Сказки Серпантины

-
   иди, иди туда, где нужен только ты.

   На небе есть звезда, она всего милее.
   Она сияет всем, но лишь меня манит.
   И в самый ясный день мне от нее светлее,
   и в самый тёмный час она меня хранит.

   Когда в конце пути душа твоя стеснится,
   и ты посмотришь вспять и путь свой оглядишь,
   увидишь что другой твоим путем стремится
   и ты его звезда и ты ему горишь!

   На небе есть звезда, она всего милее.
   Она сияет всем, но лишь меня манит.
   И в самый ясный день мне от нее светлее,
   и в самый тёмный час она меня хранит.

   Прозвучал последний аккорд. Лена, капитан и Серёжка захлопали в ладоши:
   - Ещё, ещё!
   Клавдия Тимофеевна взяла корзинку с вязанием, поднялась на ноги, вышла из беседки, оглянулась, произнесла: «Благодарю, вас», - и направилась к дому.
   Какой чудесный романс! - восхитилась Лена.
   Ещё, ещё, - попросили в один голос Серёжка и капитан.
   Ладно, вот вам еще. На стихи Андрея Усачева такая песенка:

   В далёком краю,
   У речного обрыва
   Водилась когда-то
   Поющая рыба.

   Когда свою песнь начинала она,
   То солнце сияло как будто блесна,
   И волны стихали,
   И люди вздыхали,
   И в сердце у всех наступала весна.

   О, чудное чудо,
   О, дивное диво, —
   Как пела красиво
   Поющая рыба!..

   Была в её голосе
   Скрипка и флейта,
   И шелест листвы,
   И дыхание ветра.
   И слушали молча
   Её соловьи,
   Оставив ночные
   Рулады свои.

   Но как-то приплыл
   Старичок на рассвете...
   И рыбу поющую
   Выловил сетью.
   Вообще-то, он был
   Старичок неплохой,
   А просто от старости
   Малость глухой.

   Не слышал он голоса
   Скрипки и флейты,
   И шелеста ив,
   И дыхания ветра.
   — Наверное, окунь,
   А может, форель! —
   Решил он.
   И смолкла волшебная трель.

   И песнь оборвалась как будто струна,
   И солнце погасло словно блесна,
   И волны молчали
   В тоске и печали...
   И сразу настала вокруг тишина.

   О, чудное чудо,
   О, дивное диво, —
   Исчезла навеки
   Поющая рыба.

   И пенья не слышно в далёком краю.
   А я вам навряд ли ту песню спою.

   Тая положила голову на руки и всхлипнула. Серёжка уставился на неё с недоумением и растерянностью. Плечи Таи затряслись и она зарыдала в полный голос. В дальнем конце двора вздохнула и промокнула глаза кончиком простыни Клавдия Тимофеевна. Лена закрыла глаза и из-под ресниц её побежали слёзы. Серёжка сморщил лицо и фыркнул носом. Капитан посмотрел на Архивариуса с укоризной и тот виновато пожал плечами.
   Когда Архивариус увёз Таю на своей видавшей виды машине, Серёжка, капитан и Лена отправились обратно к морю. На «черемухе» Серёжка помахал рукой и побежал к дому.Лена посмотрела ему вслед, вздохнула, повернулась к капитану и ударила его ладошками по груди:
   — Это ты всё специально так устроил, чтобы мне было чем заняться, пока я буду тебя ждать!..
   Она уткнулась лбом ему в грудь. Капитан обнял Лену, улыбнулся, покачал головой и ответил:
   — Ну, прости, прости….

Глава шестая, в которой стрельба по котам отменяется.

