приезжать к нему на его дискотечные праздники по новому адресу, и продолжалось так уже довольно долго.
Но совсем недавно, и ещё непонятно почему, скорее всего из-за порции какой-то отборного наркотика он всё-таки смог немного прорвать ту мягкую паутину, которую накинул на него Монриз. И тогда этот злосчастный депутат начал сперва потихоньку, а позже всё яснее и яснее вспоминать, что когда-то раньше он и жил совсем в другом месте, и что дорога до мэрии была гораздо короче, и что ещё… И что ещё у него была и соседка, занимавшая половину его дома, но дом-то ведь был его!
И уже неделю назад он настойчиво названивал в её дверь, держа подмышкой мандат и ордер и на бывшую свою, а заодно и на её жилую площадь. И чтобы замять эту ситуацию ей больше ничего не оставалось, как только снова договориться с ним о том, что он сможет въехать на старую половину дома. И хотя Юнт сначала не очень хорошо всё понял, и пытался предъявить права и на её половину, но после недолгого разговора этот инцидент был исчерпан.
Но, однако этому разгильдяю и этого было достаточно, он вежливо с ней распрощался, и пять дней назад снова занял ту половину, где жил когда-то раньше. И на следующий-же день там снова зазвучала та же глупая безвкусная музыка, вечером у подъезда припарковались те же лимузины, и снова началось то же, что и раньше. – Вот так, Монриз, я просто не хотела сейчас говорить об этом, ведь у Анри сегодня праздник, но, раз вы и так догадались… - Да нет, Елен, спасибо, и просто очень хорошо, что мы об этом узнали. И мы обязательно постараемся помочь.
И Монриз сделал жест Анри, они отошли в сторону и минут пять поговорив кивнули друг другу и вернулись к столику. И сразу поспешили утешить свою родственницу, сказав, что все дальнейшие проблемы берут на себя, и что с этим неудачным соседством скоро всё будет покончено.
Успокоив так свою тётушку они заказали несколько лёгких блюд и послали музыкантам записку с просьбой исполнить какую-нибудь из вариаций Бени Гудмэна. После этого все ещё раз поздравили Анри с успешным дебютом, а когда часы показывали время передали музыкантам благодарственную записку, и стали прощаться с «Золотым оленем». Время стояло уже позднее, и им было пора возвращаться.
9
И через день после банкета по случаю успеха Анри, в десять утра все члены городского собрания уже расположились в парламентской зале перед рассмотрением некоторых городских вопросов и происшествий.
Вся палата была уже в сборе, и спикер был готов дать сигнал к началу слушаний, как вдруг по зданию парламента раздался сначала один, а через несколько секунд и ещё несколько чьих-то громких криков. И в течении очень быстрого времени весь парламент был повергнут в паническое настроение, и весьма прилично постоял немного «на ушах». И было от чего.
А дело было в том, что когда все рассаживались по местам, добродушный Минтор, депутат либеральной партии несколько раз обратился к своему соседу справа, ещё не оправившемуся после очередной вечеринки Юнту, который слегка заплетаясь всё пытался напевать слова одной популярной мелодии. Юнт в ответ на это что-то не очень членораздельно пробурчал, и продолжил всё также тянуть слова популярной тогда песни: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо».
А когда уже не в шутку растревоженный Минтор снова обернулся к своему соседу, чтобы сделать ещё одно предупреждение, то сначала даже немного подпрыгнул на месте, потом два раза протёр глаза, проверяя, не обман-ли это зрения, но уверившись в увиденном и опешив ещё больше уже не выдержал, и просто закричал во весь голос. Остальные депутаты очень быстро оглянулись на кричащего, и увидев эту картину также разразились громкими криками.
А кричать там, кстати, было от чего. Дело в том, что на месте, где ещё несколько секунд назад сидел не совсем пришедший в себя депутат Юнт, уже сидела большая и лохматая обезьяна гамадрил, одетая в депутатский пиджак, и на её толстой шее болтался дорогой Юнтовский галстук. И ко всему эта обезьяна ещё как-то пыталась напевать слова из модной тогда песни: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо».
Она сидела очень хорошо и уютно, но когда раздался громкий крик соседа, а потом и дружный крик остальных испуганно дёрнулась, и поразмышляв несколько секунд быстро бросилась к входной двери. И стоит ли говорить, что этот гамадрил - это было уже всё, что осталось от депутата Юнта.
А в особняке нашего художника в этот день все сидели за накрытым к вечернему ланчу столом.
- Анри, а ведь этот ликёр к чаю мы не пробовали уже месяца четыре, а может даже больше...
- О, Мон ами, а пирог у вашей тётушки вышел просто отлично, не зря она никому не доверила его готовить. Не правда ли, Елен? Да, кстати мон ами, а что там твориться на депутатском фронте?
Монриз фыркнул, отвернулся к задней стене и слегка зажмурив глаза минуты три сосредоточенно помолчал, а после весьма удовлетворённо сообщил: - Неопознанная обезьяна из семейства гамадрилов, одетая в депутатский пиджак благополучно выбежав из здания парламента и пробегая быстрыми перебежками по заполненным улицам уже добралась до окраин, весьма счастливо избежав встреч с проезжим транспортом, и теперь удаляется в большие и трудно проходимые дебри тропического леса, которыми так богат наш остров. Ну что-же, давайте пожелаем депутату Юнту всего наилучшего в этом его последнем поприще. А вас, Елен, уже больше никто не будет доставать по квартирно-судебными вопросами. И кстати, Анри, а те бисквиты, которые приготовила наша сестрица вместе с этим ликёром просто превосходны.
- О, мон ами, я же только что говорил тоже самое.
2011
