ВОЗВРАЩЕНИЕ АВАНТЮРИСТА ИЛИ ОДИН ГОД ИЗ ЖИЗНИ ФИЛОСОФА ЗА ГРАНИЦЕЙ

приглашая войти в него. Когда я вошел в потайную комнату, то Вера уже зажгла свечу, стоявшую на изящном столике времени Генриха IV. В отблесках пламя свечи я осмотрел комнату. Она выглядела как музей редких вещей,  большая часть которых принадлежала или ушедшим эпохам или была, как я догадался, из будущего, заметив среди них, между прочим, пирамидальный самолет и устройство, передающее на далекое расстояние голос и изображение человека.
      - Здесь, Франсуа, ты можешь передохнуть с дороги, покушать и выпить то, что осталось от вчерашнего ужина. Я тем временем проведаю окольничего Пушкина. Нужно вытаскивать тебя из беды, -  пообещала Вера и для моего успокоения сказала, - не беспокойся, тут никто не потревожит тебя. Никто или почти никто не знает о существовании моего тайного гнездышка.
      После того, как Вера закрыла за собой вход в свое тайное убежище, я скинул с себя грязную и ветхую одежду и умылся из нефритового кувшина с прохладной водой в серебряном тазу. Облачившись в широкий халат Веры, еще не забывший неуловимо нежный запах ее свежего тела, я присел за стол и попробовал речного окуня в собственном соку и побаловал свой вкус медовым пирогом, запивая его легким домашним вином, которое русские называют «квасом».  Еда стала клонить меня ко сну, и я прилег на роскошное ложе, стоявшее у столика. Утонув в обнявшей меня нежной перине, я смежил веки и крепко заснул.
      Когда я проснулся, то сразу почувствовал голод. Значит, прошло довольно много времени. Мое беззаботное пребывание в уютном гнездышке Вера тут же закончилось. Меня стала снедать тревога. Где же Вера?
      Свеча почти полностью догорела. Мне нужно было найти свежую. После непродолжительных поисков я нашел несколько свечей в самом столике. Мне нужно было поискать выход. Когда я подошел к стене за которой находился шкаф и направил на нее свет свечи, то вскоре разглядел скобу с кольцом, дернув за которое можно было открыть потайную дверь в горницу. Я так и сделал. Но не сразу, а только когда привел себя в порядок, переодевшись в одежду Веры. Для того, чтобы сойти за Веру, я тщательно выскоблил свое лицо бритвой, наложил макияж на свое лицо и принял выражение лица Веры. Слава Богу, я умел играть драматические роли и имел способность к звуковому подражанию, включая женское высокое меццо-сопрано. Когда я уже хотел дернуть за кольцо, чтобы выйти из тайного убежища Веры, случайно заметил полукруглую задвижку слева от скобы. Сдвинув задвижку с места, я увидел глазок. Это упрощало дело. Я посмотрел в глазок и почти ничего не увидел, поняв, что горница Веры погружена в ночной мрак. Значит, уже ночь. Но почему нет Веры? Моя тревога нарастала. Я вернулся обратно к столу и стал на нем искать хронометр. Я нашел его на комоде. Он был изготовлен в виде закладки с ручкой. Хронометр показывал третий час ночи.
      И все же что мне нужно было делать? Метаться в поисках Веры? Но рано или поздно мой маскарад будет разоблачен, и я окажусь прямо в руках своих врагов. Следовало подождать, хотя бы до следующего вечера. Вот если Вера не явится сюда к этому сроку, придется пуститься на ее поиски. На всякий случай мне следует взять с собой кое-какие чудесные вещи, назначение которых мне известно. Взять хотя бы пирамидальный самолет или переговорное устройство.
