Она хотела убежать,
Но стон и плач, и входит ворог.
Двух жертв ведёт с собой палач,
С ним бесполезны разговоры.
Они валяются в ногах,
Целуют сапожищи зверя,
Но сатана неумолим,
Он счастлив от людской потери.
Она не ропщет,
Жребий свой она спокойно принимает,
Унизиться до слёз,
Нет-нет, кровь гордая не позволяет.
И вот - уж новых жертв ведут,
Подводят к самой кромке яра,
А здесь - аж сотни голосов
Стенают узниками ада.
Нагие дети, старики,
Больные, что не ходят даже,
И рядом лишь одно зверьё,
Шакалы крови алчут, жаждут.
Подводят больше, больше тел,
Для них они уже не люди.
«О, Боже! Как же зверь посмел
Решать за все – все наши судьбы?!
Как окаянный он решил,
Что одному ему подвластно,
Что он – судья и господин?!
О, Боже! Как же страшно, страшно!»
Но вот уж взводятся курки,
И крики разрывают воздух...
Она хотела убежать,
Но тёплый ручеёк окрасил волосы.
| 
И никуда от неё не денешься. 
