Настала пора сложить мне поэтическое оружье и положить творческим прорывам предел.
Час пробил роковой, и придётся сдаться рутине пошлой и обыденности подлой на милость.
Тут пишет один:,, Читал твои стишки на унитазе, увлёкся, засиделся и ногу жутко отсидел,
И судорога страшная в мышце бедра, вследствие восторга и долгого сидения, приключилась."
А ведь могло у хорошего человека от судорожной боли и сердечко прихватить,
А там, как сами прекрасно понимаете, совсем недалеко и до беды.
И не упрашивайте, не умоляйте меня остаться, прошу покорно Элисбарыча простить.
После такого предупреждения небес, он будет вынужден покинуть поэзии райские сады.
И здесь, между талантом, рвущимся наружу и совестью, данной свыше, не может быть
Ни малодушного компромисса, ни шкурной сделки, ни позорного, унизительного торга.
Пиит, если он истинный, а не возомнивший о себе придурок, не может такого допустить.
Не сможет он себе простить читательского массового падежа, даже если мрут они от восторга.
Ваши мольбы:,, Не оставляй нас наедине с этими графоманами, не покидай! " - неуместны.
Вы сами, как начитанные люди, понимаете, что злодейство и Элисбарыч несовместны.
|
И в этом у меня нет ни малейших сомнений