ЛАУРЕАТЫ КОНКУРСА ПАМЯТИ ГРИГОРИЯ ТЕР-АЗАРЯНА

Совершенно нечего. По крайней мере, так казалось. Тогда. Я чувствовал это, даже когда просто дышал. Свои мысли постоянно преобразовывал и выдавал окружающим совсем в другом виде. Но, что самое удивительное — все велись на эту глупую ложь. Или им было все равно? Один сценарий, даже если есть много итогов. Было смешно наблюдать за ними: за их интересами, развлечениями, странными хобби. Мое ли это дело, могу ли вмешиваться, да и нужно ли — эти вопросы назойливо роились в голове.

И вот она — долгожданная пора. В одно самое обычное утро я бросил всех и уехал на другой край земли. Чтобы не искали. И не нашли. Купил себе маленький дом в вымирающей деревушке, расположенной среди гор Индии, чтобы прожить оставшееся мне время уединенно и тихо, наслаждаясь светом неба, музыкой леса и запахом земли. А еще… на веранде — дымящийся крепко заваренный чай. Это было мое представление об идеальном мире.

И я наконец-то стал жить один. Теперь меня не беспокоили по мелочам странные малознакомые люди. Никто не старался втянуть меня в их бесполезно прожитую жизнь. Не было слышно ничего не значащего плача, глупого смеха и просьб о помощи в пустых делах.

Я смог почувствовать, что такое быть по-настоящему самим собой, не будучи отшельником в прямом смысле этого слова. Ко мне регулярно заглядывал сосед, живший в паре километров ниже по склону. Он приносил пищу и воду, необходимые для моего уединенного существования. Я ему платил. Деньгами, золотом, иногда безделушками, что привез с собой из далекого, когда-то родного города.

***

…Самодельный гамак мерно раскачивается. Расположившись в тени веранды, жду, когда остынет чай, и размышляю о своей жизни. Краем глаза вижу кусочек облака, которое замерло и уже начинает плавиться под палящим солнцем.

— Эх, братец! Славные проходят деньки, не правда ли?! — это сосед вклинивается в мои раздумья.

Поднимаю голову и вижу подходящего ко мне человека. Тихое эхо гудит среди камней и деревьев. Мешок с припасами на спине мужчины выглядит очень тяжелым, но он размахивает рукой, приветствуя меня. Я делаю вид, что рад очередной с ним встрече, и тоже поднимаю руку в ответ.

— Сегодня снова выли волки. Слышал, друг? — продолжает мой гость. — Вот, принес тебе оружие.

— Какое же оружие поможет сразиться с диким зверем? — удивленно реагирую на подобную речь. — Да и не нападают они на человека. Сами боятся нас. Обходят стороной.

— Обходят, обходят. Да могут и покусать. Голодные небось, — собеседник по-актерски боязливо оглядывает склон за домом. — Ну, я так, предупредить, — оптимистичный товарищ уже вновь смеется.

Я не был охотником, и никогда не имел оружия. Клинок, который принес сосед, был острый и опасный даже для меня самого. Поэтому откладываю нож в сторону.

— Сегодня меньше воды, чем обычно? — спрашиваю.

— Да-да. Завтра принесу еще, — и, сразу же перескочив на тему о волках, он продолжает, то ли шутя, то ли серьезно. — Надо бы поставить несколько капканов.

— Не нужно, — твердо отвечаю, разбирая мешок.
Но сосед, не слушая, отмахивается.

— Нет, нет, я же отвечаю за твою безопасность, — с такими словами он покидает мой дом.

Оставшись снова в одиночестве, допиваю чай и жду наступления ночи.

***

Я неспешно прогуливался по склону во время заката, когда увидел недалеко от узкой тропы огненно-рыжее пятно. Прижавшись к земле, вытянувшись в струнку, но не издавая ни звука, оно пыталось выбраться из поставленной недавно моим соседом ловушки. Когда я подошел, раненый зверь поднял голову, сверкнув черными глазами, и запищал от испуга.

