Супердевочки не плачут

Только тогда Метти согласилась. Я обрадовалась, но стало только хуже. Она исчезала утром и появлялась уже ночью. Чтобы ее увидеть, нужно было дожидаться в амбаре. Она говорила, что не знает, сколько это еще продлится. А без нее я ничего не могла: ни выйти за ограду, тем более полететь. Некому было приказывать. И чем, вообще, я была лучше других девочек? А зимой она исчезла на неделю. Даже тогда мне стало очевидно, что она все это время сама общалась с военными. Значит и как медиум я уже была не нужна. В один день вдруг заговорили о большой победе, и я ждала, что теперь то Метти должна вернуться и больше не покидать меня.

— Это, наверное, тогда, когда снабжение вражеской группировки было перерезано необычайно сильной и долгой снежной бурей, — вставил маг. Извините, что перебиваю.

— Когда она вернулась, то пообещала, что не покинет меня. А после праздников в одну ночь она ушла. Тогда я побежала за ней, а проснулась в больнице. Единственное, что я помнила, это, что я ее нашла, и она сказала мне не плакать. Казалось, будто это был сон. И сейчас, бывает, кажется, будто все, что тогда было это просто детский сон. 

— А, да. Именно эта статья, "Супердевочки не..." — воспользовавшись паузой, вставил старик, но не договорил. Он заметил, как заблестели ее глаза. Хоть его слух уже не был таким как в молодости, до него дошел звук, с которым она шмыгнула носом. Он вытащил из кармана часы. — Сейчас у нас... дождь окончен, определенно точно. Вы уверенно успеете до темноты. Ах да! Карточка.

    Он встал и направился к письменному столу. Уселся. Карточка лежала на стопке книг. Он вытащил ручку, потряс ее. "Воот так. Сейчас," — говорил он, ставя роспись. 

    Девушка убрала платок и продолжила:

— Потом... мадам Флаттершай была очень добра ко мне. 

— Эм... А, еще письмо для Педегри, — старик вытащил из ящика лист бумаги, начал писать. 

— И вот я здесь.

— В связи с обстоятельствами... в соответствии с пунктом... — бормотал старик. Дописав, он встал и пошел к столу, где они пили чай. 

    Девушка смотрела на догорающий подсвечник, пока маг не сунул в пламя сургучную палочку. Поморгав, она со вздохом произнесла:

— Конец.

— Что? Эм... — он поставил печать. — Я надеюсь, Вы меня простите за эту ... задержку. Я никоим образом не имел целью Вас ... опечалить. Я только хотел, чтобы Вы кое-что поняли. Но неважно. — Он протянул ей бумаги. Задул свечи. 

  Девушка встала.

— Не забудьте свою фуражку. Там, сзади.  — Маг указал в сторону камина. 

    Он пошел к выходу. Девушка было последовала за ним, но тут маг вдруг остановился между стеллажами, что-то буркнул, развернулся и поковылял обратно к столу. Взял с него лампу. Огонек, уже давно бывший лишь колеблющимся тусклым светлячком, разгорелся с новой силой, заставив все тени в комнате сменить свои направления. И вот, с лампой в одной руке и тростью в другой маг смог покинуть внутреннее, ограниченное стеллажами, пространство комнаты. Девушка за ним. 

— Вот увидите, завтра будет отличнейший денек! — сказал старик, пока они шли по коридорчику из стеллажей — внутренних и тех, что у стены.

    Он остановился у двери, ведущей на лестницу, открыл ее, и лампа осветила уходящие вверх ступени. 

— Будьте осторожны на лестнице, — предупредил он. 

    Повернувшись к девушке, он увидел, что она стоит на половине пути с фуражкой в опущенных руках. 

— ??

— Я много прочитала о духах-защитниках прошлого, — начала она, — и все истории похожи. В час великой нужды приходит посланник небес. Из мира людей он выбирает себе проводника. Когда предназначение исполнено, они уходят вместе. Может то, что я еще здесь, значит, что Метеор просто отлучилась на время? Просто где-то она нужнее .. пока. 

    Ее взгляд, полный вопрошающей надежды, заставил старика отвести глаза. 

— Может быть, — быстро проговорил он. 

    Сделав два шага к лестнице, старик остановился, повернулся к девушке. 

— Я Вам скажу мысль. Не знаю, слышали ли Вы ее и поймете ли сейчас. Потом — обязательно. Боль любых потерь со временем ослабевает и стирается, оставляя после себя теплые воспоминания о проведенном вместе времени. Поверьте, и у Вас так будет. А... — он собирался что-то еще добавить. — Ладно, пойдемте. 

    Они поднялись по узкой каменной лестнице с неуютными наклонными ступенями. Стучала трость, кряхтел старик. Все было медленнее, чем при спуске. Наверху маг повесил на крюк лампу и отпер первую закрытую дверь на их пути. На другом конце шипящего полумрака станции их ждала еще одна дверь. Тогда старик пожалел, что не взял лампу сюда, но из упрямства не стал призывать огонек и с ворчанием смог найти нужный ключ и вставить его в скважину. В тамбуре они забрали плащи и цилиндр, и старик отпер входную дверь. Пахнуло остатками грозовой свежести. Спустились с крыльца на пупырчатый металлический настил выровненной площадки. Девушка наконец вырвалась вперед. Через несколько шагов остановилась и повернулась к магу. 

— Я до сих пор не поблагодарила Вас за гостеприимство, за то, что согрели и накормили меня. Тортик был отличный.

— Не стоит.

— За Ваши мудрые советы.

    Старик кашлянул в кулак.

