У Серёжки убили бабушку

охоту, потратил деньги – вся страна взорвалась, требует
                                                                    75
ликвидировать монархию! А у нас?!.
  - А у нас уже нет короля! Расстреляли!..
  - Да пошёл ты, товарищ Савинков, со своими подколками!.. У нас каждый вонючий чиновник – король и бог! Законы – по фигу, общественное мнение – по фигу, пресса – по фигу!.. Ты почитай вон мои последние скачивания, на что они деньги тратят! Один мэр покупает себе золотую посуду в кабинет, другой – картину Кандинского в приёмную, третий – телефон для секретарши с бриллиантовыми вставками! В мэрии N области эксклюзивная туалетная бумага из древесины редкого дерева, которое растёт только на одном из островов Индонезии!
  - Ну, если головы нет, приходится за задницей ухаживать!
  Гершуни улыбнулся и сел. Руки его развернули конфету, но мысли ещё не вернулись из путешествия и летали где-то высоко, озирая несчастную, с его точки зрения, страну.
  - Я тоже, как ты, - примиряющим тоном заговорил Борис, - не согласен быть рабом на галере. И грести день и ночь за кусок хлеба, когда на верхней палубе толпа уродов жрёт, пьёт и развлекается с б…ми. Но, во-первых, мы встречаем Новый год и обязаны сегодня иметь весёлые рожи. Во-вторых, не стоит поедать самого себя: вредно для нервов и есть другая пища. В-третьих, мы кое-что делаем, и мало кто из взрослых способен на это кое-что. В-четвёртых, цитирую твой гениальный вывод: «Уровень сопротивления народа произволу властей прямо пропорционален уровню развития гражданского общества и не зависит от степени произвола». Вспомни уничтоженный завод: там даже профсоюз предал работяг.
  - Ты как всегда прав… Я всё понимаю… Просто не хочу прожить всю жизнь в этом дерьме. Сегодня отец ехал с работы и попал в полуметровую выбоину. Это на центральной улице областного центра! .. Его притянули домой. Представляешь, во сколько обойдётся ремонт?..
  - Тебя, мил-человек, шокирует масштаб ремонта одного автомобиля, а замахиваешься на ремонт целого государства.
  - Если провести большой ремонт – маленькие не понадобятся.
  - Угу. Был уже один такой…ремонтёр. Ульянов-Ленин назывался. Что-то не проканало у
                                                                    76
него…
  - Я ж не предлагаю убивать несогласных.
  - Не предлагаешь пока. Только однажды мы подпалим машину или виллу, а мимо будет проходить какая-нибудь ни в чём не повинная пенсионерка баба Нюра,  которая пострадает от нашего акта возмездия.
  - Тяпун тебе на язык, Борька. Мы всё просчитываем.
  - Американцы тоже просчитывали в Хиросиме: убить только военных. Но… Не в этом дело. Ты готов психологически к такому повороту?
  - А ты?.. Или с нами до первого прокола?
  - Я уйду в Сеть. В «Роспил», «РосЖКХ», кстати, в «Росяму»…
  - А-а, мы уже говорили про них. Мечут бисер перед свиньями…
  - Вода камень точит. Они ведь тоже, как мы: потому что терпеть невозможно.
  В это время, внося свежесть морозного воздуха, румянец на щеках и пакет с продуктами в руке, вошла Вика, и про спор забыли. Предновогоднее настроение и недавняя болтовня с подругой наполнили девушку весёлым до буйности настроением, и, обычно сдержанная, Вика всех расцеловала, поздравили с наступающим и начала шумно хозяйничать у старого шофёрского стола, предварительно накрыв избитое картами и домино пространство простенькой, но нарядной скатертью. Мальчишки засуетились, выполняя её приказы, и Серёжка больше других, радуясь девушке и тому, что закончился разговор, в котором он не способен был участвовать.
  Сели пить чай. Гершуни уже через минуту начал вслух  планировать какой-нибудь сюрприз обитателям мэрии и нерадивым коммунальщикам, но Вика прервала его.
  - Вот что, ребята. Только узнала. С завтрашнего дня и до середины января в городе комендантский час для лиц от одного года до восемнадцати. С девяти вечера до восьми утра. Введён под предлогом новогодних праздников «для безопасности населения». Завтра нам в школах объявят.
