Проклятие любви

глянула на потемневшее лицо мужа:
      -- Андрюша, милый, что с тобой?
      -- Ничего, Оленька, ничего. Просто, устал я что-то сегодня. Даже невмоготу .На-верное – магнитные бури. Раньше мы о них ничего не знали – и проблем особых со здоровьем никогда не было…
      Но жена не приняла эту его неуклюжую попытку сострить. Любящую женщину обмануть не -возможно. Она вздохнула, встревожено покачала головой и спросила.
      -- Ужинать будешь?
      -- Немножко. И... Оленька... я бы выпил сегодня...водки..
      Жена накрыла стол на кухне. Кухня у них была большая, целых 12-ть квадратных метров и они обычно кушали на кухне. К ужину жена поставила бутылку "Парламентской" прямо из холодильника, бутылку " минералки", стопку под водку, стакан тонкого стекла для "минералки" и вышла. Она понимала, что сегодня у ее мужа что-то произошло не слишком приятное и он вечером хочет побыть один.
      Андрей Миронович помыл руки, переоделся в спортивный костюм, в котором всегда ходил дома и прошел на кухню. Сел за стол. Взял бутылку, свернул пробку, задумался на мгновение, затем пододвинул стакан и налил полный. Взял стакан в руку, посидел немного в задумчивости, затем поднес стакан ко рту и крупными, жадными глотками выпил. Поставил пустой стакан на стол, взял кусок черного хлеба, поднес к носу и замер в недвижности, сгорбившись, сжавшись, став как будто бы сразу же значительно меньше в раз-мерах, чем был. Потом тяжело вздохнул, взял в руки вилку, вяло ткнул ею в тарелку раз, другой, недовольно сморщился, положил вилку на стол и достал пачку сигарет.. Закурил и опять замер, уйдя в себя, в свои, видно, не слишком приятные мысли. И все курил, курил и курил без останова…...
      А перед его глазами стояло испуганное лицо Любаши, застывшей у "Мерседеса" и встревожено глядевшей на него. Откуда этот страх? Чего она испугалась? Кого? Неужели - его?! Конечно же - его?! А кого же еще? Господи, неужели она до сих пор ждет от него только плохого?! Лишь только его увидела и сразу же - паника, и сразу же - бегство! Скорее к своему "Мерседесу", чтобы немедленно убраться от того места, где судьба вновь свела их. Пусть даже и на мгновение. А "Мерседес", судя по номеру - московский. Значит, живут они, если этот мужчина ее муж, в Москве. Значит, можно узнать через этот но-мер их адрес. Или адрес хозяина "Мерседеса", если мужчина, который сел за руль, лишь ее знакомый. Все равно, это реальная возможность узнать адрес и самой Любаши. Если, конечно, задаться такой целью...
      Но - зачем?! С какой такой целью?! Через столько, столько лет?! Она же испугалась, она же не обрадовалась. Она – убежала от него...А ты бы, на ее месте, не испугался, если бы с тобой точно так же, подло и предательски, поступили? Ты бы тогда - не убежал бы? Мн-да-а-а... Ис-то-ри-и-и-я-я...
      Утром, на работе, Андрей Миронович позвонил начальнику охраны фирмы и по-просил, не в службу, а в дружбу, узнать все, что можно, о хозяевах черного "Мерседеса" с указанным московским номером. Через несколько часов на его столе лежал листок бумаги со всеми необходимыми для него сведениями. Теперь он знал не только адрес Любаши, но и ее телефоны. И рабочий, и домашний, и даже мобильный. Вопрос теперь заключался только в одном - нужны ли ему сейчас эти сведения? А если нужны, то - зачем? С какой целью? Для чего? Ведь у него в жизни уже была одна встреча с Любашей. Почти сорок лет на-ад. И ничего хорошего она ни ему, ни ей не принесла. Так нужна ли теперь эта, вторая ваша встреча?! А, Андрей Миронович?! Может, все-таки пора уже и остановиться? Может, уже и хватит? Опомнись, Андрей Миронович! . Ведь ты уже, по существу, жизнь свою прожил. У тебя семья, какой можно позавидовать, хорошая работа, прекрасная квартира, в хорошем районе Москвы, вполне сложившийся и устоявшийся уклад жизни. Что тебе не хватает? Посмотри на себя - ты уже седой весь, И наполовину - лысый. Да и она изменилась за эти годы - дай боже как! Вы оба для друг друга теперь - чужие! Совершенно  чу-жи-е! Не искушай судьбу! Не надо! Не надо! Опомнись…
      Но в отношениях между мужчиной и женщиной логика поступков никогда не  играла главенствующего значения.. Здесь все и всегда держалось на чем-то малопонятном. зыбком, эфемерном и расплывчато туманном, которое называлось чувствами. Чувство любви, чувство сострадания, чувство жалости, чувство долга, чувства признательности и бог его знает еще какие чувства. И за всю историю человечества никто так и не смог определить, как и откуда появляются все эти самые чувства и куда они вдруг потом неожидан-но деваются. Поэтому не будем судить Андрея за его безрассудство. Ибо безрассудство - это тоже чувство, стоящее между мужчиной и женщиной.
      Два дня Андрей Миронович мучился, не зная, как поступить. Но "ящик Пандоры" был уже открыт. Остановит лавину - невозможно. Как ни старайся. И на третий день он не выдержал, снял трубку телефона и набрал ее номер...
      Ну, что ж, свершилось то, что и должно было свершиться. Круг замкнулся. И коментировать случившееся вряд ли стоит. Все вновь возвратилось "на круги своя". Значит, так оно и должно быть..
      Тому, что быть – того не миновать:
      Есть время жить, но есть и – умирать,
      Есть время брать, есть время всем делиться..
      Есть время ждать, есть время – торопиться.