— Мне и самому следовало бы быть признательным Вам, или судьбе, пославшей Вас, или, скорее, Педегри, пренебрегшему правилами. Обязательно передайте ему мое письмо. Очень редко выпадает шанс поговорить с живым человеком. Временами кажется, что я даже думаю на языке газетных статей.

— Ну... — девушка переминалась с ноги на ногу.

— Пока Вы не убежали, позвольте задать один вопрос, совсем не личного толка.

— ??

— Современные джентльмены, случаем, юбок не носят?

— А это... — девушка раздвинула полы плаща, чтобы видеть свои ноги, — это для лестниц, и чтобы крутить педали. Многие оборачиваются.

— Понятно. Тогда желаю Вам успеть благополучно добраться до темноты. Прощайте.

— До свидания.

    Девушка развернулась на пятках и зашагала к платформе канатной дороги. Ее быстрые шаги гулко отдавались в металле настила. Не было смысла ее провожать — сама она дойдет намного скорее. Порыв ветра чуть не снес цилиндр с головы старика. Пришлось придержать рукой. Он посмотрел вверх. С части неба облачная серость уже отступила. А на севере у горизонта даже сияла освещенная вечерним солнцем полоса осенних полей. 

    Металлический лязг означал, что девушка добралась до кабинки. Она что, помахала ему? Захлопнулась дверца, и, немного погодя, кабинка дернулась и с ритмичным скрипом, покачиваясь, стала отдаляться. "Хорошо, все же иметь здоровые ноги", — подумал старик, вздохнул и пошел обратно к дому.

  Внутри он проверял и запирал все двери, как и должно делать на ночь. На станции проверил телеграф и плотно закрыл шипящий кран пневмопочты. 

    Перед лестницей огонек в лампе поприветствовал мага миганием. На самом деле просто мимолетная нестабильность окружающего магического поля. А ведь гостья никак не отреагировала на мощнейший поток магической энергии, извергаемый центральным столбом всего в каких-то 30 метрах отсюда. Ни малейшей склонности к магии. Типичная представительница большинства. События десятилетней давности становились еще более загадочными. Он взял лампу и начал спуск. В процессе думал, какое название будет лучше: "От медиума к почтальону" или "Воспоминания избранницы небес". "Избранница небес" в кавычках, конечно.

    Внизу камин уже прогорел и только тлел. Со своей работой он справился на отлично, и после наружного здешний воздух можно было даже назвать жарким. Старик собирался присесть на диван, но увидел недоеденный тортик на столе. Когда-нибудь, может быть он его доест, а сейчас надо было опять наложить охлаждающее заклятие. Маг подошел, осторожно опер трость на стул. От тортика осталась треть, и стало заметно, что под застилающей дно коробки вощеной бумагой есть что-то плоское. Какая-то карточка? Сложенный листок бумаги? Записка от мадам Кринтельхопф. Благо ее почерк, как всегда, крупный и четкий. 

    "Дорогой друг! Спешу поздравить с тем, что твоя теория подтвердилась, и полученные на практике образцы соответствуют рассчитанным почти по всем параметрам. В честь этого посылаю тебе этот замечательный тортик. Тебе обязательно понравится. А пока ты не набросился, спешу предупредить, что на него наложено заклинание связи судеб..."

— Чтооо? — возмущенно-недоуменно протянул старик.

    "... человек, с которым ты вкусишь его, будет связан с тобой до конца ваших дней."

— Как? Такое... такое мощное заклинание! Не может...

  "И это, конечно же, шутка. Во-первых, чтобы удержать заклятие такого высокого класса, нужна кристаллическая структура. А во-вторых, с самим собой ты и так неразрывно связан. Приятного аппетита! С другими наилучшими пожеланиями, твоя дражайшая коллега и подруга Сам-Знаешь-Кто.

Постскриптум. Образцы по расчетам прибудут через два дня грузовым поездом. Как только завершите приготовления, телеграфируй мне, и я немедленно прибуду."

— Вздорная баба! — Он бросил листок на стол.

    Маг поднял руки, глубоко вдохнул. Потом еще раз. Произносить заклинание лучше со спокойным дыханием. 

    Вдруг в комнате стало светлее. И маг, и стол оказались в части, освещенной голубым. 

    Старик опустил руки, взял трость и пошел к окну. Радиатор был еще теплым. Старик повернул маленькую ручку на перемычке витража, что-то щелкнуло, и большой треугольник желтого стекла отклонился внутрь комнаты, впуская поток прохладного свежего воздуха. А на юге, между уходящими вдаль оранжево-розовыми облаками и темной, спокойной рекой, внизу горбатым мостом изогнулась радуга, начинаясь где-то за крышами пригорода. Старик ухмыльнулся. "И где же волшебная лошадь?" — спросил он пространство, глубоко вдохнул, развернулся и пошел вглубь комнаты. Ответом ему было разнесшееся в небесах вечернее, протяжное, закатное, игривое, заливистое ржание.

КОНЕЦ.

***

Стихотворное дополнение.

Да, супердевочки не плачут — 
Им некогда грустить совсем.
Смеются, да по небу скачут,
Без сожалений и проблем.

Нам непосильная задача — 
Остаться чистыми внутри, 
Для них пустячна, не иначе —
Вдали от суеты Земли.

Пока мы вертим твердь ногами,
Во время бодрости и сна,
Они невидимы, годами
Нас защищают ото зла.

На дальних точках обороны,
Где треск космических лучей,
Никто не слышит, если больно,
За много миль от всех людей...

Но даже если что-то трудно,
И даже если зло сильно,
Зачем печалиться? Абсурдно!
Мы в этом с ними заодно!

Жить надо на мажорной ноте!
Все, что плохое — позади.
Печалит, разве что, погода —
Опять соленые дожди.