... плеши́вые – всё окно в капелю́шках лысых –
жители туч дышат жабрами закули́сья,
обрамляя-моро́ча стеко́льность собою,
тонэ́нькою би́серной худобо́ю.
Шу-шу-шу по траве и железу крыш сеет
и веки смежает; и глаза лысеют,
и ворота зримого закрываюся к ночи,
а лента дождя телегра́фно челно́чит.
Шепчет легенду покоя спящему в колыбели,
утешает вдову в одинокой постели,
побитой жене синяки и горечь обиды охлаждает-гасит
и за мой воротник, как случайная птица, прока́зит.
Уходит из окон свет, засыпают люди,
и мы с дождём вместе глаго́лим: «Будет».
Ма́лое в жизни – дождь, а в темноте све́тел.
Я иду, ты идёшь, мы идём – мы соседи.
Вот и дышит нам в ли́ца пустота тёмной ширью;
улыбайся, сосед, стряхни влагу с крыльев,
полетели вверх к золотым звёздам,
наберём их и раздадим птичьим гнёздам.
Согреем напоследок, пичу́г перед отлётом,
уж больно доброе дело сделать (пока никто не видит) охота.
А после побудем молчунами со стажем,
пусть считают нас просто фотопейзажем...
| 
Спасибо!