  Серёжкин чай, который только что все расхваливали, наверное, очень удивился: четыре полные кружки были разом поставлены на стол.
                                                                    77                                                               
  - Вот урод, а!
  - Это ж незаконно!
  - Да, жаль, ребята, что мы не сумели подставить Драпа с наркотой…
  Все вопросительно посмотрели на Гершуни.
  - А что тут думать? – пожал он плечами. – Нам нужны были как минимум две ночи на подготовку и ещё одна – на операцию… Теперь отдыхайте… две недели.
  - Вот козлячья власть! Всё равно она насобъехала!
  - Ну, что ты прям так, Борис? В общем-то затея хорошая: меньше будет преступлений, драк…
  - Это так, Марья, только я привык в новогоднюю ночь идти с толпой на площадь прикалываться. Там же весь город собирается. Я вон и Бледному предлагал с нами… И на каток вечером не сходишь…
  - Может, тридцать первого будет послабление… Я тоже один раз ходила на площадь. Весело… Вот что я придумала, мальчики! Чтобы этот вечер нам запомнился нас всю жизнь, мы сейчас устроим маленький концерт! С каждого чур по номеру художественной самодеятельности! И никто не смеет отказываться!
  - А ты что, беременная?
  - Вот всегда съязвишь! Нет пока, не беспокойся!
  - Мне-то что беспокоиться… Ты – начинаешь.
  - Нет: я придумала! И вообще, я здесь одна девушка! Будьте рыцарями!
  - Марья, - оживился, наконец, подавленный новостью Гершуни, - я выступлю, мне не в напряг. Только обещай, что споёшь. Я обожаю твой голос. Бледный, вся наша эстрада – самозванцы рядом с Марьей.
  - Хорошо, спою. У меня как раз есть а капелла. Думаю, понравится.
  - Да нам всё в тебе нравится. Особенно…А-собенно…
  - Ну-ну? –сощурившись, Вика уставилась Борису в глаза, готовая решительно
                                                                    78
отреагировать на какое-нибудь пошлое замечание. – Говори, говори…
  Борис покривлял лицо, покусал губы и сказал другим тоном:
  - Ты чистая, смелая, добрая, очаровательная девушка, и я рад иметь такого друга.
  У Вики изменилось лицо. Губы её дрогнули.
  - Присоединяюсь,- сказал Гершуни. – Молодец, Борис: сказал то, что мы все думаем.
  Серёжка постеснялся согласиться вслух: его слова могли прорвать последнюю преграду для слёз, от которых заблестели глаза девушки.
  - Спасибо, мальчики… Не ожидала… Я вас очень люблю. Вы настоящие. И как люди, и как друзья. Пусть в новом году вас хранят Бог и ваши Ангелы.
  - И тебя, наша маленькая зараза.
  - Всё! Объявляю новогодний концерт открытым!
  - Без доклада?! Сразу?!
  - Сразу! Первым номером выступает!.. Выступает!..
  - Я, - поднялся Гершуни. – По старшинству.
  Он вышел на середину бытовки, с каждым шагом меняя походку на какую-то игриво-цирковую.
  - Я пару лет занимался танцами, потом бросил, увлёкся науками. Но кое-что ещё умею. Наверное.
  Серёжка вспомнил пляски Гершуни часовой давности. Но тот убрал стул с ёлкой, всё так же стоявший в центре, и объявил:
  - «Цыганочка» с выходом! Вместо аккомпанемента – художественный свист!
  Он, действительно, громко и ровно засвистел известную мелодию, сначала как бы вяло и лениво, но всё ускоряя и разгоняя незаметно. Высокое, неуклюжее тело парня собралось, напряглось и ладно, красиво задвигалось, выдавая отточенные движения. И вот он уже крутился в бешеном ритме, приседая, ловко хлопая себя ладонями от головы до галяшек обуви, перешёл на порывистые пересвисты, а благодарная публика с радостью захлопала,
                                                                  79
помогая держать ритм.