— Больно ведь, не дергайся, — говорю ему тихо. — Просил же, не нужны капканы, а он не слушал, — ворчу, осторожно освобождая зверька. — А шерсть у тебя красивая, барская. Да, лиса-лисица?
Почувствовав, что свободна, она отпрыгнула на несколько метров, но снова запищала и легла на землю, потом вновь поднялась и, припадая на раненую лапку, медленно побрела в лес.

— Бедолага, быстро ли заживет? — спрашиваю у самого себя, возвращаясь домой.

***

Я был удивлен, увидев ее на следующее утро. Она просто сидела и смотрела черными глазищами во двор моего дома.

— Сама-то, небось, охотиться не может из-за раны. Вот и пришла к своему спасителю.

Так и повелось. Каждое утро она приходила и тихо ждала угощения. Пока я пил чай, она ела, потом облизывалась и уходила, хромая.

Я назвал ее просто — Лисой. Потому что не хотел привязываться к дикому зверю. Быстро все-таки мы, люди, привыкаем к верным животным.

Даже со временем Лиса так и не перестала хромать. Наверное, кости неправильно срослись. Или еще что. К сожалению, я не был врачом, да и подпустила бы она осмотреть рану?

Надо бы посоветоваться с соседом.

Когда он пришел в следующий раз, я спросил:

— Слышишь, приятель, ко мне тут Лиса приходит каждое утро. Поранилась в капкане. Давненько уже. Как бы вылечить ее?

— Зачем лечить? Выследи и убей. А то повадились. И кур крадут. И беспорядок наводят.

— Вот тебе… Только одно на уме — убей да убей... Подружился я с ней, помочь хочу.

— Дикому зверю кто же помогать будет? — удивился сосед. — Да нет, шутишь, братец, — он рассмеялся и мы попрощались.

***

Так и не придумал ничего, кроме как продолжать кормить пострадавшего зверька. Приучила она меня вставать раньше обычного. Теперь уже я ждал, когда Лиса подойдет. Постепенно стала она надолго оставаться поблизости. И была такой молчаливой — тише воды. Только глаза — живые, умные, и смотрящие как будто вглубь меня.

Однажды пришла она с зацепившимся в шерсти цветком мака. Когда заметила, стала прыгать и качаться по земле, чтобы бутон упал.

— Так ты и цветы любишь, — шутя я подобрал красивый цветок и положил на раму окна. — Прямо как твоя шерсть, красный-красный, да?

А Лиса, как будто понимая, смотрела на меня.

После этого случая стала часто она приносить маки. То ли случайно цеплялись цветы на ее шерсть, то ли она намеренно их подхватывала.

— Подарок мне? — неизменно слышала Лиса мой вопрос. Но всегда молчала.

Цветы быстро высыхали на солнцепеке, я их складывал на веранде у окон и дом постепенно начинал «зарастать» красными пятнами.

Лиса стала для меня лучшим другом, какого я когда-либо ожидал встретить. Беседовали мы сердечно — вернее, говорил я, а она слушала, дышала, высунув язык, и пристально смотрела. А иногда казалось, что и смеяться умеет.

Время быстро летит. Не прошло и пары месяцев, как Лиса неожиданно пропала. Я беспокоился, переживал. Только что мог сделать? Ничего. Так и ждал, пока она не появится. Понимал, что могло случиться все, что угодно, но надеялся встретиться еще раз. И вот Лиса пришла. Исхудавшая и болезненная. Есть не стала. Я подошел к ней, она отбежала и оглянулась, иду ли я следом. И снова смотрела на меня прежними пронзительными черными-черными глазищами, будто звала куда-то.

***

Лиса привела меня на цветущее маковое поле. Я осознал, что такое божественная красота, когда впервые увидел одновременное цветение мириад маков. Слабые лепестки колыхались под легчайшими дуновениями ветра, создавая бордово-красные волны. И мне вдруг почудилось, что мы на иллюстрации в какой-нибудь книжке — такой ничтожно маленький человечек даже без черт лица на заднем плане, а все остальное пространство занимают эти цветы и, конечно же, она — рыжая моя подруга.
Я пошел вслед за ней сквозь волшебное поле. Когда я терялся в пространстве, она как будто понимала это и возвращалась за мной. Далекие скалы очерчивали границы поля. И мне все еще не было понятно, зачем мы идем здесь…

Ее детеныши играли среди камней недалеко от логова. Когда мы их увидели, Лиса остановилась и стала наблюдать, что я буду делать.