      Наш каждый миг с рожденья обозначен.
      Мы следуем судьбе, но счет уже оплачен

      И радость от Любви горчит избытком соли.
      И хочется кричать от счастья, как от боли

      Значит, так, наверное, записано в их "книге Судеб". Было когда-то время их Любви, затем наступило время их Ненависти. Теперь вновь наступает время их Любви. Значит потом должно наступить время их смерти?! .Не может быть?! Да и зачем?! Зачем?! Зачем вновь встречаться, чтобы потом, после встречи, умереть?! Ответа – нет. Ответом может стать только сама Жизнь. И в Жизни все бывает и все может быть. Даже самое невероятное. Весь вопрос только в одном – не поздно ли?! Точнее, не слишком ли поздно? Не опоздала ли здесь Жизнь?! Она иногда - опаздывает...

      Но не стоит задавать этот вопрос самой Жизни. Жизнь молчит и не отвечает. Она лишь только загадочно улыбается. И попробуй пойми ее улыбку! То ли она от Счастья улыбается, то ли старается прикрыть улыбкой Боль. Грядущую Боль….






      КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ







      ЧАСТЬ ВТОРАЯ



      POST HOE

      ( ПОСЛЕ ЭТОГО )







     
     
      «Мне отмщенье и Аз воздам»
      Второзак. XXX II


      Вправду говорят, что у влюбленных свой, особенный взгляд на окружающий мир и, естественно, друг на друга.. Любовь, как бы заново открывает им глаза , и они начина-ют видеть то. что скрыто от взгляда обычных людей. Поэтому тысячу раз был прав Анд-рей Миронович, когда подумал о Любаше в день их нечаянной встречи в Балашихе, что она за эти годы совсем не изменилась. Она действительно не изменилась. Для него. И он для нее тоже не изменился. Поэтому, когда он услышал в трубке телефона этот характер-но-свое-образный, знакомый до жути, низкий, слегка гортанный женский голос, он даже задохнулся от нахлынувших на него чувств. Это был ее голос. Голос когда-то его Любаши. Он бы узнал этот голос из тысячи, из бесчисленного множества женских голосов, по-тому что память о нем впиталась в его душу, в его разум и стала неотъемлемой частью всей его мужской человеческой сущности и даже самой генной его системы.
      А голос звучал в трубке:
      -- Алё...Алё...Я вас слушаю... Говорите же...
      Андрей Миронович молчал. Он никак не мог справиться с волнением и произнести хоть слово. В телефонной трубке тоже замолчали. Наступила пауза. Потом тот же женский голос взволнованно-осторожно спросил:
      -- Это ты...Андрюша?
      -- Я...Любаша...я, - с облегчением выдохнул Андрей Миронович, - кто же еще так по идиотски может себя вести...Только я...
      -- А я знала, что ты мне позвонишь, - голос Любаши потеплел, в нем появились радостные нотки, - спасибо тебе, Андрюша...Я рада, что ты меня не забыл...
      -- Что же тогда убежала от меня в Балашихе? - мягко, но все же с некоторым упреком в голосе, произнес Андрей Миронович
      -- Испугалась я, Андрюша...Испугалась.. Себя испугалась...Не тебя, - в голосе Любаши зазвучала печаль, - Я поняла тогда, что ничего за эти годы не забылось, - она вздохнула и тихо, словно только для себя, добавила, четко пропечатав по слогам - Ни-че-го…
