Приятели из приюта

домике, на мягкой подстилке. Или, как играли бы мячиком в кошачий футбол, или охотились за электронной мышкой.

"Ведь его никогда не заберут ни в какую семью, - жалел друга Прохор. - Он ничем не примечателен и стар. Как он там? Ведь пропадёт без меня - маленький, беззащитный".

Конечно в приюте ничто не угрожало Моджо, и он бы там не пропал. Приюты и созданы для того, чтобы там могли выжить брошенные, бездомные и больные животные. Там вовсе не требовалось защищать Моджо от крыс и злых котов, согревать в мороз, искать для него пищу. Но Прохор думал именно так: "Пропадёт без меня - маленький, беззащитный".

И однажды днём, когда у Лики был тихий час, он осторожно подошёл к её кроватке.

- Прощай, добрая девочка. Спасибо тебе за всё, - шёпотом, чтобы не разбудить её, тихонько мурлыкнул кот и потёрся боком о ножку кроватки. – Не обижайся на меня, пойми - я не могу иначе. Как там друг? Ведь пропадёт без меня – маленький, беззащитный.

Он неслышно вышел на лоджию, влез на перила, примерился и прыгнул с четвёртого этажа на сук растущей поблизости под окнами, цветущей, пахучей черёмухи. Эту толстую ветку, с которой можно было затем спуститься на землю, он присмотрел заранее.

Найти путь в приют было теперь проще простого – у котов в головах есть удивительный навигатор и они могут вернуться куда угодно, и откуда угодно, хоть из другой страны.

Хозяйка приюта очень удивилась, обнаружив у дверей мяукающего Прохора. Но ещё больше она обрадовалась ему. Потому что Моджо очень скучал, стал грустен, вял, часто отказывался от еды, и она боялась, что он умрёт от тоски.

Теперь друзья снова были вместе. Да и не такой уж и плохой стала казаться им жизнь в приюте. Вкусностями, как у девочки, конечно, их никто не угощал, еда была простой, но сытной и полезной, друзей часто выпускали на прогулку, и они могли общаться с другими котами и кошками. Моджо снова стал весел и игрив, а Прохор успокоился. "Если что, - теперь думал он, - я всегда смогу прийти другу на помощь – маленькому, беззащитному." И они уже не с такой печалью, как раньше, наблюдали, как забирают посетители в свои семьи молодых и красивых котов, кошечек и котят.

Если бы эта история закончилась только на этом, её уже можно было бы считать счастливой. Однако это был ещё не конец.

Через несколько дней на выставку, всё с той же куклой в руках, ворвалась маленькая Лика. И с такими же бурными криками, подлетела она к клетке.

- Я знала, что он здесь! – дёргала она детской ручкой закрытую дверцу. – Проша, Проша! Это ты, противная бабка, его сюда упрятала!

Пришлось хозяйка приюта объяснять девочке, что бабушка тут не при чём, что кот вернулся к другу, и что, если его сейчас забрать, он снова убежит – коты такие.

- И как мне быть? – прерывала жалобными восклицаниями её объяснения Лика. – Что же мне теперь делать?

- Выход один, не разлучать их, взять вместе, - помявшись, предложила хозяйка. – По-другому никак.

- Ну уж нет! Этому не бывать! – возмутилась бабушка. - Забираем Прохора и уходим! Запрём! Посадим на цепь! Не будет в моём доме никаких двух котов! Никогда!

Однако и Лику тоже надо было знать. На этот раз с криками, что она останется жить здесь, в приюте, девочка всё-таки грохнулась на пол рядом с брошенной куклой. И ещё через полчаса уговоров, пререканий, криков и угроз, бабушка снова сдалась. Было вызвано такси, и друзья, запихнутые в тесную для двоих, в новую, уже вторую по счёту переноску, распрощались с хозяйкой и остающимися в приюте котами и кошками, и на заднем сиденье машины, между девочкой и куклой, торжественно отбыли к своему новому месту жительства.