Два Петра (75-летию великой Победы посвящается)

Два Петра
(75-летию великой Победы посвящается)

                                                                    И у мертвых, безгласных,
                                                                  Есть отрада одна:
                                                                  Мы за родину пали,
                                                                  Но она — спасена.
                                                    (А. Твардовский)
 
Пётр – моё имя. Имя твёрдое, звучное; назван я так в честь своих дедов. Они не брали Берлин и не участвовали в параде Победы, сложив свои головы в самые трудные, самые драматичные 1941 и 1942 года... Два Петра, два крепких русских мужика, оба от земли, оба родились в многодетных крестьянских семьях. В их судьбах как в зеркале отразилась противоречивая, трагическая и великая история России первой половины ХХ века. Пётр Михайлович, 1901 года рождения, отец мамы – из деревни Жильково Козельского уезда Калужской губернии (ныне Калужской области). Пётр Васильевич, 1913 года рождения, отец папы – из деревни Куршино Малмыжского уезда Вятской губернии (ныне Кировской области).
Они не знали, да и не могли знать друг друга. Но судьба распорядилась так, что во мне соединилась их кровь и возродилось имя через 20 лет после  гибели дедушек на той великой войне. И я считаю священным долгом к юбилею Победы рассказать о них. Тем более, мне улыбнулась «ее благородие госпожа Удача»: удалось поклониться их могилам. Обе могилы братские, на обеих выбиты имена моих Петров. Уж не ведаю, что еще может связывать два города – словенский Марибор и подмосковный Волоколамск – но для меня теперь святы и эти два названия, места их упокоения.
Много лет мои родители пытались узнать, где погребены их отцы. И если папа, Юрий Петрович Муратов, знал, в каком городе находится могила отца, то мама, Людмила Петровна, более 70 лет знала только то, что ее отец пропал без вести. Папа не раз бывал в Волоколамске, ходил от одной братской могилы к другой – их в округе множество, но безуспешно. Найти отца помог ему местный военкомат, сообщив точное место захоронения Петра Васильевича.
Петра Михайловича много лет разыскивал мой дядя – мамин старший брат Борис Петрович Калиничев. Будучи полковником ГРУ, он имел возможности и для изучения архивов, и для оформления точных запросов, но никаких следов отца найти не удалось. Справка из Центрального архива Министерства обороны СССР гласила: «пропал без вести 20 августа 1941 года в районе деревни Петрухново Ленинградской области». На том и успокоились. И только в новые времена, благодаря всезнающему интернету и обществу «Мемориал», мне удалось узнать подробности последних месяцев жизни Петра Михайловича.

