Я купил бы жизнь без сдачи.
Не получится. Убит...
Надо мною небо плачет,
И берёзка шелестит.
Serrgey
Бой на высотке затихал. От роты, державшей высотку более суток, осталось только трое солдат. Они еще отстреливались. Еще жили…
Связи уже давно не было: рацию вместе с радистом первый же взрыв перемешал с сухой, каменистой землей.
Ребята по очереди ползали по окопам и собирали ставшие ненужными погибшим солдатам ППШ и диски к ним..
Три друга, три парня из одного города… Так распорядилась судьба - они оказались на одном фронте, в одном полку, в одной роте.
Ваня- Вася-Коля. Их так и звали «Святая троица».
Колька- молчаливый, всегда о чем-то переживающий. Был у него один «пунктик»: он боялся ранений в область живота и часто во время боя снимал каску и закрывал ею свой впалый живот.
Вася - балагур и философ. Душа троицы. Лингвист.
Ваня - типичный « мамочкин» сынок, добрый и обожающий возиться с растениями. Его так и прозвали: « Мичурин».
Перестрелка стихла и Иван побежал в дальний окоп - искать ППШ и патроны.
Свист приближающегося снаряда застал его бегущим назад, к ребятам. Взрыв…. Тишина… Звенящая, жуткая…
Ваня с трудом разлепил глаза, повернул голову: Вася лежал совсем рядом,
с оторванными руками и уже не дышал.
Иван с хрипом вдохнул воздух: вдох резкой болью отозвался в груди, в животе. Солдат приподнял голову, осмотрел себя: рана в области живота не предвещала ничего хорошего, да еще и боль в груди говорила о том, что осколки засели в грудной клетке.
Летнее солнце жарко дышало в лицо, обжигало обширную рану живота, вызывая сильную боль. Хотелось пить.
Было удивительно тихо.
- Взяли высотку, гады…- подумал Ваня и осторожно перевернулся на бок, чтоб не так сильно жгло лицо и рану это настырное солнце.
Хлюпанье в кишечнике и резкая боль вызвали невольный стон. Солдат посмотрел на живот: из раны медленно выползла синеватая кишка, булькнула и упала на иссохшую, измученную взрывами землю.
Страха смерти Ваня не чувствовал. Он равнодушно посмотрел на свой вскрытый живот и пожалел, что у него нет гранаты.
Дышать становилось все труднее.
-Где же Колька?
Ваня осторожно повертел головой и увидел своего друга, точнее, безголовое тело: Колька лежал, свернувшись калачиком, и руки его прижимали к животу каску.
- Эх, Колян… Голову надо было беречь….
Один… совсем один…
Ваня услышал короткие очереди «Шмайсеров».
- Добивают наших…
Ваня дышал тяжело, временами теряя сознание от боли. Была бы рядом мама…
Мать Ваня любил до беспамятства. Она одна воспитывала его, была и другом и наставником. Ей Ванюшка поверял все тайны - и мальчишеские, и юношеские . Только мама всегда понимала и поддерживала его.
- Мама, мамочка… Помоги мне! Сделай так, чтоб я умер раньше, чем немцы доберутся до меня…
Мамочка моя…
Ваня прикрыл глаза и увидел лицо матери: она улыбалась и качала головой.
Боль становилась невыносимой, да еще солнце жгло немилосердно.
Ваня снова перевернулся на спину, попытался сесть, упираясь головой в тело убитого солдата.
Получилось. Дышать стало чуть легче.
Закашлялся… Изо рта потекла кровь…
Ваня поискал глазами оружие: ППш-ки разметало далеко, не доползти, а те, что лежали неподалеку, были исковерканы взрывом.
Поискал нож, но вспомнил, что отдал его Васе - вскрыть последнюю банку тушёнки…
Нестерпимо болел живот. Откуда-то на руку Вани прыгнул кузнечик. Ваня слабо улыбнулся:- Жив, прыгунчик….
От жажды и боли мутилось в голове, и он впал в забытье.
Очнулся от громкой немецкой речи.
Немцы шли плотной шеренгой, переговариваясь и иногда выпуская короткую очередь из « Шмайсеров», добивая защитников высотки.
Подошли к телу Кольки, окружили его, громко смеясь, тыкали стволами штурмовых винтовок в безголовое тело.
Ваня открыл глаза: над ним склонилась мама и быстро - быстро крестила его и плакала.
- Мама… мамочка…. Я знал, что ты придешь…. - Ваня улыбнулся.
Над умирающим солдатом наклонился немец и внимательно рассматривал его лицо: солдат улыбался и что-то шептал пересохшими от жажды губами.
Синие, как небо, глаза русского сияли и излучали нежность.
Синие, как небо, глаза немца выражали непонимание и удивление.
- Мама, мамочка… родная моя мамочка…
Выстрел, второй…. Русский умолк. Синие глаза, постепенно теряя свой блеск, неподвижно смотрели в безоблачное, жаркое небо… Но даже мертвый, солдат улыбался…
Недоумевающий немец сплюнул и пошел дальше, шепотом ругая этих непостижимых русских…
Мне нечего сказать. Молчу, скорблю и плачу.