  Танцевал он лихо и с экспрессией испанца, выделывая такие па, что зрители то один, то другой выкрикивали «ого» или «во даёт». Но вот движения стали терять свою выразительность и чёткость, свист – иссякать. Гершуни развёл руки и устало крикнул: «Всё!»
  - Браво!! – закричала Вика на весь гараж, и Серёжка восхитился её детской искренностью: он думал, что городские девчонки на такое неспособны.
  - В принципе, в зоне ты не пропадёшь! – одобрил танец Борис. – Там тоже есть самодеятельность. Артистам – дополнительная порция компота.
  - Отвали, - привычно отмахнулся его друг. – Иди сам выступай.
  - Не, сначала Бледный. Я ещё не дописал сценарий.
  - Ты как? – посмотрела на Серёжку Вика.
  - Я как-нибудь, - улыбнулся тот и встал с места.
  - Особых талантов у меня нет. Но батя кое-чему научил, и я вам покажу.
  Серёжка взял с полки потёртую колоду карт, которая, очевидно, сопровождала перекуры гаражного рабочего класса, и несколько раз ловко её раскинул и собрал.
  - Ничего себе: талантов нет! – удивился Борис. –Да с такими способностями перед тобой широчайшие перспективы: хочешь в тюрьму, хочешь в Лас-Вегас…
  - Интересный выбор… - засмеялась Вика.
  - Запомни карту, - сказал ей Серёжка и через пару секунд правильно показал её.  Потом – Гершуни, потом – Борису.
  Десяток фокусов, которые он знал, совершенно увлёк ребят и прошёл на ура. Серёжка только удивлялся, как такие очень неглупые люди не могут расшифровать его ухищрения. Впрочем, он сам когда-то воспринимал то, что выделывал сейчас сам, как чудо.
  - Научишь! – потребовал в завершении Борис. – Бесплатно. В счёт новогодних скидок.
  Гершуни и Вика присоединились к требованию.
                                                                    80
  - Всё, Боренька, теперь не отмажешься: твоя очередь. Уж у тебя-то талантов!.. – и девушка захлопала в ладошки, ожидая ещё одного сюрприза.
  - Да какой я тебе Боренька?.. Я даже не Борис, - он глянул на Гершуни. – Ладно, продолжаем играть в конспирацию. Ты, конечно, думаешь, что если я при посторонних назову тебя Гершуни, никто не удивится? А услышав обыкновенное русское имя, сразу вызовут ФСБ?
  - Стоп! Не заговаривай зубы! – пресекла Вика возможный спор. – На сцену!
  - На сцену, неБорис!
  - А может, Марья, споём дуэтом?.. Или так: ты открываешь рот, а я пою за занавеской. И никто не догадывается.
  Вика засмеялась и начала выталкивать Бориса из-за стола.
  - Хорош рисоваться! Иди!
  - Дайте хоть конфету возьму!
  - Не заработал ещё!
  - Ну, хоть фантик! Маленький сладкий фантик!..
  - Тебя будет ждать вот этот большой кусок торта!
  - А он никуда не уйдёт?!
  - Борис, ты косишь, - немного обиделся Гершуни, заподозрив друга в отказе выступать.
  - Я не кошу: зима! Трава поникла!
  Наконец, накуражившись, Борис, очевидно, достиг нужного ему аристократического настроя и, резко отставив препирательства, вышел в центр бытовки, прихватив стул.
  - Итоги уходящего 2012 года! Исполняет театр одного неблагонадёжного актёра!
  Объявил. Уселся. Подбоченился. Разворот его плеч, положение головы, выражение лица стали напоминать Серёжке кого-то хорошо знакомого. Он не успел вспомнить: пьеса началась.
                                                                  81
  - Динь-динь! – потряс герой невидимым звонком.
  Борис слетел со стула и тут же склонился перед ним в униженном поклоне. Он качался, стараясь сжаться и уменьшиться, а лицо стало восторженно-собачьим.
  - Что прикажете?
  Борис – на стул. Строго:
  - Я знаю: новый год уже наступил. Как там обстановка в стране?
  Борис – в поклон. Слащаво:
  - В России, господин президент, как обычно, всё совершенно благополучно. Народ наслаждается Рождественскими каникулами, которые Вы ему