Пётр Михайлович

Козельск. Не зря ордынцы назвали этот город «злым». Ни один город не достался им такой кровью, потому и стерли они его с лица земли, засыпав, по преданию, солью место, где стоял «злой город». Козельск не был ни центром княжества, ни крупным городом, а столько времени продержался, такую цену за своё падение заставил заплатить!
Боевой дух древних пращуров передался Петру Калиничеву. Всю жизнь он был профессиональным военным. Дяде Боре в бездонных архивах Министерства обороны всё же удалось раскопать довоенное личное дело Петра Михайловича и автобиографию, написанную им в 1939 году.
В семье Калиничевых было семеро детей. Уже в 13-летнем возрасте Пете пришлось покинуть родную деревню и начать трудиться чернорабочим на хлебопекарне в Калуге. Сохранилась фотография того периода: на ней Пётр с другом, а на обратной стороне разъяснение к фото – видно, что в 14 лет дед едва умел писать. В мае 1917 года Пётр перебрался в Киев, устроившись подмастерьем на хлебозавод. Вскоре наступило лихолетье гражданской войны. Насмотревшись на германских и австро-венгерских оккупантов, на марионеток гетмана Скоропадского и гайдамаков Петлюры, Пётр Калиничев в феврале 1919 года добровольно вступил в Красную Армию. Вначале служил рядовым красноармейцем в Первой Украинской стрелковой дивизии, затем, в июне того же года, в Особой маневренной кавалерийской бригаде, воюя на Юго-Западном фронте против Петлюры и Деникина. В 1920 году, закончив Борисоглебские кавалерийские курсы красных командиров, в составе 17-й кавдивизии, уже в должности командира эскадрона, воевал на Западном фронте против Польши, а с января 1921 по ноябрь 1922 года – против банд Махно, Тютюника и Гальчевского.
Так и стал Пётр Михайлович кадровым офицером Красной Армии. Недолго состоял в рядах ВКП(б), но в 1922 году был исключен за, дословно, «барахольство» своих подчиненных. Впрочем это не повлияло на его военную карьеру. В 1926 году, закончив Крымскую кавалерийскую школу имени ЦИК Крымской АССР, получил назначение на службу в Белорусский военный округ.
Боевой офицер РККА Калиничев принимал участие во всех военных кампаниях предвоенного периода: воевал на КВЖД, в Испании, на реке Халхин-Гол. Особенно запомнилось моей маме, каким помороженным отец вернулся с финской войны, а из-за ранения руки даже не смог открыть замок двери дома.  Интересно, что периоды времени, пришедшиеся на эти войны, в личном деле значатся как «декретные отпуска» (безо всяких подробностей).
У нас сохранились швейцарские карманные часы на цепочке, на обратной стороне которых красиво выгравировано: «Майору тов. Калиничеву П.М. За боевую подготовку. Нарком обороны СССР. 1/ХI-1936 г.». Ныне это наша главная семейная реликвия. А в 1938 году он получил звание полковника с назначением на должность командира полка 7-й кавалерийской дивизии Белорусского особого военного округа.
С конца тридцатых годов началось переобучение большинства офицеров-кавалеристов специальностям других родов войск в связи с потерей кавалерией стратегического военного значения. Пётр Михайлович стал командиром мотоциклетного полка 3-го механизированного корпуса БОВО. Последнее предвоенное назначение полковник Калиничев получил в 1940 году под Вильнюс – столицу свежеиспеченной Литовской ССР, куда был передислоцирован вместе со своим полком. Туда же вскоре переехала из Минска вся его семья. В октябре того же года Пётр Михайлович стал слушателем оперативного факультета Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии в Москве.
Его первая супруга, Софья Драбкина, умерла в 1929 году при родах сына Бориса. Пётр Михайлович женился повторно на санинструкторе полка Софье Суслович – матери моей мамы. Но не повезло и со вторым браком: моя бабушка разбилась при падении с лошади и умерла в 1938 году, когда моей будущей маме было всего семь лет. В третий брак Пётр Михайлович вступил незадолго до войны, у его новой супруги тоже имелся свой сын.
Уезжая на учебу в летную академию, он забрал с собой сына Бориса, передав его на воспитание родне первой супруги в Ленинград. С того времени ни об отце, ни о Борисе моя мама многие годы ничего не знала. Предчувствие надвигавшейся войны, по воспоминаниям мамы, ощущалось физически. Особенно это было заметно по поведению литовцев –  в скором будущем верных приспешников немцев. Мама рассказывала, как однажды ночью выстрелили в дверь квартиры, где они жили (их семья была расквартирована в самом Вильнюсе, а не в военном городке при полке). Там же, в Вильнюсе, 22 июня 1941 года она встретила войну.
Немцы атаковали сотнями самолетов все воинские части и сбросили на город хорошо вооруженный десант, некоторые десантники прекрасно говорили по-русски. Маме с мачехой и сводным братом чудом удалось выскользнуть из спешно оставляемого Красной Армией Вильнюса, но почти все жёны и члены семей военнослужащих вильнюсского гарнизона, многих из которых мама хорошо знала, так и остались под немцами, их судьба трагична…
Представляю смятение оглушенной известием о начале войны враз ощетинившейся Москвы… Слушатель летной академии РККА полковник Калиничев был срочно направлен в Ленинградский военный округ по своей прежней специальности: в Новом Петергофе начиналось формирование 25-й отдельной кавалерийской дивизии. Такие спешно формируемые дивизии называли «лёгкими». Начальником ее штаба и был назначен полковник Калиничев. Круговерть срочных дел по формированию дивизии хоть немного отвлекла его от мрачных тревожных дум о судьбе семьи.
25 июля в состав действующей 34-й армии Северо-Западного фронта вошла новая дивизия, состоявшая из трех кавалерийских полков, 900 сабель в каждом, и вспомогательных эскадронов. На вооружении имелись десятки станковых и ручных пулеметов, 21 орудие. Рядовой и сержантский состав набирался из добровольцев, командный – в основном, из военных академий: командир дивизии комбриг Гусев Н.И. перед самой войной служил комиссаром Академии Генерального штаба, а начальник отдела связи штаба майор Ягджян С.А. – преподавателем Академии связи.
Первой задачей 25-й дивизии стало прикрытие района сосредоточения передовых частей 34-й армии. 12 августа под Старой Руссой дивизия приняла участие в контрударе, направленном против стремительно прорывавшейся к Ленинграду немецкой группы армий «Север». Боевая задача: действия по тылам противника отдельными эскадронами в районе поселка Дедовичи. В этом рейде кавалеристам противостояли 32-я пехотная дивизия вермахта и дивизия СС «Мертвая голова». Продвинувшись через болота, они смогли выйти им в тыл и успешно атаковать, но в этих боях получил ранение комдив Гусев.
18  августа от командарма был получен новый приказ: повернуть на северо-восток, соединиться с двумя стрелковыми дивизиями и приготовиться к наступлению. Задача была очень сложная: за два дня марша кавалеристам предстояло пройти более ста километров, часть пути проходила по открытой местности с преодолением многочисленных водных преград.
Уже в первое утро марша, 19 августа, дивизию обнаружила и атаковала вражеская авиация. В отсутствии зенитных средств, в течение суток кавалеристы потеряли больше половины личного состава и всю артиллерию. Остаткам кавдивизии удалось сосредоточиться юго-западнее Старой Руссы, в строю осталось всего около 800 бойцов. Но уже вечером того же дня их бросили в бой: в районе деревни Смолево была обнаружена и уничтожена колонна немецких мотоциклистов.
Немцы перешли в контрнаступление, 25-й дивизии поставили новую задачу: задержать врага, прикрыв отход главных сил 34-й армии за реку Ловать. Но 20 августа под деревней Петрухново под удар немцев попал штаб дивизии...
Я изучал именной список потерь командно-начальствующего состава 25-й кавалерийской дивизии за период с 14 августа по 1 октября 1941 года (8-й отдел Главупра кадров Наркомата обороны №0513 от 14 декабря 1941 года). В нем под номером один значится начальник штаба полковник Калиничев Пётр Михайлович, в графе «когда и по какой причине» записано: «без вести пропал 20.8.41. в р-не дер. Петрухново Лен.области». Такая же запись у многих штабистов из этого списка, среди них начальник оперативного отдела майор Иванов, начальник отдела связи майор Ягджян, помощник начальника отдела связи капитан Евштокин, комиссар штаба  Пономаренко.
Да, сказать, что первые месяцы войны стали временами трагических, полных горечи потерь и поражений – значит не сказать ничего. Боевые задачи 25-й кавдивизии менялись,