"полководец" осаждал совместно со своим союзником Гитлером! Только волна народного гнева прекратила тот позорный шабаш, и доску - спустя месяцы возмущений! - всё-таки убрали (не уничтожили - убрали, - не без задней мысли когда-нибудь пришпандорить обратно)! Честно говоря, от последних я теперь ожидаю чего угодно!
Возвращаюсь к собственно литературе. Современная коммерческая беллетристика на военную тематику представляет собой ответвление весьма специфического жанра фэнтези - так называемые повести (романы) про "попаданцев" - когда современный молодой человек чудесным образом оказывается в прошлом, и там авторы что называются, "отвязываются по полной"! - благо, всерьёз комментировать или, тем паче, критиковать эти ушаты с помоями сильно охочих на сегодня нет.
Так вот, в начале нулевых в российской литературе не было даже таких "патриотических" попаданцев. Не было и сколько-нибудь альтернативной мейнстриму литературы в интернете, поскольку интернет тогда в России делал первые робкие шаги.
И вот в тех условиях находится письмо. Настоящее письмо домой, к родным, человека с фронта. 1943-й год, июль месяц. Человек пишет, как он ходил в поиск, как с товарищами захватил немца. Человек ни разу нигде не написал - фашиста. Немца. Для него - пришли немцы захватывать Русскую землю. Они приходили за этим не раз. Они могли быть псами-рыцарями, или кайзеровскими солдатами. Теперь - фашистами. Менялись названия, виды оружия. Смысл не менялся. Пришли немцы. Опять. И опять пришлось встать всем народом и грудью защитить родную землю. От немцев. Без пафоса.
Я прочёл письмо. И не поверил. Мне уже тысячу раз объяснили через романы и повести (начиная с "Живых и мёртвых" Симонова, через "Архипелаг..." Солженицына, через кипы статей и художественные фильмы времён Перестройки и Гласности ("Порох", 1985, "Сто солдат и две девушки", 1989) объяснили, записали на корочку, что Красная Армия, вопреки статистике, в Великую Отечественную войну теряла людей в сравнении с умеющими воевать немцами чуть ли не сто к одному (с расчётом десять к одному - вообще никто не спорил), что мы забрасывали Европу телами, воевали не умением, а числом, и пр. и пр. и вдруг - я держу в руках реальное письмо с фронта, где соотношение потерь в конкретном бою, который человек описывает, мягко говоря, несколько иное. Я спрашиваю у матери, пережившей войну, насколько можно верить письму. Она ответила со скрытым негодованием, что этот человек не врал. И тогда мне захотелось описать этот бой, всего лишь один бой, литературным образом. В виде маленького рассказа. А когда рассказ был готов, я решил, что это всё ни о чём. Описание конкретного, даже удачного боя, не имеет смысла. Это всего лишь описание боя - одни стреляют, другие падают. Это всё равно что описание погони - одни убегают, другие гонятся. Там нет ответа на важнейшие вопросы: зачем, для чего, что это было? И я решил описать судьбу Человека. Конкретного человека, жившего в конкретное время. На фоне судьбы страны. И как можно ближе к правде. Человека, которого я знал. У меня было о нём унизительно мало информации тогда. Были эмоции, которые, конечно, некоторую информацию о человеке несли. Но эмоций было недостаточно. И всё же я попробовал. Все боевые эпизоды, что я описал в повести, помимо конкретного ночного боя в поиске разведки, я выдумал. И даже при описании того боя пришлось фантазировать: я не знал наверняка, служил ли Человек, прототип главного героя повести, в разведке или нет. Или он просто попал один единственный раз в группу разведчиков, поучаствовал в единственном в своей жизни удачно закончившемся для него бою, который он, спустя несколько дней, будучи в состоянии эйфории, описал в письме. Правда, я знал, что реальный Человек, прототип моего героя, прошёл ещё штрафную роту. Опять-таки: когда, при каких обстоятельствах, я не знал. Я спрашивал его вдову. Она сказала, что муж её попал в штрафную, наверное, за потерю оружия. Когда повесть уже была написана, я справлялся у сына прототипа моего героя (вдовы к тому времени уже не было на свете). Он ответил, что отец, наверное, попал в штрафную за то, что кого-то избил. Видимо, дала о себе знать волшебная сила искусства (эпизод из фильма "Место встречи изменить нельзя"). Короче, ни та, ни другой правды, скорее всего, просто не знали. Потому что не интересовались. А о штрафной роте герой сам однажды проговорился (однажды, и больше не говорил ни разу, и сказал не жене и не сыну, - моей матери, своей сестре, а она запомнила): "Я в штрафной психом стал. На всю голову. Я немцу, живому, глотку зубами перегрыз... Вот такой я псих."
Я вижу, что этот эпизод со штрафной ротой (он у меня опубликован также и отдельным рассказом "В штрафную роту") на многих производит впечатление. В какой-то момент я даже засомневался: уж не переборщил ли я, не лью ли воду на мельницу тех, кто доказывает, что Красная Армия продвигалась вперёд, забрасывая врага трупами красноармейцев? Сейчас я так не считаю. Не переборщил. И "не лью воду". И вообще, история штрафных рот, это не история штурмовых групп, не история продвижений вперёд, не считаясь с потерями. История штрафных рот - совсем о другом. Но об этом - чуть погодя...