      Прошло семнадцать долгих часов томительного ожидания Веры. Но не все эти часы я предавался томлению. Часть из них я провел с пользой для себя, записывая в дневник все последние примечательные события.  Но Вера так и не появилась. Что же с ней могло случиться? Неужели в ее задержке виноваты мои враги? Если так, то кто конкретно? Морозов или кто еще? А может быть в этом виновата ее соперница, княжна Куракина? Что если Вера нечаянно проговорилась о том, что видела меня. Вот Натали и задержала ее, чтобы я обнаружил себя, занявшись ее поисками? Неужели так не может быть?

      5 сентября 1650 г. Все же глупо было выходить на улицу в обличье Веры. Кто-нибудь обязательно мог обличить меня. Но еще глупее было, как говорят русские, «ждать с моря погоды», когда Вера в опасности. Куда же мне держать путь? Естественно к княжне Куракиной. В самом деле, первое мое путешествие к ней домой закончилось известно чем. Так может быть, все же, пушечное ядро не падает в одну и ту же яму?
      Мне не оставалось ничего другого, как покинуть тайную комнату. Услышав за спиной стук ставшего на место книжного шкафа, я направился к выходу из горницы, которая медленно наполнялась сумраком наступающего позднего вечера.
      Вдруг у самого порога горницы Веры я услышал шум осторожных шагов. У меня невольно перед глазами встала такая картина: шпионы царского дядьки с кинжалами в руках медленно приближаются ко мне, чтобы коварно зарезать меня. Я уже схватился за серебряный самовар, стоявший на столе, чтобы бросить его в злоумышленников. Но он был такой горячий, что я выронил его из рук, окатив себя, слава Богу, не кипятком, но вполне еще горячей водой, сморщившись и застонав от боли. Я запрыгал на одной ноге, схватившись за другую, на которую упал самовар. В результате я запутался в многочисленных юбках Веры, запнулся и упал на пол. Раздался не меньший грохот, чем от падения самовара. Я машинально подумал: «Я пропал»!
      - Франсуа, прежде чем переодеваться в мое платье, надо хотя бы раз отрепетировать это со мной, - сказала Варя со смехом , подходя ко мне.
      Но увидев меня воочию в смешном положении,  она смилостивилась, нежно обняла и поцеловала прохладными устами в мои губы. Нежный поцелуй Веры тут же снял мою боль и успокоил.
      - Вера, где ты так долго была? Я уже стал переживать и решил пойти искать тебя.
      - Зная тебя, хотя мы едва знакомы, я подумала, что ты обязательно отправился бы на поиски меня к своей Натали.
      - Да. Откуда ты узнала? Я действительно подумал, что тебя нарочно задержала княжна Куракина.
      - Не говори глупостей. Неужели я такая дура? Я никак не могла найти минуты для разговора с Пушкиным. Его нигде не было, а когда он появился, то сразу же удалился с царем для тайного совещания. Вот только недавно мне удалось с ним переговорить.  Он сейчас имеет влияние на царя и поэтому если действовать, то другой возможности в ближайшем будущем больше не предвидится. Мы договорились о том, что ты с его торговым агентом Родионом Пушниковым  отправишься в Астрахань. Это город находится в излучине Волги, когда она впадает в Каспий. Там познакомишься с индийскими купцами. Как говорит окольничий, в Астрахани в прошлом году появился индийский торговый двор. Кстати, три года назад этого человека окольничего  царь уже посылал к шаху Джахану в Индию вместе с другим купцом для того, чтобы заключить с Великим Моголом торговый договор. Но их не пропустил через свои владения в Исфахане персидский падишах. Уже в Астрахани ты можешь, договорившись с индийскими купцами, поехать по караванным путям в Индию или в Китай через Бухару, с купцами которой они поддерживают крепкие торговые связи.
      - Единственная моя цель – это встреча с тобой.
      - Но окольничий то об этом не знает.
      - Вера, ты знаешь, где находится Китай?
      - Представь себе, догадываюсь, - в тридевятом царстве, в тридевятом государстве. Но что делать?
