К бессмертию приблизив суть земную,
И за сребреники продав любовь Христа,
Мечтают подобрать в блаженства струю,
Не отмывая злачные места.
Где грязь и пошлость рифмоплетных весей,
Предательство и тупость на кону.
Где труп висит, так кто ж его повесил,
Кому он подошел не ко двору.
Кому же угодишь своим размахом,
Полетом мыслей и широтой ума.
Так пусть летит к чертям чугунным прахом,
И рифмы сласть и скрип веретена.
И пусть проспит белесая старушка,
В деревне старой чудную зарю.
Я на потомок, не родня мне Пушкин,
Не веришь, кровь пущу, не прокляну.
Я из песков туманного Хайяма,
Пил молоко спокойных верблюдиц.
Не Иафетовых ветвей, отросток Хама,
Поэтому мечтаю блажь страниц,
Сменять смиренно на саксаул пустыни,
Тем более седую блажь морей,
На тот сераль, где мой гарем до ныне,
Оплакивает свет от фонарей. |