полушёпотом какие-то замечания, после этого отошёл к противоположному дому и облокотившись на каменную тумбу достал блокнот, и начал что-то медленно туда зарисовывать. Домой он вернулся через два часа, и найдя в гостиной горячий чай и лёгкий ужин перекусил, а минут через двадцать пошёл спать.
И такие поздние прогулки к этим барельефами продолжалось ещё пять вечеров, а на утро шестого дня он поднялся, и слегка подмигнув Анри объявил, что через три дня они снова возьмутся за работу.
Анри радостно улыбнулся, и с весёлой улыбкой юркнул в мастерскую. Там он осторожно и торжественной погрузил уже готовые к работе кисти в таинственный раствор, который делал их мазки очень запоминающимися, яркими и полными какой-то тайны, и ещё кое-какими тонкостями, которые проявлялись лишь спустя некоторое время. После этого он также поколдовал и над давно приготовленными красками, слегка разведя их таким-же таинственным раствором, отдельно хранившемся в небольших сосудах. И посмотрев напоследок, плотно-ли накрыто подготовленное полотно осторожно вышел, притворив за собой дверь.
Теперь три дня никто не должен был заходить в мастерскую, и только на утро четвёртого Мастер сам откроет сложный замок, и первым зайдёт в неё. И дальше уже начнётся таинство гения и совершение художественного чуда.
И по истечении этого времени, в восемь утра Маэстро, одетый для работы с серьёзным лицом подошёл к ней, и легко открыл сложный замок, на который три дня назад её закрывал. Когда он зашёл туда, Анри предупредительно выждал минут двадцать, а после также юрко проследовал вслед за Мастером.
Работа шла медленно и очень серьёзно, около десяти дней вырисовывался общий сюжет и фон, потом стали проясняться более подробные изображения, а после трёх недель кропотливой работы картина была уже наконец готова...
По краям начинавшейся за пеной прибоя возвышенности стояли на старинной страже два верных грифона. Начиная от краёв картины к центру тянулись большие нагромождения причудливых и удлинённых к верху каменных столпов, чем-то очень напоминавших такие-же скульптуры на острове Пасхи (и интересно, что на многих из них ясно угадывались изображения каких-то странных и удлинённых лиц). Чем ближе к центру, тем выше становились эти странные столпы. А в самой середине картины возвышалось большое и высокое дерево с очень густой кроной, верхушка которого терялась где-то высоко в облаках. (По замыслу Монриза, это дерево должно было отображать само Дерево Жизни). У его подножия прислонившись к широкому стволу с чем-то невинно играли четыре безмятежные наяды. И кажется, было видно, как ветер слегка шевелит песок между его большими изогнутыми корнями. С четырёх сторон его строго охраняли четыре больших и грозных грифона. Все изображения и краски казались очень живыми и «настоящими», и если внимательно присмотреться, то можно было заметить и слегка покачивающиеся ветви и листья высокого древа, и головы гордых грифонов, вот-вот готовящихся слегка развернуться, и взмахи крыльев пролетающих над ними птиц. Вся картина и изображения на ней выглядели очень загадочно, и несли в себе какой-то таинственный и чистый волшебный оттенок. Полотно было очень большим, и когда Маэстро немного задержав кисть сделал завершающий мазок, стоявший рядом Анри немного подождал, и вопросительно взглянув на мастера подошёл к столику с красками.
- Ну, вот, вроде всё, - удовлетворённо сказал Монриз, наблюдая как Анри погружает кисти в подготовленный специальный раствор, - и эта картина наконец-то закончена. Да, Анри, а неплохо мы поработали.
- О, Мон ами, да как же, вы же так старались.
- Ну ладно, хватит тебе заискивать.
- Ну что ты, мон ами, ведь это же правда, и извини, и ты когда-то говорил, что эта картина имеет ещё и какой-то завершающий и исторический смысл...
- Ага, старый плут, ты что-то припомнил? Ага, ты смотри, - ответил, отойдя от полотна художник, с долей иронии взглянув на почтительно застывшего помощника.
- И ещё, Анри, так как с этой работой закончено, и кажется весьма успешно, - говорил Монриз, закрывая дверь мастерской, - то сейчас нам совсем не помешает, если мы сделаем перерыв, и на время оставим наши художественные работы. На какое-то, и нужное время. Примерно месяца на два – на три. Закроем плотно дверь в мастерскую, и будем выезжать за город, на острова и полуостров. Займёмся прогулками и морскими круизами, ведь у нас есть прекрасная яхта и большой морской катер. И я думаю, это будет то, что нам нужно.
- О, мон ами, это просто прекрасно, и если я не ошибаюсь, мы почти позабыли как выглядят наши острова, не говоря уже про полуостров...
Монриз слегка прищурившись посмотрел на своего помощника, и выразительно покачал пальцем. - Да, тут ты прав, и про полуостров тоже. Но, я надеюсь ты не забыл, что в течении этого полугода подойдёт и твоя очередь, и вступит в силу заложенный мной секрет, дающий и тебе право властвовать над краской и реальностью? И я думаю, что ты оправдаешь мои надежды, и мне не придётся жалеть о своём бывшем ассистенте. И кстати, а потом твоя мастерская будет находиться в противоположном конце нашего дома, и когда я буду работать над чем-то серьёзным, то надеюсь, ты будешь по-прежнему мне помогать.
