Глава 1 (Прибытие)

исполнении, подобно тем, что творят гномы, был бы огромным, на двадцать семь голов превосходящий в величину своего создателя. Но так как у Валерия не было комплексов из-за собственного роста, Геннадий Дмитрич получил тело, едва достававшее чародею до подмышки. Да, это, конечно, тоже может являться следствием комплексов, но нет, не в данном случае. Валерий создавал голема в надежде на то, что тот станет ему помощником – как же он заблуждался, - а большинство его помощников – молодые начинающие волшебники ростом… ну вы уже поняли. А кроме того, лепить голем руками и в одиночку – ибо в подобное занятие ни в коем случае нельзя посвящать никого из учеников – крайне утомительно. Не говоря уже о том, что затащить такую уйму глины наверх тайком – та ещё задачка. Валерий всё ж чародей, а не гончар. На создание амулетов обычно уходит в разы меньше. Геннадий Дмитрич должен быть рад уже тому, что он выше табуретки, ведь в определённый момент Валерий был согласен и на такой рост своего помощника. Вы ведь помните, что первый блин комом, а значит, будут и другие, если всё увенчается успехом, - думал Валерий.
Забегая наперёд, скажу: Нет, не будут. И слава богу, что Геннадий Дмитрич не получил тело трёхметрового великана. Кто знает, к каким печальным последствиям это могло бы привести. Сам же Геннадий Дмитрич предпочёл бы оказаться в теле молодого мускулистого мужчины, лет этак двадцати пяти. Именно этот возраст Геннадий Дмитрич считает идеальным. Возраст, когда мужчина в полном расцвете сил и на самом старте своей будущей жизни. С этим бы не согласились жители мрачного средневековья, для которых взросление наступает в четырнадцать лет, а в двадцать пять уже не остаётся ни единого здорового зуба, не говоря уж о прочих болячках, вроде глистов или гонореи. Однако ж в таком мире, Геннадий Дмитрич согласился бы оказаться лишь в качестве знатного лорда. Желательно, настолько важного и знатного, чтобы купаться в роскоши и почёте, но не настолько, чтобы утопать в делах. Геннадий Дмитрик, как чиновник со стажем, знает толк в подобной жизни. А что до других, то они не хотели бы видеть в своём мире Геннадий Дмитрича даже в виде разумной плесени на стене подвала.
Но что имеем, то имеем, Геннадий Дмитрич – голем. Нет-нет, Валерий ещё не придумал ему название, а если бы и захотел, то вряд ли бы пришёл именно к такому результату. Но мы-то с вами знаем, как называются подобные существа, так что не будем изобретать велосипед, тем более что я и Валерий, мы оба, терпеть не можем сочинять названия. Получается всякая нелепость.
Так значит, Геннадий Дмитрич – голем, и сейчас он вопит во всё горло на вершине фиолетовой башни Валерия. Нет, башня-то, конечно, не фиолетовая, но Геннадий Дмитрий со своими новыми глазами… Ай, ну вы поняли. Хотя, если разобраться, то и никакого горла у него тоже нет. Есть рот, нет языка, нет зубов и нет вкусовых рецепторов, о чём Геннадий Дмитрич долго будет сокрушаться. Не сейчас, конечно. Потом. Когда немного успокоится. На самом деле, совсем скоро. Едва перестав орать, уже подумает: А не пора ли что-нибудь съесть? Он бы не отрастил огромное жирное брюхо, если бы не любил вкусно и плотно поесть. Сейчас же его рот состоит из твёрдой глины и Геннадий Дмитрич должен радоваться, что лишён языка, иначе бы он без конца ощущал вкус пыли.
В определённый момент Геннадий Дмитрич понял, что ведёт себя крайне глупо, стоя на месте и вопя во всё горло, поэтому пустился наутёк. Орать при этом он не перестал. А так как Геннадий Дмитрич понятия не имел, где он находится и куда именно следует бежать, чтобы удрать из башни Валерия – собственно, он даже не имел понятия о том, что находится в башне, - сперва он сделал круг по залу и лишь после заприметил лестницу. При этом Геннадий Дмитрич походил на Кевина Маккалистера из фильма «Один дома», когда тот с криками носился по дому, размахивая руками над головой. До лестницы Геннадий Дмитрич не добрался, Валерий подцепил его при помощи магического лассо и, словно паук, подтянул к себе, а там вновь обездвижил. К слову, лестница, к которой так стремился Геннадий Дмитрич, вела не вниз, а на чердак.