...
      -- Я люблю тебя, Любаша, - слова эти Андрей Миронович не произносил. Они вырвались у него сами. Помимо его воли. Вырвались из самой его души. Из самого его сердца , - Прости меня ради бога за то, что я тогда натворил...
      -- И я тебя люблю, Андрюша, - вздохнула в трубке Любаша, - А насчет твоего - "прости"? Знаешь, я давно уже все тебе простила...Потому что никто здесь ни в чем не виноват. Жизнь так распорядилась. Не судьба нам тогда было быть вместе...Не судьба...
      -- А я тебя искал тогда Любаша, - вырвалось неожиданно у Андрея Мироновича.
      -- Я знаю, - тихо сказала Любаша.
      -- Отку-уда-а?! - удивился Андрей Миронович.
      -- Мне мама сказала.Я тогда в больнице лежала. В МОНИК-ах. Почти три месяца, - Любаша замолчала, судорожно перевела дыхание и с усилием, медленно закончила, - Страшное тогда было время. Очень страшное... для меня. Даже вспоминать не хочется...
      Такая боль, такая мука прозвучали в голосе Любаши, что у Андрея Мироновича сразу все захолодело где-то внутри самого сердца и ему стало не по себе. И у него опять само собой вырвались уже произнесенные им слова покаяния:
      -- Ты уж прости меня, Любаша. Я так перед тобой виноват. Всю жизнь этот камень на душе ношу. Не сбросить никак...
      Любаша неожиданно рассмеялась:
      -- А пытался... сбросить? Только честно...
      Андрей вздохнул:
      -- Конечно же пытался, Любаша. Что уж скрывать? Больная совесть – груз наитягчайший. Порою так прижмет – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Испортил я жизнь...и тебе, и себе. Вот так-то, Любаша…
      -- А как...пытался, Андрюша? - голос Любаши неожиданно дрогнул, но потом ра-зом выправился, - Если не секрет, конечно...
      -- Да какой же секрет, Любаша, - вздохнул Андрей Миронович, - Никакого здесь секрета нет. У мужчин есть только одно средство от всех его бед - водка, водка и еще раз водка. Правда, потом неожиданно вдруг выясняется, что эта самая водка - помогает-то не слишком. Наоборот – еще хуже становится. Значит, надо еще больше пить И конца здесь не видно...Если не сможешь остановиться...
      -- Неужто - пил, Андрюша? - голос Любаши вдруг зазвучал чисто по женски, взволнованно и встревожено.
      -- Пил, Любаша, пил, - признался Андрей Миронович, да еще как...пил. Но потом все-таки хватило ума остановиться... Бросил... Не совсем, конечно. Не полностью... Выпиваю иногда: под настроение, за компанию...Но немного...Стопку-другую...Не больше...
      -- Женщина помогла? - спросила Любаша, - Да?
      -- Да нет, Любаша, не - женщина, - признался Андрей Миронович, - Дело в том, что между мной и любой женщиной, которая хоть чуть-чуть пыталась сблизиться со мной, всегда стояла - ты. Я на всех в мире женщин смотрел только через тебя. И ничего здесь поделать было невозможно. Как я ни пытался, как они не пытались - все в пустую...Все в никуда... А в итоге – не жизнь у меня получилась, а так... не разбери пойми чего...Од-но пустое