— Хорошие у тебя детки, — говорю подруге. — Защищай их.

***

Лиса первая что-то почуяла. Пригнулась к земле. Зашипела. Ее детеныши быстро спрятались в укрытии. Но как реагировать мне? Не будучи в состоянии победить ни одного врага — не было ни навыков, ни оружия — я молился. Молился о своем спасении. Только о своем.

Когда прогремел выстрел, у меня затряслись ноги и я упал. Рядом упала и Лиса.

— Эй, дружище, ты живой? Теперь не бойся! — послышался голос моего соседа. И вот уже он сам показался из-за деревьев.

Я не понимаю, что это было. Но мне почему-то кажется, что я плачу.

— Убил? Убил мою Лису?! — только и могу, что выговорить.

Сосед останавливается, сбитый с толку.

— Что ты здесь забыл?! — набрасываюсь на него. — Что же ты наделал!

— Да это ведь не лиса, а самый настоящий волк, дружище! Посмотри на ее хвост, сам убедишься. Слава богу, ты жив!

Я не могу проронить больше ни одного слова. Моя Лиса еле-еле дышит. Черными глазами, как всегда, смотрит на меня доверчиво, как самый близкий друг. И черная густая шерсть на кончике пушистого красного хвоста шевелится на ветру.

Позади, в расщелине скалы, слышится писк детенышей. Они не понимают, что произошло. Слабые и боязливые комки, подобные на коричневых щенят.

И только сейчас я слышу ее голос. Этот вой, похожий на пение. Что она хотела передать своему потомству? Какие-то секреты? Или знания? Или свою любовь? И волчата замолкают, медленно вылазят из своего укрытия и подходят к ней. Тыкаются мордочками ей в нос, кусают за уши, чтобы она поднялась. Лиса вновь что-то рычит на своем волчьем языке, они скулят, поджав хвосты, и поглядывают в мою сторону.

***

И вот снова я здесь. Перед ее домом. Принес охапку мертвых цветов. Маков. Красных. Засохших. Здесь и они — волки, уже подросшие, за которыми я присматриваю. Они на страже опять, хоть сегодня ничто не должно остановить их жизнь.

А вернувшись в свое обиталище, я пью на веранде давно остывший чай. В одиночестве. И жду. Надеясь вечером услышать песню Красных волков.

_________
Красный волк — редкий вид псовых, находящихся под угрозой исчезновения. Занесен в Красную книгу МСОП (Международный союз охраны природы), а также в Красную книгу России.



ПРОВЕРКА


НИНА ПИГАРЕВА - http://proza.ru/avtor/ninapigareva - ВТОРОЕ МЕСТО В  КОНКУРСЕ ПАМЯТИ ГРИГОРИЯ ТЕР-АЗАРЯНА МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


С нею меня свела дорожная случайность, около суток мы вместе тряслись в поезде дальнего следования на жёстких полках. Моя попутчица – пожилая женщина тоскливо глядела в окно, за которым природа вовсе не ласкала взор.

Запоздалая осень сбросила с деревьев последний убор, а зима ещё не успела укрыть снегом придорожную слякоть. Моросил холодный дождь. Я попыталась отвлечь попутчицу от грустных мыслей, но на все мои вопросы она, не отрывая взгляда от стекла, неохотно дав сухой ответ, замолкала. Видя её нежелание вступать в беседу, я оставила соседку в покое. Но вот за окном спустился сумрак, и она устало перевела глаза в замкнутое пространство вагона.

Тут женщина, словно впервые заметив моё присутствие, спросила, как зовут, и представилась сама: «Марфа Лукьяновна, можно баба Марфа».
Игра в «молчанку» закончилась, и Лукьяновна, как бы навёрстывая упущенные часы, заговорила без умолку.
       
Мне в дороге не спится никогда и потому без лишнего напряжения я всю ночь слушала печальный рассказ Марфы Лукьяновны, который и по - прошествии многих лет порой всплывает в моей памяти.
       
В безысходном отчаянии баба Марфа жаловалась на