- Сейчас, погоди, я что-нибудь придумаю, чтобы мы могли поболтать, - успокаивающе, произнёс Валерий. Со стороны… - хотелось бы сказать, что со стороны Геннадий Дмитрича, но боюсь, что ему-то ничего, кроме пыльного пола, не видать. Так вот, Валерий с его неторопливой манерой разговора и непонятной вознёй напоминал детского терапевта, который машинально бормочет что-то себе под нос, дабы успокоить испуганного ребёнка, а сам меж тем распаковывает шприц с иглой угрожающих размеров.
Геннадий Дмитрич ни слова не понял, а потому, незнакомая речь вкупе с совершенно непонятной магической чертовщиной прозвучали как угроза. А если учесть, что застыл Геннадий Дмитрич лёжа на животе в позе совершенно беззащитной, он всерьёз опасался изнасилования. Чего-чего, а изнасилования он страшился пуще любой другой напасти. Как и любой нечистый на руку чиновник, Геннадий Дмитрич предполагал, что в один прекрасный день он вполне может очутиться за решёткой, где с ним вопреки его воле могут совершить акт содомии. А так как в последний год Геннадий Дмитрич наглел на службе пуще прежнего, мысль о надругательстве со стороны нескольких крепких мускулистых мужиков с наколками приходила на ум всё чаще.
Геннадий Дмитричу, несомненно, было бы куда спокойнее, если бы до его глиняной головы дошло осознание того, что изнасиловать его физически невозможно в виду отсутствия заднего прохода. По схожей причине Геннадий Дмитрич всё ещё не описался от страха. Забегая наперёд, хочу сказать, что отсутствие ануса не столь удручающий факт для Геннадий Дмитрича, как недостача половых органов. Видите ли, несмотря на явное сходство со средневековьем, в мире, в котором оказался Геннадий Дмитрич, косметические средства по уходу за лицом шагнули далеко вперёд. Самым очевидным образом связано это с тем, что женщинам здесь дозволяется заниматься магией. Сами понимаете, на что направлены их магические изыскания. В общем, выглядят они шикарно.
Но да вернёмся к Геннадий Дмитричу, а точнее, к Валерию, который вопреки обещаниям не спешил отыскать в гримуаре нужное заклинание. Нет-нет, он непременно займётся этим, но сразу после того, как внесёт все необходимые, подробные и исчерпывающие записи в бестиарий. Это необходимо, дабы не упустить ни малейшей детали, пока ещё свежо в голове Валерия всё, что он делал. Наверное, в вашем мире, он бы избрал для себя стезю бухгалтера.
Но вот его волшебное перо, работающее лучше любой шариковой ручки, нацарапало последнюю строку в бестиарии, Валерий встал из-за стола и подошёл к аналою, на котором раскрыт гримуар. Смочив палец слюной, полистал пыльные страницы и громко воскликнул: «Ага!», - когда отыскал подходящее заклинание.
Ну вот, теперь Геннадий Дмитрич и Валерий могут понять друг друга. Хотя нет, пожалуй, это неправильное построение слов. Понять Геннадий Дмитрича Валерий не сможет, как бы ни старался, подобно тому, как невозможно нормальному уравновешенному здравомыслящему человеку понять серийного маньяка-убийцу или тирана, вроде Гитлера, виновного в массовом геноциде народов. Но вот говорить друг с другом Валерий и Геннадий Дмитрич теперь точно смогут. Валерий поднял руку, намереваясь снять паралич с Геннадий Дмитрича, - по его пальцам даже пробежала пара искр, - но передумал.
