Чародей и Чернокнижник

разрубил золотой стержень на четыре части, — продолжал Малдан, — и две отдал флейтистке с лютнисткой,
— Кому?
— Это были рабыни Кушуха, которые играли нам, пока он угощал меня обедом. Когда городская стража явилась в дом купца, его люди уже исчезли, только в задних комнатах рыдали две испуганные девушки. Они сказали, что ничего не знают про темные делишки своего хозяина. Я выговорил у князя рабынь как часть награды, отпустил их на волю и дал им по куску золота. Остальные два куска отдал родным Тахлана и матери Сумадевика: хотя бы нужды они знать не будут. А вот мой единственный прибыток.
И Малдан положил на стол между ними осколок фаянса, покрытый сине-голубой глазурью, яркой и блестящей, точно гладь Умбарского залива в лучах послеполуденного солнца. Брэгор взял его: осколок был длиной с мизинец, и на нем можно было разглядеть тонкий профиль девушки, державшей цветок.
— Что подручные Чернокнижника не унесли, то разбили, — добавил Малдан.
Брэгор вздохнул и положил осколок обратно на стол.
— Вот и вся моя история, — произнес Малдан. — Больше рассказывать нечего, но тяжесть… никуда не делась. Самые простые вещи — хорошие, любимые, обычные — вдруг причиняют боль, как будто тебя кольнули иглой: море, синее, как разбитый кубок. Или случайно увиденный в толпе человек, одетый в широкую и длинную белую одежду.
Брэгор кивнул.
— И плохие сны, так? — спросил он.
Малдан повел плечом, помолчал, но потом ответил:
— Да.
— Это как после боя, — сказал Брэгор. — Я служил недолго, но это было во время настоящей войны, еще когда был жив старый человекоядец Ильхэг-хор. Ты видишь ужасные вещи, гибнут люди: и просто знакомые, и друзья, и враги. А ты делаешь вещи, которые… которые ты сделал бы снова, но память о которых тебя тяготит. И память о которых возвращается к тебе во снах. До сих пор.
— Что ты делаешь с этим? — спросил Малдан.
— Со снами? Встаю, иду в мастерскую, развожу огонь и берусь за работу.
Малдан вздохнул.
— Сейчас это последнее место, куда мне хочется идти. Вот если бы я мог создать противоядие ото всех ядов… Но это невозможно: они слишком разные. Одни действуют быстро, другие медленно. Попадают в тело с едой, воздухом или через кожу. Некоторые сами по себе даже и не яды…
И он махнул рукой.
— Наверное, можно придумать какое-то средство ото всех ядов, которые попадают в тело с едой и питьем, — задумчиво произнес Брэгор. — Даже не противоядие как таковое, а что-то вроде губки, которая бы втягивала в себя любые вещества. Включая и яд.
Малдан устремил на друга проницательный взгляд:
— Ты прикладываешь к моим ранам атэлас или в самом деле думаешь, что подобное средство можно создать?
— Я не знаю, — ответил Брэгор. — Но если человек в силах создать подобное средство, этот человек — ты.