О чём же гласит в оригинале рассказ "Элеонора" Эдгара Аллана По? Во-первых, тема женитьбы Рассказчика на своей кузине далеко не новая в творчестве писателя - подобный сюжет есть в рассказе "Береника", где мужского персонажа - главного героя повествования - зовут Эгей (отсылка на мифического отца Тесея, который боролся с Минотавром).Во-вторых, оба произведения имеют сходство в том плане, что действующие лица истории приближены к античным пьесам Софокла и других драматургов, носят исключительно греческие имена. И, если в случае с "Береникой" происходит трагедия в чистом виде (и связано это не только с внезапной болезнью девушки, которая, как онкология, буквально переменила внешность кузины, но и тем, что обезумевший от зубов своей возлюбленной, которые остались нетленными и белыми даже во время болезни и процессов разложения, её брат Эгей оскверняет могилу Береники и вырывает их!), то в случае с "Элеонорой" мы наблюдаем комедию... И нет, именно с юмористическим уклоном в современном понимании этого слова жанр пьесы не был связан. "Комедией" в древние времена называли истории с относительно счастливым финалом для главных героев, пусть даже они не заканчивались банальной и приевшейся свадьбой. Взять ту же "Божественную комедию" Данте Алигьери в качестве примера - в нём автор из глубин Преисподней пытается достичь седьмого неба Элизиума, где в сонме Ангелов и святых с Богом Яхве обитает его умершая возлюбленная - прекраснейшая дева Беатриче, и жаждет с ней воссоединиться хотя бы после смерти. И заветная и голубая мечта Данте в конечном итоге сбывается - он и возлюбленную встречает, и даже достигает просветления, видит то, чего не дано простым смертным.
Вообще, для 19-го века, в котором религиозное и магическое мышление преобладало над научными открытиями, желание мужских персонажей быть с возлюбленной в Раю (Эдеме, Айденне, Элизиуме) после смерти - самый популярный сюжет того времени, который даже не Эдгар По придумал! В "Элеоноре" мы видим также элементы греческой комедии - вместо неизбежной кары со стороны высших сил за откровенное прелюбодеяние главный герой Пиррос получает свыше прощение и благословение на новый брак. Название Долины ("Долина Многоцветных трав") было позаимствовано Эдгаром По из элегии Перси Шелли (мужа знаменитой Мэри Шелли, автора "Франкенштейна или Современного Прометея") под названием "Адонаис: Элегия на смерть Джона Китса, автора «Эндимиона», «Гипериона» и т. д.". Перси Шелли был известен тем, что писал произведения исключительно на античные темы, в том числе - про смерть Адониса, бога плодородия, с которым сравнил реально жившего человека своей эпохи - поэта Джона Китса. "Долина Многоцветных Трав" - это метафора того, что персонаж един с Природой. В рассказе "Элеонора" есть много других отсылок на героев и события древнегреческих сказаний.
Так, любовь в сердцах Пирроса и Элеоноры зажёг бог Эрос, которого те "извлекли" из вод Реки Молчания. Причём Река - не реальный географический объект, а метафора слов любви и нежности, которыми Пиррос осыпал свою супругу. Из недр самой реки доносился гул, "который в конце концов превратился в убаюкивающую мелодию, более божественную, чем мелодия арфы Эола, слаще всех, кроме голоса Элеоноры". Упомянуто и "огромное облако в окрестностях Геспера". По мифам, Геспер - это сводный брат Фосфора, бога утренней звезды. Отличие лишь в том, что Геспер - это вечерняя звезда. И в обоих случаях подразумевается планета Венера. В переводе на латынь божеств зовут Люцифер и Ноктифер, соответственно. А на немецком языке «вечерняя звезда» - "der Abendstern", а «утренняя» - "der Morgenstern". Также слово "геспер" метафорически обозначает вечер.
Есть в рассказе Эдгара По и сексуальные темы, хотя не явно выраженные. Имя Рассказчика - Пирос - в переводе с греческого означает "огонь и страсть". По мере того, как он и Элеонора растут, их невинные отношения превращаются в любовь с описаниями меняющегося ландшафта, носящими эротический или сексуальный характер: животная и растительная жизнь прорастают и размножаются. Смерть Элеоноры служит символическим концом идеальной романтической любви, которая вскоре сменяется менее страстной супружеской любовью к леди Эрменгарде. Элеонора воплощает многие типичные черты женского характера По: она молода, пассивна и полностью предана своей любви.