- Э-м-м, слушай, я сниму с тебя заклятие, но только если ты не будешь убегать, лады? – предложил Валерий, но тут же спохватился. – Ах да, как же ты мне ответишь в таком состоянии. Так, значит, снимаю паралич, а ты не кричишь и не убегаешь, готов? Абракадабра!
Нет, конечно же, заклинание звучало иначе, но вы же помните, что я не люблю сочинять всякую нелепость? Так, давайте договоримся, никакой больше абракадабры, но и вы не ждёте от меня всяких причудливых «магических» словечек. Просто сойдёмся на том, что они есть, но здесь не прозвучат, добро? А вообще, знаете, давайте, вовсе без них. Вот серьёзно, лучнику ведь не нужно произносить слов, чтобы пустить стрелу, или кузнецу, чтобы ударить молотом по наковальни, или музыканту… Ну, ладно, неудачный пример. Но, думаю, суть ясна. Допустим, в одной руке у Валерия был волшебный жезл, которым он набрасывал лассо, а в другой – руна оцепенения. С её-то помощью он и обездвижил Геннадий Дмитрича.
Ладно, продолжим. Валерий снял с Геннадий Дмитрича заклятие… Чёрт, заклятия… А вот для них нужно чертить магические формулы и использовать всевозможные колдовские приспособления, проводить ритуалы и всё в таком духе! Не будем пока заострять на этом внимание.
Так значит, Валерий снял с Геннадий Дмитрича заклятие и тот сразу же заорал и бросился к лестнице.
- *****, ** ** **** ****, - произнёс чародей, проделывая по второму кругу тот же трюк, что и в прошлый раз. Сами решайте, что там под звёздочками. Не берусь утверждать, что непременно бранные слова, но даже такой интеллигентный человек как Валерий может позволить себе выругаться, если имеет дело с Геннадий Дмитричем.
- Эй, я думал, мы договорились. Серьёзно, куда ты собираешься бежать? Ты же ничего здесь не знаешь. – Валерий не мог этого утверждать, но, так как он всё же попал в точку, не будем акцентировать на этом особого внимания. Хотя, если подумать, Геннадий Дмитрич всё же знал, всё, что ему нужно знать, дабы добиться того, к чему он всегда стремился. Если конкретней, то Геннадий Дмитрич был искушён в вопросах алчности, корысти, подлости, но и целеустремлённости. Однако Валерий пока об этом не знал, а потому продолжил, полностью уверенный в правоте своих слов. – Да и люди, увидев тебя, вряд ли поспешат на помощь. Скорее, завопят и бросятся наутёк.
Наверное, уже после этих слов стоило бы призадуматься, однако Геннадий Дмитрич, во-первых, не любил призадумываться, а во-вторых, не услышал ничего из сказанного. И дело не в том, что чародей напутал с колдовством. Нет, он отлично справился. Просто, даже не смотря на немоту и связанную с этим тишину на вершине башни Валерия, в голове у Геннадий Дмитрича ор не прекращался.
Впрочем, к чести Геннадий Дмитрича вскоре он всё же возьмёт волю в кулак, немного успокоится, вспомнит, что он – Геннадий Дмитрич! – важный чиновник, статусный человек, олигарх и просто тот, с кем положено считаться и нельзя обходиться подобным образом. В конце концов, он ведь ездит на отдых заграницу и останавливается в пятизвёздочных отелях, у него роскошный дом в пригороде и просторная квартира в городе, он плавает на яхте и ездит… ездил на Land Cruiser-е, ест в самых дорогих ресторанах и лишь изредка в KFC, одевается в самых стильных бутиках и носит швейцарские часы марки Louis Moinet – это всё чего-то да стоит, не так ли? И потому сейчас, он, Геннадий Дмитрич, напряжёт заплывший жирком мозг, который в последние годы он берёг и ограждал от всяческой умственной деятельности, словно целомудрие своей горячо любимой дочурки – если бы она у него была, конечно же. Достаточно было и тех крошечных усилий, необходимых для того, чтобы кресло под ним не зашаталось. То самое кресло, благодаря которому он столь успешно паразитировал на обществе. Однако сейчас ему потребуется весь потенциал и все