   Шум стоял такой, что Клавдия Тимофеевна выглянула в окно. Разглядеть из окна третьего этажа через кроны садовых деревьев что, собственно, происходит не представлялось возможным. Слышались возгласы Архипыча, какое-то шипение и вой. Клавдия Тимофеевна поправила прическу у зеркала в прихожей, придала своему лицу строгое выражение и отправилась выяснять причину шума.
   Архип защищался метлой от кота.
   — Он прокусил мне тапок!
   Тапками Архипыч называл новомодные «кроксы», доставшиеся ему от прошлогодних отдыхающих.
   — Взбесился? — удивилась Клавдия Тимофеевна, опасливо сделала три шага назад и ступила на дорожку.
   Держа взъерошенного и шипящего кота на расстоянии вытянутой метлы, Архипыч тоже отступил на три шага.
   — Зверь! — с изумлением покачал головой дворник, отступил еще на несколько шагов и повторил:
   — Зверь.
   Никифор и вправду выглядел страшным чудовищем - выгнутая спина, сверкающие глаза, ощерившаяся пасть с острыми клыками! А стоящая дыбом шерсть делала его вдвое больше и опаснее! Клавдия Тимофеевна всплеснула руками:
   — Что же делать?
   Опыт укрощения взбесившихся школьников подсказывал, что надо позвонить в полицию. Но... прежде надо позвонить родителям.
   — Чей это кот?
   — Да кто его знает… не нашенский. Небось Серёжка ваш всех котов и собак тут знает.
   — Звони деду.
   Архипыч еще попятился, поравнялся с Клавдией Тимофеевной, достал черный кнопочный мобильник, набрал номер, приложил к уху.
   — Спиридон, это… Серёжка далеко? Да нет, все как водится… спроси его чей это кот тут… пятнистый такой, черно-белый…. Взбесился это…. На людей кидается. Тапок мне прокусил… Пристрелить, думаешь?.. Чем я тебе его пристрелю? Метлой?.. Ага… ну ладно. — Архипыч убрал телефон и сообщил:
   -- Без разницы это, чей - ничей… Щас Спиридон придет, пристрелит его.
   — Как пристрелит?!…. Может лучше в ветеринарную службу позвонить? А если он удерет сейчас? Он же может кого-нибудь покусать!
   Оба посмотрели на кота. Никифор опустил шерсть, закрыл пасть и лишь подёргивал хвостом, переводя взгляд круглых жёлтых глаз с метлы Архипыча на её владельца.
   — Он мне тапок прокусил.
   Архипыч, покачивая головой, постанывая, снял тапок, и, стоя на одной ноге, показал Клавдии Тимофеевне.
   — Вот. Теперь промокать будет. У… зверюга!..
   Дворник погрозил тапком коту, тот показал зубы. Архипыч покачнулся, уронил тапок, принялся шарить босой ногой по мелкому щебню дорожки. Клавдия Тимофеевна поджала губы, задрала подбородок и посмотрела на небо. Видимо на небе ответов не нашлось и она вернулась взглядом к коту.
   —Тут вам не пампасы, чтобы диких котов отстреливать. Придётся подумать как изловить и отвезти животное на ветеринарную станцию. Так. Нужны сети. Соображайте, Архипыч, где можно быстро найти сети или рыболовный сачок! Ну!
   Она тряхнула головой, понукая Архипыча к действию. Тот озадаченно хмыкнул, неловко поворачиваясь вокруг себя и безнадёжно осматривая окрестности на предмет искомого инструмента. Ни сетей ни сачков на видимом пространстве двора и сада не оказалось. Клавдия Тимофеевна нахмурилась.
   — Артель «напрасный труд» - вот мы с вами кто! -- она обвиняюще потрясла поднятым вверх указательным пальцем. Архипыч насупился и засопел носом. В этот момент прибежал Серёжка и сразу бросился к коту. Клавдия Тимофеевна и Архипыч не успели и глазом моргнуть, как он уже гладил кота, присев рядом на корточки.
   — Тут ворона под кустом…
   — Дохлая. - Архипыч кивнул, -- Я выкинуть хотел, а он на меня как кинется! Тапок вон прокусил, стервец этакий!
   — Серёжа, осторожнее, он может быть бешеный! -- волновалась Клавдия Тимофеевна.
   — Никифор-то? Да ну, какой он бешеный, он наш, с «черёмухи», я его знаю.
   — Отчего же он на дворника бросается? Отойди от него!
   Серёжка склонился над лежащей с распластанными крыльями вороной. Та открыла глаз, моргнула, но не пошевелилась.
   — Она живая!
   — А чего она там лежит? Может больная она этим… как его… вирусом... гриппом птичьим, — предположил Архипыч.
   Кот волновался, лез под Серёжкин локоть, подталкивал головой. Подошёл Серёжкин дед Спиридон с охотничьим карабином за спиной и Лена в белом платье с кружевным воротником. Спиридон встал поодаль, Лена подошла к Серёжка, оглядела кота и доложила:
   — Внешний осмотр не выявил признаков бешенства.
   Затем она склонилась над вороной, села рядом на траву и принялась осторожно, но уверенно ощупывать птицу. Кралиса, а это была она, несколько раз слабо дёрнулась.
   — Истощение, обезвоживание, ушиб, подбито крыло. Ничего опасного. Дайте воды и ложку.
   Когда Серёжка принёс полчашки воды и чайную ложку, Лена напоила ворону, вливая ложкой воду в угол приоткрытого клюва. Затем она встала, держа ворону на руках и сообщила:
   — Ну, всё. Пациент направляется в стационар.
   Спиридон хлопнул Архивыча по плечу и подмигнул Клавдии Тимофеевне:
   — Стрельба по котам отменяется. Тут вам не пампасы!
   Никифор - хвост трубой - бежал впереди и то и дело останавливался и оглядывался на Лену, прижимающую ворону к груди, и Сережку, неторопливо шедших за котом. Замыкал процессию дед Спиридон, похожий на охотника из Тургеневских рассказов. Он насвистывал что-то веселое и щурился на солнце.
   — А я думал, что вы актриса.
   — А я звериный доктор, ветеринар, что совсем не противоречит твоим представлениям и одно другому не мешает. Но это не настоящий вопрос. Ты же понимаешь, о чём это я?
   Серёжка помедлил и неуверенно кивнул головой.
   — А есть у тебя настоящий вопрос?
   Серёжка дёрнул плечом, забежал вперед, повернулся к Лене лицом, так что стал идти вперед спиной и спросил:
   — Помните песню про поющую рыбу? - Лена кивнула. - Вот если бы старик хорошо слышал, стал бы он ловить рыбу? Или может отпустил бы её?
   — Да…. Это настоящий вопрос.