Когда я сочинял повесть, я не знал также, где, в каких местах воевал прототип моего героя летом 1943-года. Я это место ("...севернее той Дуги...") выдумал. Как оказалось потом, когда стали доступными документы, попал в точку. Летом 1943-го года 290-я Стрелковая дивизия, где служил прототип героя повести, находилась в обороне в Калужской области. В августе приняла участие в затянувшейся кровопролитной операции "Суворов" - с целью освобождения Смоленска. Рельеф - Смоленско-Московская возвышенность. Сосед справа - 139-я Стрелковая дивизия, которую в сентябре 1943-го года посетил поэт Матусовский. Помните строки из песни: "Светилась, падая, ракета, как догоревшая звезда. Кто хоть однажды видел это, тот не забудет никогда..." Везде - один и тот же рельеф. И высоты, которые оседлали немцы, и которые - кровь из носа - надо было брать. А песня "На безымянной высоте" была любимой песней моего родного дяди - вот уж это я помню. И свидетельствую.
Если пытаешься упорно что-либо узнать, разведать, добыть какую-либо информацию, на первый взгляд навсегда канувшую в Лету, то результат обязательно придёт. Не сразу, не за день и не за неделю, как это получается у опытных сыщиков из фильмов, но придёт. Проверено на опыте.
В 2010-м году ко мне заехал из города Самара троюродный брат. Тогда ему было уже за семьдесят, а я впервые видел его наяву. Мы познакомились, разговорились. Вспомнили людей, которых оба знали. Конечно же, вспомнили дядю Жоржика (да, в семье его звали именно так!) В пятидесятых годах, когда меня не было на свете, и дядя Жоржик ещё что-то рассказывал о войне, мой троюродный брат был очень любопытным юношей. Дядя Жоржик со смехом (!) рассказал тогда ему, как его ранили. Дали сигнал на атаку, он поднялся на бруствер с окопчика... и тут же свалился обратно - пуля снайпера прошила его тело насквозь. И я вспомнил. Я видел эту рану, когда мой дядя, не стесняясь, сменил рубашку - обычную домашнюю - на белую - под пиджак. Для прогулки. Со спины, в районе правой лопатки зияла заросшая кожей воронка - с той стороны вылетела пуля вместе с вырванным куском его тела. А под правой ключицей было аккуратное белое пятнышко - туда пуля вошла. А ещё он брату сказал, за что на самом деле ему присудили штрафную. Со слов дяди выходило, что он опоздал в часть. Ему предоставили большой отпуск - после награждения орденом "Красной Звезды". Он гулял, много пил, и в результате опоздал в часть. На четверо суток. Опоздал в боевую часть, стоявшую на "передке". Тогда же рассказал, и как получилось остаться в живых в штрафной. Там не было никакого ранения, описанного у меня в повести. На самом деле к командиру штрафной роты приехал командир его разведроты и упросил (!!!) выдать ему обратно бойца. Думаю, не обошлось без фляжки спирта, а то и какого-нибудь интересного трофейного пистолетика. Причём, обсуждали они судьбу Жоржика при нём самом. Командир штрафной убедительно говорил, что "не положено", что боец должен "искупить кровью", на что командир разведроты не менее убедительно отвечал, что этот конкретно боец ему нужен, поскольку этот боец опытный, на фронте с 41-го (сам командир разведроты тогда был в звании младшего лейтенанта, так что в армии никак не мог служить больше года (а стояла осень 1943-го, как раз самый момент нехватки офицеров в войсках), что в разведке гибнут не хуже, чем в штрафной, так что боец и у него не заживётся. Обязательно погибнет, но только погибнет "с умом", а не просто тупо брошенный под пулемёты.
Когда я передал этот разговор своей двоюродной сестре, особо не интересовавшейся семейными тайнами, она вдруг сказала, что у ней на счёт штрафной другая информация. Полученная от её мамы, старушки почтенного возраста, недавно умершей. Которая Жоржика, мягко говоря, недолюбливала. Точнее, у ней есть не "другая", а дополнительная информация. Со слов её мамы выходило, что Жоржик в отпуске пил и гулял, вынес на продажу всё семейное золото (этот пункт она особо выделяла), а когда пришла пора выезжать в часть, он просто зарыдал, кричал, что его там убьют, что он видит Смерть каждый день, что хочет жить в тылу, как все они живут, пусть и на мизерный гражданский паёк, но жить! Как понимаю, у него произошёл нервный срыв, нередко случавшийся в войну с отпускниками. Его уговаривали четыре дня! Его мать (моя бабушка) подшила ему куда-то в гимнастёрку бумажку с молитвой. Когда он наконец собрался и уехал в часть, в дом пришли участковый с военным патрулём. Они искали дезертира.
В штрафную роту настоящего, а не выдуманного мной Жоржика, отправили не за потерю оружия, не за дебош, а за фактическое дезертирство. Именно поэтому он не рассказывал про штрафную в семье. Человеку было стыдно.
А потом, в 2011 (формально - в 2010) открыли доступ к наградным документам. Т.е. к документам лиц, награждённым в период ВОВ и войны с Японией - с июня 1941 по сентябрь 1945гг. Эта была феерия!
Казалось бы, какую информацию можно почерпнуть о человеке из наградных документов? Ну, допустим, с какого дня и года он в армии, с какого дня и года он на фронте. Или, к примеру, в наградном листе перечисляют предыдущие награждения (когда и чем награждён).
Существует сайт "Я помню". Где собраны воспоминания (записанные со слов ветеранов или даже на диктофон) тех участников ВОВ, которые готовы были ими поделиться. Интересно мне лично было читать. До 2011-го года... Курирует его человек с двойным гражданством: России и Израиля. Сайт существует не на его личные деньги - дурных нема! Деньги выделяет правительство РФ. Поскольку человек, как понимаю, в основном, проживает в Израиле, то и большинство героических воспоминаний - оттуда. Читаешь - создаётся стойкое ощущение, что с немцами со стороны СССР воевали в основном евреи. Причём воевали