      - Да, ничего. Если не считать того, что необходимо незамедлительно вернуться на Авенлою, все рассказать Совету и приготовиться к возможному нападению посланцев Темных Лордов в недалеком будущем.
      - Кто тебе без доказательств поверит? Твои видения еще не аргумент. Даже я не уверена в том, что ты не заблуждаешься. Давай сделаем так: на словах ты согласишься с окольничим и последуешь за его помощником в Астрахань. Но на деле – это не означает, что ты поедешь дальше. Ты можешь вернуться Каспийским морем обратно во Францию через Персию и уже оттуда прислать мне весточку, что ты благополучно оказался дома. А вот после мы можем отправиться на Авенлою.
      - Вера, зачем такой окольный путь, когда есть прямой путь обратно во Францию через Нарву?
      - На этом пути у тебя есть все шансы не доехать живым домой. Тогда как на восточном пути в Астрахань тебя никто не будет искать.
      - Вера, у меня закрадывается опасение, что ты хочешь от меня избавиться.
      - Да, что ты говоришь? Но учти, мне нелегко сжиться с тем, что я в тебя влюбилась в будущем.
         
      15 сентября 1650 г. Прошло несколько дней с упомянутого мной разговора с Верой. Мне было тяжело расставаться с моей любимой. Когда мы еще свидимся? Может быть, только через десять лет, когда меня, вот этого, ведущего сейчас дневник не будет? Так кто же будет? Тот, кто уже сейчас лежит на необитаемом острове с проломленной головой?
        Рядом со мной едет купец Родион Пушников. Он является торговым агентом окольничего Пушкина. Мой спутник  весьма занятный человек. Он любознателен и очень хитер, но предан своему патрону. Правда, как в нем уживается хитрость с преданностью мне не понятно. Да, и уживается ли она или просто приспособилась  к ней на время, пока это выгодно?

      6 октября 1650 г. Прошло уже три недели, а я только сегодня опять взялся за дневник. Причина моей писательской небрежности объясняется просто: нет никаких примечательных событий, которые бы скрасили мое скучное путешествие. Торговый агент окольничего оказался довольно ограниченным человеком, несмотря на то, что поначалу показался мне интересным. Вероятно, интерес был вызван его чрезмерной хитроватостью, свойственной тем крестьянам, которые выбились в купцы.
      Только сегодня рано утром мы имели одну примечательную встречу с местными казаками. Вели они себя нагло как разбойники. Особенно неприглядно вел себя молодой казак, который, судя по всему, был атаманом казацкой шайки. Это был отчаянный малый среднего роста, крепко сбитый и франтовато одетый. На нем ладно сидел лазоревый атласный кафтан с частыми серебряными нашивками и жемчужным ожерельем. Кафтан был подпоясан турецким шелковым кушаком, за которым красовался булатный нож с черенками из рыбьего зуба в черных ножнах, оправленных серебром. Красные шаровары были заправлены в желтые сафьяновые сапоги. На голове сидела как влитая кунья шапка с бархатным верхом. Звали его Стенькой. Когда я ему представился в качестве французского дворянина, он отрекомендовал себя донским казаком из рода Разиных.
      Позже я вспомнил, что о нем слышал, когда вернулся в девяностые годы семнадцатого века домой вместе с Кайрилет. Оказывается, он вел в начале семидесятых годов нашего века  вооруженную борьбу на юге России с самим царем, но, естественно, потерпел поражение и был казнен на Болотной площади как злодей.
      Кровожадность звериной натуры сквозила в каждом движении этого дикаря. В отношении к своим подчиненным он вел себя сообразно русской поговорке: «Бей своих, чтобы чужие боялись». Так злодей огрел нагайкой юного казака прямо по лицу, оставив на щеке кровавую полосу, за то, что тот неловко подал ему фляжку с горилкой.
      Я не мог не заметить, что чем дальше я отъезжал от Москвы на Восток, тем все более дикими становились места, а люди походили на настоящих варваров.
      Астрахань издалека была похожа на многие русские