Прости,
что потревожила признаньем,
которое
туманным утром ранним
с дрожащих губ нечаянно слетело;
ни сердца твоего,
ни даже тела
не обожгло оно и не задело,
но съёжилось стыдливо до предела
и стало ниже маленькой травинки,
склонившейся под тяжестью росинки.
Прости,
что потревожила прощаньем,
которое
не вслух и не молчаньем,
а строчками
в конверте с красным бантом
о страстном восхищении талантом,
тебя не огорчило,
не смутило,
а просто от меня освободило,
а просто до меня тебе нет дела,
но всё это сказать я не посмела,
когда, скатившись, горькая росинка
повисла обречённо на травинке.
|