 Глава седьмая, в которой много разговаривают.

  Беспорядочно наваленные валуны подпирали высокий берег справа от скалы.
Море штормило. Невдалеке подпрыгивал буёк, сообщавший, что тут на дне занимаются своими подводными делами дайверы. Буёк когда-то установила Тая.
Тут купались только местные, знавшие как спуститься к морю. Входа в море тут не было, и надо было прыгать с камня, что тоже не всем было интересно.
Серёжка сидел на верхнем камне, привалившись к скале плечом и завернувшись в полотенце. Рядом в тени скалы лежали его ласты, маска с трубкой, шорты, майка и шлёпанцы. Серёжка думал о том, что так странно и грустно оттого, что давно уже не пробегала через их двор удивительная девушка Тая. Что нет её сейчас в море. И что он уже не раз обшарил тут все дно в поисках такого, что могло бы огорчить или испугать хоть кого-нибудь.
  Огорчена и испугана была жаба Лючия. Тоннель, который был её домом разрушили, ручей взяли в трубу и все забетонировали и покрасили - и пол и стены и потолок. Сама жаба едва спаслась и сидела теперь в кустах у калитки "черёмуха". Жаба считала все происходящее следствием отсутствия Таи. Без неё вся жизнь стала меняться. Появилось ощущение надвигающейся пустоты внутри и снаружи, и предположение, что когда обе пустоты станут полными, то разделять их будет только её жабья кожа, ужаснуло Лючию. Брр. Лючия содрогнулась.
Серёжка вздрогнул от неожиданности, когда на камень из моря выбрался человек в черном гидрокостюме. Человек снял черные ласты с открытой пяткой, черную маску, сдвинул назад черный капюшон и оказался Леной, то есть Еленой Владимировной. Лена поднялась на ноги, обутые в неопреновые боты, повернулась к морю, постояла так, глядя вдаль, затем подхватила ласты подмышку и не спеша стала подниматься по камням наверх.
  Наверху Лену ждали ворона и кот.
— Как могут люди так много уметь и так мало понимать?
— Или так много понимать и мочь так мало.
— Почему всегда или или?
— Потому же, почему не все кошки разумны и не все вороны достигают разума.
— Но человеческий разум иной.
— Полагают, что если бы его не было, нам вообще не нужно было бы быть воронами или котами.
— Получается, что чтобы кошке войти в особые области разума, ей нужно жить вместе с