города, которые мы встречали по пути. Обыкновенно в центре города стоял кремль, окруженный поселениями ремесленных и торговых людей, которые здесь называются «слободками». Но вот вблизи я увидел много нового. На всем русском лежала печать влияния восточного окружения. Помимо русских, казаков и татарских, армянских и индийских купцов много было в Астрахани степняков: калмыков и ногайцев.
Из всех товаров меня особенно удивили сладкие полосатые дыни зеленого цвета. Их зовут «арбузами».
На месте я познакомился с индийскими купцами, многие из которых были не светлее нубийских аборигенов. С одним из них по имени Раджниш я предварительно договорился о плавании по Каспию до Баку, куда он должен был отвезти на своем «бусе», так зовут здесь морское судно, вырученный товар в виде собольего и беличьего меха, кости, моржового клыка, юфти, пеньки, лена, хлеба и пр.
13 октября 1650 г. Простившись с Родионом Пушниковым, я отплыл от русского берега с тяжелым сердцем. Здесь на берегу Каспия проходила символическая граница, которая разделяла меня с моей любимой Верой. Впереди меня ждала пугающая неизвестность. Само непредсказуемое путешествие в Россию, тем не менее, придало смысл моему собственному существованию, ведь там я снова встретился с Сюзанной. И не важно, что теперь она зовется «Верой». Но что мне делать дальше до моей, я надеюсь, будущей встречи с Верой? Путь назад домой мне был заказан. Я не мог больше встретиться с Эббой во избежание «схлопывания» моего будущего. До поры до времени, до 1651 г., я должен был инкогнито где-то находиться. Теперь я думал о том, куда мне держать свой путь, чтобы уже оттуда послать весточку Вере Оболенской.
Я совсем забыл о княжне Куракиной. Но она сама в этом виновата. И все же, несмотря на свой вздорный характер, она заслуживает большего.
28 октября 1650 г. В Баку мы добрались без особых приключений, ибо выбрали для плавания самый безопасный путь вдоль западного берега Каспия. Там я расстался с купцом Раджнишем, познакомившим меня в самом порту с персидским вельможей Парвизом Саади, советником самого шаха Аббаса II. Я так понял, у него были торговые интересы в Баку.
Ведя занимательную беседу о французской кухни с советником Саади, я обратил внимание на стройного юношу с обезображенным огнем лицом, который сел еще в Астрахани в торговый баркас Раджниша. Тогда тот «пожалел» беднягу и взял его на борт «за умеренную плату». Несмотря на отталкивающую внешность, юноша внушал мне непонятную симпатию. Я уже подумывал взять его в качестве слуги, ведь мой Пьер потерялся с концами в Москве в злополучном поместье княжны Куракиной.
Договорившись с советником Саади о встрече на следующий день в его резиденции, я пошел устраиваться по его же совету в приличную гостиницу «Свет Востока» неподалеку от порта. Уже на выходе из порта я услышал у себя за спиной, что кто-то невнятно позвал меня на русском. Обернувшись, я увидел стоявшего рядом в нерешительности юношу с изуродованным лицом. Он еще раз обратился ко мне.
- Добрый господин, вы помните меня? Мы вместе с вами садились в Астрахани в баркас, - несмотря на невнятность речи, вероятно вызванную лицевой травмой, интонация голоса юноши мне показалась удивительно знакомой. Но я не мог никак распознать ее и приписать определенному лицу, ибо она тут же по мере произнесения слов меняла свою модуляцию.
- Молодой человек, я вас помню. Что вам угодно?
- Меня зовут Н-н…николаем. Я вижу, у вас нет слуги. Не мог ли я вам сгодиться? Не смотрите, что я такой дурной снаружи. Я могу быть старательным и верным слугой. К сожалению, у меня нет рекомендаций к такому благородному господину.
- Что вас заставило пуститься в рискованное плавание за границу?
- Жажда к приключениям.
- Да, вы, Николай, прямо вылитый авантюрист. Хорошо, у меня действительно нет слуги. Вы можете мне пригодиться. Возьмите мои вещи на корабле, - не бойтесь, их не много. Я подожду вас здесь немножко.
Через десять минут расторопный Николай уже стоял с вещами у моих ног. Пока я его ждал, я силился вспомнить, чей голос мне напомнил Николай. Тембр его голоса был ниже того, какой у меня вертелся на языке. Но интонация, ему соответствующая, принадлежала известной мне особе. Я терялся в догадках. Тем более, что одежда Николая, несмотря на то, что прикрывала все его тело от любопытного взора, не могла скрыть характерной грациозности, свойственной, как бы это сказать… Я никогда не замечал за собой того, что меня влечет к женственным юношам. Но у меня действительно возникла невольная симпатия к нему.
Если бы не следы страшных ожогов на лице, то можно было бы его назвать красавцем. Одет он был в серый долгополый суконный кафтан. На ногах красовались синие сафьяновые сапожки. Руки были в серых перчатках. На голове сидела простая шапка, а лицо было перевязано белым платом, на котором виднелись темные подтеки от кровоточащих ран.
И тут я ни с того ни с сего подумал про себя, что, казалось бы, никак не было связано с несчастным. Мне пришло в голову, что как трудно бывает находить общий язык с людьми, включая в их число и близких, и любимых. Как порой приходится заставлять себя поддерживать разговор и проявлять к ним неподдельный интерес. Между тем люди чувствуют наше равнодушие, находя его в банальных словах, усредняющих наши особые отношения с ними.
- Господин, вы чем то озабочены?
- Совсем нет, - ответил я, но выражение моего лица, как я заметил по глазам юноши, говорило об обратном. – Что это я! Давайте поговорим о вас. Вы прежде кому-нибудь уже служили?
