В Сочельник, в постную неделю.
В ночь накануне Рождества.
Во время таинств волшебства,
Гадали люди, от безделья.
Да не с какой-то тайной целью,
А больше так – из озорства.
Пока так люди отдыхали,
В парилках жарких пили квас.
А после бани, освежась,
Еду готовили, гадали,
Они и не предполагали -
В хлеву скотина собралась.
Взял слово толстый жирный боров,
На кучу сена взгромоздясь.
На рог опасливо косясь,
Стоявшей рядом с ним коровы -
Жующей жвачку бестолково,
Башкою к стойлу прислонясь.
«Я долго говорить не буду.
Нет поводов сейчас шутить.
А надо сообща решить,
И чем быстрее мы обсудим,
Тем нам самим же лучше будет.
Куда отсюда нам валить.
Вы слышите, как закипает,
Вода в кастрюлях и котлах?
Ножи сжимаются в руках.
Погибель наша подступает.
Сейчас на кухне там решают,
Кому из нас быть на столах.
Не будут же к примеру резать,
Лишь ногу мне на холодец?
Вот и наступит мне конец,
И ведь при нынешнем прогрессе,
Вместо того чтоб взять протезы –
Ножом в бочину, и «капец»…
Отдельно у гуся печёнку,
Не будут брать на фуа-гра.
Башку отрубят «на ура».
А после как дитя в пелёнку,
Но в целлофановую плёнку,
А в брюхо яблок пол ведра.
И ты корова здесь не смейся.
Пока нужна, тебя простят.
Вот тёлку с годик подрастят…
Сейчас на молоко надейся,
А после хоть слезой залейся -
Сдадут на мясокомбинат.
Наутро лучше нет с похмелья,
Чем свежий суп из петушка.
К нему поджарить потрошка…»
На мордах ужас неподдельный,
Мычали нечленораздельно,
Но в страхе слушали пока…
«Вы как хотите, я – увольте.
Здесь оставаться не могу.
А лучше в ночь уйду в тайгу.
Ну, кто со мною добровольцы?
На мордах что за недовольство?
Не на погибель ведь веду.
Слыхал я от одной кукушки,
Что здесь летает каждый день,
И треплет всем кому не лень,
Что место есть, где на опушке,
Живёт Якут в лесной избушке,
А с ним собака, и олень.
Нас жрать ему, какой резон?
Я это точно заявляю.
Ведь зверя по лесам стреляя,
Там мясо добывает он.
И в общем-то в любой сезон,
Поесть ему всегда хватает.
Вот им бы счастье привалило,
Если мы жить бы к ним пришли.
И по хозяйству помогли.
Их кукареканьем будили,
Корову по утрам доили,
А куры, яйца бы несли.
А я бы мог единолично,
Хозяйством этим управлять.
И вас, придурков наставлять,
Учить себя вести прилично.
По совести, экономично,
Наш корм на всех распределять».
И кот сказал довольно грустно:
«Наутро будут все пинать,
В амбар сошлют, мышей искать,
За бочкой с кислою капустой.
Уйду! Чтоб всем им было пусто!
Ведь там не май, и не «плюс пять»
И ночью двинулся в поход,
Подальше от родного дома,
Смутьяном – боровом ведомый,
Поднявший бунт, домашний скот -
Корова, птицы, старый кот,
К местам глухим и незнакомым.
Наутро, выйдя из избушки,
Якут едва не поседел.
Когда сквозь сумрак разглядел,
Кота с коровой на опушке,
Чуть дальше, на свиной макушке,
Петух скукожившись сидел.
Моргая красными глазами,
Уже в избушке и в тепле,
Рассказ о зверствах на селе
Наперебой повествовали,
Пуская сопли со слезами.
Якут их слушал и жалел.
«Вот тоже мне, нашли здесь Ноя.
Где я устрою вам ковчег?
Кругом тайга, да белый снег.
Здесь нету места для постоя,
Ну, ладно, как-нибудь пристрою,
Ведь я ж не зверь, а человек».
Ладошкой по коленке хлопнул,
В затылке пальцем почесал.
Командным голосом сказал,
Свинью слегка по рылу шлёпнув:
«Пошли, кто есть трудоспособный!»
И хлев им строить пошагал.
В.В.П.17.12.2016 |
Олень то думал только он копытить может
С уважением Георгий.
С уважением, Владимир.
Жаль общение тут прервётся на пару недель. Я послезавтра в отпуск улетаю. Но стихи будут появляться, т.к. смотрю они тут по одному в день. Ну я и подгрузил, пока буду отсутствовать
