* * *
Sterne mit den goldnen Füßchen
Wandeln droben bang und sacht,
Daß sie nicht die Erde wecken,
Die da schläft im Schooß der Nacht.
Horchend stehn die stummen Wälder,
Jedes Blatt ein grünes Ohr!
Und der Berg, wie träumend streckt er
Seinen Schattenarm hervor.
Doch was rief dort? In mein Herze
Dringt der Töne Wiederhall.
War es der Geliebten Stimme,
Oder nur die Nachtigall?
* * *
Ночью звёзды-златоножки
тихо бродят в небесах,
чтобы не тревожить Землю,
не внушать ей, спящей, страх.
Чутко спят леса ночные;
каждый лист настороже.
Исчезает тень вершины
вдалеке, как в мираже.
Но вдруг слышу издалёка
серебристый голос я.
Что же это? Зов любимой?
Песнь ночная соловья?
* * *
In stiller, wehmuthweicher Abendstunde,
Umklingen mich die längst verscholl’nen Lieder,
Und Thränen rollen von der Wange nieder,
Und Blut entquillt der alten Herzenswunde.
Und wie in eines Zauberspiegels Grunde
Seh’ ich das Bildniß meiner Liebsten wieder;
Sie sitzt am Arbeitstisch’, im rothen Mieder,
Und Stille herrscht in ihrer heilgen Runde.
Doch plötzlich springt sie auf vom Stuhl und schneidet
Von ihrem Haupt die schönste aller Locken,
Und giebt sie mir, – vor Freud bin ich erschrocken!
Mephisto hat die Freude mir verleidet.
Er spann ein festes Seil von jenen Haaren,
Und schleift mich dran herum seit vielen Jahren.
* * *
В вечерний час, задумчиво-молчальный,
когда ко мне приходят песни-грёзы,
я плакал… По щекам стекали слёзы,
и было на душе моей печально.
Внезапно, будто в зеркале чудесном
любимой образ я увидел из былого…
Она одна, не говорит ни слова
в общенье с мёртвой тишиною тесном.
Вскочив со стула, вдруг она срезает
свой чудный локон – длинный и пушистый –
и дарит мне! Я в шоке, но Мефисто
из тех волос верёвку свил для смеху
(на дьявольскую глупую потеху)
и много лет меня на ней таскает.
* * *
Wenn zwei voneinander scheiden,
So geben sie sich die Händ,
Und fangen an zu weinen,
Und seufzen ohne End.
Wir haben nicht geweinet,
Wir seufzten nicht weh und Ach!
Die Tränen und die Seufzer,
Die kamen hintennach.
* * *
Коль друг с другом расстаются,
обнимают, руки жмут
и вздыхают непрестанно,
и безмолвно слёзы льют.
Мы с тобою без рыданий
обойтись в тот день смогли.
Сожаления и слёзы
к нам потом уже пришли.
* * *
Dämmernd liegt der Sommerabend
Über Wald und grünen Wiesen;
Goldner Mond, im blauen Himmel,
Strahlt herunter, duftig labend.
An dem Bache zirpt die Grille,
Und es regt sich in dem Wasser,
Und der Wandrer hört ein Plätschern,
Und ein Athmen in der Stille.
Dorten, an dem Bach alleine,
Badet sich die schöne Elfe;
Arm und Nacken, weiß und lieblich,
Schimmern in dem Mondenscheine.
* * *
Вот уже и летний вечер.
Лес. Зелёная поляна
и луны на небосклоне
ласковый спокойный свет.
Над ручьём сверчков трещанье;
чьё-то ровное дыханье
слышно страннику-бродяге
в неподвижной тишине.
Там, в ручье лесная Фея
с телом девственно прекрасным!
Плеск воды от рук движений
под сияющей луной.
(без глаголов)
|