Современному читателю Эдгара По будет непонятно, почему троица действующих лиц - сам Пиррос, его тётя и кузина Элеонора - вообще жила изолированно в долине, и ни один дикий зверь им не встретился, аристократам не пришлось выживать в суровых условиях вдали от цивилизации. Дело всё в том, что история Элеоноры и её возлюбленного - не приключения Робинзона Крузо, а символизм. Судя по описанию пейзажа, Долина Многоцветных Трав во многом напоминает мифический Остров Блаженных - утопическое место, где царит вечная весна, цветы не увядают, а сами люди живут беззаботно и счастливо, не ведая болезней, нищеты, смерти и лишений. Согласно мифологии Древнего Ближнего Востока, образ Островов Блаженных или чего-то в этом роде, присутствует как у шумеров и египтян, так и у евреев и древних греков. Причём необязательно они ассоциируются исключительно с загробным миром. У шумеров, к примеру, подобное легендарное место называлось Дильмун, и располагалось оно на реальной локации - в Персидском заливе. Дильмун описан в мифах как божественный сад, где нет места даже хищным зверям и рептилиям вроде волков, змей и львов, и куда после Всемирного Потопа только герою Утнапиштиму (Зиусундре) было дозволено войти и обрести бессмертие. И то только потому, что персонаж вовсе не умер праведником, а был монархом, ведь цари в глубокой древности почитались наравне с богами.
У египтян в мифологии есть поля Иалу, куда попадают лишь избранные и фараоны после завершения Суда Осириса. Видимо, вдохновившись концепцией странствия души из Страны Пирамид, древние греки создали свой аналог Иалу - Элизион, позже трансформировавшийся в привычный нам Элизиум. Тогда как, согласно изначальной версии античных мифов, боги обитали исключительно на горе Олимп, в их обитель даже после кончины простым смертным вход был заказан. Души умерших, независимо от того, нечестивые они или праведные, отправлялись прямиком в подземный мир, царство мрачного Аида, божеством, ранее связанным исключительно с сельским хозяйством (как бог земли, которая хранит в себе зерна, воплощённые в лице богини Коры/Персефоны). Всех до единого ожидал один исход - блуждание в виде теней по подземному царству и полное забвение. Однако, позже греки решили, что так не пойдёт! Остров Блаженных был непременно включен в мифы как отдельно стоящий остров, описанный Гомером в его эпосе "Одиссея", а Гесиод поместил туда исключительно павших воинов и правителей под Троей, и то - в четвёртом поколении (Менелай, Ахилл (Ахиллес) и других), а вот Судьёй Мертвых, подобно Осирису, стал Радамант. Затем Острова как отдельную область для избранных поместили и в царство Аида вместе с хтоническими чудовищами вроде беспощадного стража Цербера, у которого в оригинале было не три, а аж сто голов! И не только собачьих.
Другое их название - Елисейские поля, впервые упомянутые в 4-й книге «Одиссеи » Гомера, как обещание микенскому правителю Менелаю, что он непременно туда попадёт вместо того, чтобы умереть на поле брани. Однако, из-за того, что персонаж был зятем Зевса Громовержца, его лишили такой возможности. Также есть и другое мифическое место в царстве Аида - Асфоделевые луга. Там изначально обитали души людей, которые вели посредственную жизнь и оставили свои земные труды позади. Даже в загробном мире они придерживаются нейтралитета, пьют воду из реки Леты, дающей забвение. И данная локация также была впервые упомянута Гомером в "Одиссее". Исследователи творчества Гомера полагают, что прилагательное "асфоделос" с греческого языка переводится как «цветочный», «ароматный» или «плодородный». Второй момент, связанный с растением и царством мёртвых - это внешний вид асфоделя. Цветок в реальной жизни показался поэтам непривлекательным из-за призрачно-серого цвета, в полной мере соответствующего мрачной атмосфере подземного мира.
Со временем Элизиум претерпел значительные изменения в мифологии, а вот ассоциация асфоделей с миром мёртвых закрепилась в воображении поэтов и писателей вплоть до 19-го века. Асфоделевые луга стали восприниматься как нетронутые, прекрасные, мягкие и священные. Аналогом Элизиума и Дильмуна вполне можно считать и стереотипный ныне христианский Рай. Тогда как в Библии, а точнее - оригинальном ТаНаХе, история тождественна шумерской мифологии: как и Дильмун, сад, именуемый Эдемом (на иврите - и вовсе Аден), располагался не в заоблачных высях, а где-то в Междуречье, где неназванная река, орошающая сад, имела четыре притока: золотой Фишон/Пифон и Гихон - окружает всю землю Куш, а также - Тигр и Евфрат. Если с последними все ясно, то первые две - настоящая почва для размышления географов.