- Да, и не могу сказать, что это было неприятно.
- Ладно. Нам надо найти таверну «Свет Востока».
Время покажет, правильно ли я сделал, что взял на службу бедного юношу.
10 ноября 1650 г. Прошло несколько дней. Я отправился в Исфахан. В путешествии меня сопровождал советник падишаха, которого там ждали неотложные дела. Я вовремя попал на конец года, когда советник Парвиз Саади подсчитывал прибытки и убытки, осматривая свои владения, разбросанные по Персидскому королевству.
В самом Исфахане я намеревался встретиться со своими соотечественниками, занятыми торговлей с персами, и отправиться на родину вместе с одним из французских торговых караванов.
У меня установились интересные отношения с моим новоявленным слугой. Мне страшно признаться в том, что я испытываю к нему страстное влечение. Но так как мне трудно себя заподозрить в том, к чему имеет склонность мой воспитанник - принц Филипп, то остается предположить, что Николай вовсе не юноша, а настоящая девушка, может быть даже женщина. Причем я чувствую, что уже был близок с ней. Почему я это чувствую? Потому что она знакома мне по запаху, голосу, даже вкусу, но не виду. Конечно, у нее отталкивающая внешность. Если на это не обращать внимания, но, напротив, прислушиваться к ее нежному, бархатному голосу, присматриваться к плавным, обворожительным движениям ее стройного тела, навевающим запах лесных трав, то нельзя не подпасть под ее неотразимое влияние.
Так кто она такая? Если она знакомая, то это может быть только мой злой гений. Однако если это так, то как она решилась на такой безрассудный шаг? Возможно это не ее лицо, а лишь искусно сделанная маска. Мне необходимо с ней решительно поговорить. Такой случай вскоре представился, когда уже в пути мы на короткое время остались наедине друг с другом в караван-сарае в двух днях пути от Исфахана.
Устав с дороги, мы задремали в полутемном и прохладном караван-сарае. Через какой-то час-другой я проснулся и увидел, что Николай свернулся калачиком и застыл в утробной позе. Мне даже показалось, что он перестал дышать. В испуге я стал трясти его за плечо. Бессознательно он нервно дернулся и я увидел то, что Николай тщательно скрывал. Его лицо перекосилось так, что левая часть, наиболее обезображенная, съехала на правую сторону, обнажив здоровую кожу на своей левой щеке. Только теперь я воочию увидел на ней безобразную маску.
- Что я вижу, Николай, - так ты в маске? А может быть ты вовсе не Николай? Так кто же ты? Неужели ты и теперь будешь ломать передо мной комедию?
Николай резко отвернулся в ответ на мои обвинения. Но потом вдруг соблазнительно выгнул шею, как это умеют делать только женщины, откинув голову назад и, распустив по своим плечам роскошные локоны светлых, как только что поспевшая пшеница, прямых волос, завивавшихся на концах колечками, вполоборота взглянул на меня, скинув уже ненужную маску. На меня смотрело с вызовом прекрасное лицо княжны Натали Куракиной.
- Я так и знал, - только и мог я что сказать.
- Франсуа, ты сам виноват. Зачем ты сбежал от меня? – с укором спросила меня княжна, не желаю сдерживать набежавшие слезами чувства.
Сама неожиданность превращения безобразного юноши в прекрасную деву взволновала меня так, что я, уже не сдерживаясь, бросился в объятия соблазнительной княжны.
Уже после нашего нечаянного любовного сближения я стал расспрашивать Натали о том, зачем она так рисковала, инкогнито отправившись за мной в чужие края.
- Я понимаю, что перед тобой виновата. Но ты тоже виноват. Я не могу тебя делить ни с кем.
- Хорошо, Натали. Но я же не ребенок. Зачем так рисковать? Что было бы с тобой, если мы не встретились бы?
- Все одно. Ведь ты философ.
- И что теперь мы будем делать.
- Мне все равно. Дома обо мне все равно никто особо горевать не будет. Мама давно в могиле, а отец женат на молоденькой вертихвостке. И на меня внимания не обращает. Женихи мне не нравятся. Вот только ты…
- Зазноба?
- Так говорят у нас на Руси не о мужчине, а о девушке, которую безответно страстно любят.
Мне стало ясно: Натали моя проблема. Я в ответе за нее. Без меня она здесь пропадет. Теперь я должен думать не только о том, как сделать так, чтобы меня не посчитали двойником самого себя, но и том, как позаботится о своей юной любовнице.
Надо было думать о том, куда именно нам податься для того, чтобы не показаться раньше времени во Франции. Я никак не мог решиться на то, чтобы изменить ход не только одной моей судьбы.
И тут мне в голову пришла одна мысль, которая все расставила по своим местам. А не должен ли я отправиться на остров Везения, где в это время нахожусь в бессознательном состоянии? Что если без моего визита на этот остров я так и не приду в сознание? Другими словами, не является ли все то, что произойдет в будущем следствием того, что я подменю самого себя на острове? Делать нечего: нужно было это проверить. Но как попасть на остров? Мне необходимо было восстановить в памяти точные координаты острова, чтобы попасть на него. Но попасть так, чтобы все это произошло без лишних свидетелей. Мысль о том, как это сделать стала теперь моей навязчивой идеей.
Хорошо я брошу себя вместе с Натали на волю волн Атлантики в поисках острова Везения. Но как же быть с Верой? Когда я стану самим собой, что будет с Верой, с моей любовью к ней? И, наконец, подменив себя собой же, как я забуду то, что со мной произойдет в дальнейшем? Неужели я смогу снова повторить все
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+