- О, мон ами, откуда у тебя могли взяться такие глупые сомнения! Ведь ты же сам сколько раз повторял мне... - возмущался Анри усевшись в кресле и тщетно пытаясь дотянуться до курительного прибора, который почему-то опять очутился посередине их большого стола. – И мон ами, ты не можешь чем-нибудь подтолкнуть этот курительный сервиз, а то мне снова почему-то до него не дотянуться. - Ничуть, - ответил с лёгкой улыбкой Монриз, подталкивая тростью эти принадлежности своему помощнику.
7
Беспечное время, тёплый морской бриз, лёгкое покачивание яхты и живописные пейзажи, коими вполне изобиловали побережья островов и материковые участки, на которых наши друзья задерживались во время трёх месяцев отпуска… Два первых месяца они провели в морских круизах, а последний решили посвятить походам по лесистым предгорьям своего острова.
Уже приближалась к завершению последняя неделя их большого отпуска, и они мирно прогуливались по живописной скалистой возвышенности, мерно переходящей в ровный берег красивой широкой лагуны. Можно отметить, что во время таких прогулок они были весьма немногословны (и Анри на время прекращал свои бесконечные шутовские тирады). Близился вечер, и им пора было потихоньку возвращаться к месту ночлега, чтобы успеть добраться туда дотемна.
Они подошли к берегу лагуны, немного постояли наблюдая как собираются соцветия готовящегося опуститься красновато-фиолетового заката, и выкурив по последней трубке повернулись и потихоньку пошли к стоянке.
Придя туда и разведя быстро разгоревшийся костёр они разогрели походные припасы, и минут через сорок Монриз отпивая горячий чай взглянул на своего помощника, и с небольшой улыбкой сказал: - Анри, а ты не забыл, что когда мы вернёмся, ты уже больше не будешь сидеть около моих художеств, а пойдёшь в свою мастерскую. И учти, я уже через три недели буду ждать твой первый подготовленный набросок. И надеюсь, ты меня не подведёшь.
Анри в ответ слегка улыбнувшись зевнул, вынул из кармана руку и несколько раз прокрутил между пальцами маленький спичечный коробок. Потом остановил эту игру пальцев, и сжал ладонь в кулак. А когда разжал её, то на ней вместо коробка находился уже блестящий разноцветный шарик. После этого он сжал её снова, а когда через полминуты разжал, то вместо шарика на ней лежал уже тёмно-фиолетовый треугольник. Потом он сжал её в третий раз, но Монриз, в планы которого не входили фокусы своего помощника слегка кашлянув остановил его.
- Анри, перестань, ведь я же серьёзно тебя спросил. - Анри вздохнув виновато кивнул, и почтительно взглянув на старшего товарища не без иронии ответил: - Прости, мон шер, но я также серьёзно отвечаю, что мой ответ ты прекрасно знал и так. И незачем было даже спрашивать.
После этого разжал свой кулак, и на этот раз на его ладони вместо фиолетового треугольника лежал малиново-красный ромб с очень чётко отточенными гранями. Монриз глубоко вздохнув и проговорив что-то неслышно для своего соседа, но явно относящееся по его адресу выразительно посмотрел в сторону, и с лёгким вздохом сказал: - Анри, пей лучше чай, а сухое молоко и разрезанный лимон, как ты знаешь, как всегда лежат у нас в палатке.
- Слушаюсь, мон шер, и правда, этот чай довольно крепкий, а закат сегодня был просто изумительный... А что касается картины, мон ами, то разве ты когда-нибудь сомневался, что я представлю тебе и эскиз, и саму картину, и что я очень постараюсь.
- Анри, пей лучше чай, ведь мы через двадцать минут пойдем уже ложиться.
- Покорно слушаюсь, мон сир.
8
Прошло сравнительно небольшое время. Анри занял место в своей новой мастерской, и начал серьёзную работу с красками. И уже первая картина, вышедшая из-под его кисти спустя три недели после представления эскиза Мастеру вызвала у него неожиданную добрую реакцию. И действительно, Мастер по праву мог гордится своим учеником.
А чтобы как-то отметить это событие, а также вход нового Магистра в священный Свод Знаний Монриз предложил Анри провести вечер в одном из пригородных кафе-ресторанов, где им составят компанию его тётушка и сестрица. Не стоит скрывать, что Анри с благодарностью согласился, и они решили не откладывать, и съездить туда уже в ближайшие выходные.
И последовавшая за этим поездка проходила просто замечательно. Наша компания около часа сидела в уютном зале ресторанного заведения «Золотой олень», и всё шло просто прекрасно. В зале играл знаменитый джазовый биг-бэнд, великолепно исполняя всевозможные импровизации на нестареющие темы джазовой классики, и время шло легко и незаметно.
Но, однако, спустя какое-то время и Монриз, и Анри стали замечать, что их тётушку что-то сильно грызёт, какая-то проблема, и хотя она ничего не говорила, и старалась не подавать вида, но однако… Они спросили её один раз, потом второй, и только когда Монриз серьёзно посмотрел на неё, и спросил в чём-же дело, она вздохнула, и видя что скрывать уже бессмысленно поведала свою историю.
А дело было в её соседе, которого они переселили на окраины города, и о котором она успела даже позабыть. И этот депутат городского собрания так ничего и не заметив продолжал там свои ненормальные праздники с большим количеством именитых гостей. Около его нового дома всё также парковались дорогие лимузины, и всё это время никто не придавал значения тому, что все сначала ездили к нему в центр города, а теперь приезжают на эти окраины. И все были уверенны, и сам депутат Юнт тоже, что он жил там уже много лет, и ни за что не согласился бы менять место.
Такова была сила той мягкой паутины, которую Монриз накинул на его имущество, сознание и всех друзей, что о подделке никто даже и не догадывался. Все как ни в чём не бывало так и продолжали
