отца и мужа. Анисимовича мужем я считала едва, ему не особо отводила место в уме, тем более в сердце, он был данная Богом колея, где – ни вправо, ни в лево; все отступы тщательно баррикадировались свирепостью и очень гневными качествами моего отца, не желающего принять меня в свой дом с детьми, и денежными извечными проблемами, без коих и не разрешить и не повернуть.
Хотела я или нет, но карма брала свое, приставив ко мне супруга основательно и относительно надолго руками тети Ани, нашей дочерью из позапрошлого нашего рождения, которая, будучи в этом несведущей, никак не могла объяснить свою привязанность к Саше и трактовала свои чувства по своему, говаривая, что, будь она помоложе, никому бы его не отдала, трансформируя сохраненные Богом чувства к отцу, не зная их природу, в чувства интимного порядка.
Милая тетя Анечка… Не ведая, что неуклонно исполняет Божественную на себя Волю, она неутомимо соединяла нас с Сашей и таки соединила, но по своим причинам, повинуясь своим желаниям и мыслительным процессам, дабы воздать тому из нас, кто более заслужил и не обидеть ту, что была в прошлом ее матерью. О том я уже писала. Разве что следует упомянуть, что, будучи родителями Анны и других наших детей, каждый из нас внес свою толику в ее судьбу, как и помощь. Все с благословения Бога.
Сашу тетя Аня полюбила любого, и пьяного и трезвого, и жадного и нет, и помогающего ей по хозяйству и отлынивающего, полюбила по-женски, по человечески, по матерински, связывала с ним глубокую свою старость и в этом плане усердствовала, подбирая ему ту жену, которая смогла бы за ней присматривать на случай печальный, желая, однако, себе смерть в одночасье, но и особо не надеясь.
В этой связи тетя Аня написала обещанное завещание на Сашу и с тех пор, с начала 1991 года обязала его постоянно посещать ее, что и явилось причиной того, что он стал частенько после работы ездить к ней, иногда с ночевкой, ибо просьбы ее становились настойчивыми и неограниченными, к которым частенько приходилось подключать и меня, что было непросто и непросто, учитывая семью, работу, детей, религию…
Таким образом, мой усложненный быт претерпевал многие проблемы Сашиной суетой, куда входили поездки к тете Ане, к его маме в Каялы, походы к многочисленной Сашиной родне, всевозможные праздники и дни рождения, которые меня окончательно изматывали своей обязательностью, ибо Саша здесь был по-деревенски щедр, неутомим и неотступен. И все это с постоянным пьянством и дебоширством, которые щедро позволяла ему его и, увы, моя бедная карма, расслабляя его до такой степени, что он перестал отягощать себя даже покупкой хлеба. На что, однако, я смотрела, как на великую благодать уже потому, что этот великий управляющий стал реально удаляться от семьи и дома, тем автоматически обещая своим неприсутствием больший мир, на который я уповала с великой надеждой, но без него, ибо с ним было нереально.
Откуда мне было знать, что так, издалека и из сегодняшнего быта и с Маркова с его делами Бог выполняет мои слезные просьбы, которые, Бог, работая надо мной и имея Свой План, побудил существующими реалиями, дабы и исполнять все последовательно и естественно, отводя от меня и работу учителя, и Маркова и все, что было бы неблагоприятно, но так, чтобы это и не расходилось с моими пониманиями и желаниями, чтоб я видела неотвратимость происходящего, чтоб все было почти что автоматически, само по себе выруливало, как есть, в нуждах и семейных неурядицах, которые бы давали собой всему объяснение типа, как катишься, так и будет, чтобы все принималось с умеренной болью, без душераздирающего крика судьбе и Самому Богу, как и в соответствии с моими качествами, ожиданиями и духовными и нравственными силами, чтобы во всей суете и не
