ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО?

Великий немецкий философ и математик Готфрид Вильгельм Лейбниц утверждал: «все подчиняется экстремальным принципам лишь потому, что мы с вами живем в лучшем из миров». Под экстремальностью он понимал возможность найти в любой проблемной ситуации наилучший или наихудший варианты ее разрешения, то есть ответить на вопрос: что такое хорошо и что такое плохо, и отыскать такой способ действия, который позволит достичь этого хорошего или плохого. Свое утверждение он подкреплял тем соображением, что Господь Бог не мог поступить иначе, создавая наш мир. Ведь он всемогущ и всесилен!

Такая точка зрения долгое время господствовала в умах людей, порождая иллюзию найти наилучшее (оптимальное) разрешение возникающих проблем.

После смерти Лейбница прошло почти три столетия, а люди все еще не могут найти оптимального почти ни в чем и нигде, все более убеждаясь, что в круговороте бытия не представляется возможным даже ответить на вопрос: что есть «хорошо», а что есть «плохо». Ответ всегда оказывается относительным и субъективным, поскольку среди нас нет «высшего судьи», способного дать однозначную и авторитетную оценку тому, что было, есть или будет, а тот, кто вверху, почему-то, не желает этого делать. Более того, мы замечаем: то, что сегодня считается хорошим, завтра может стать плохим, а послезавтра — очень плохим. И, наоборот, плохое сегодня может завтра обернуться хорошим, а послезавтра — очень хорошим. То, что хорошо для одних, может быть плохим для других и очень плохим — для третьих. И, напротив, плохое для одних может стать хорошим или очень хорошим для других.

Типичный пример. В крупном городе, центральная часть которого перегружена транспортными потоками, по решению городских властей демонтируют трамвайные пути и, соответственно, ликвидируют трамвайные маршруты, проходящие через центр. Мероприятие весьма дорогостоящее, наносящее ощутимый «удар» по городскому бюджету. Косвенным образом оно негативно сказывается на заработной плате учителей, врачей и других категорий госслужащих. Недовольны пенсионеры и другие лица, имеющие льготы на проезд в муниципальном общественном транспорте. Выражают свое возмущение люди, у которых нарушается выработанный годами уклад жизни. Сегодня таким решением городских властей остаются довольными водители такси и дорожные строители. Однако если заглянуть в недалекое будущее, то ликвидация трамвайных маршрутов открывает дорогу строительству автострад, снижает расходы на дотационное содержание трамвайных путей, облагораживает внешний вид городских улиц и привносит еще многое, что сегодня предвидеть невозможно. Во всяком случае, появляются надежды на коренную реконструкцию инфраструктуры городских транспортных сетей.

Так существует ли в нашем мире оптимальное, или его здесь попросту нет?
Конечно, тот, кто создавал наш мир, стремился сделать его не самым худшим. Но, по-видимому, перед ним была дилемма. Самому беспрестанно трудиться, управляя всем тем, что он создал, и тогда все будет развиваться оптимальным образом. Оставить себе только функцию контроля, а в создаваемый мир встроить нечто, что само по себе обеспечивало бы его развитие. Но тогда оптимальность не гарантировалась. Он выбрал второй путь, а в качестве этого «нечто» встроил в наш мир специальный механизм, который еще древние греки назвали конфликтом.

Как и предполагал Создатель, сотворённый им мир оказался не очень гармоничным и далеким от оптимальности. Его гармония локализована вполне определенными и весьма узкими областями, где мы чувствуем себя в относительной безопасности, где наше положение более-менее устойчиво и где можно обнаружить нечто оптимальное. В фундаменте же нашего мира лежат конфликты физической, биологической, социальной и другой природы, разрушающие гармонию и устойчивость, но в то же время способствующие самоорганизации и движущие эволюционный процесс. В общем, как говорил Зигмунд Фрейд: «Задача сделать человека счастливым не входила в план сотворения мира». В нашем мире оптимальности нет и быть не может — лучшее, что в нем можно обнаружить, — это компромисс. К нему и следует стремиться всегда и везде, а мечты об оптимальности объявить иллюзией, выкинуть из головы.

Как оказалось, конфликты жизненно важны как индивиду, так и обществу. Без них нет развития, прогресса и вообще всякого движения вперед. Конечно, конфликтность предполагает жесткий путь развития, усыпанный как жертвами и разрушениями, так и любовью и гармонией. Создатель поместил нас не в самый лучшей из миров. В нем нет других более мягких механизмов, способных эффективно двигать эволюционный процесс: все в нем рождается, развивается, процветает и погибает через противоположности, противоречия и конфликты:



В этом трудном мире можно загнивать, деградировать и погибать, проклиная Создателя, но можно и процветать, благоденствовать и преуспевать, воспевая Всевышнего. Все, зависит от тех, кто живет в нем и от того, к чему они стремятся, насколько познали место своего обитания и каков уровень их культурного, гуманистического и духовного развития. Иными словами, конфликты — это, хотя и потенциально неустранимые, но и не фатальные, а вполне управляемые явления, а главная проблема заключается не в уничтожении конфликтов как таковых (это утопия), а в поиске способов бескризисного существования и процветания в конфликтных условиях.

В целом, мы воспринимаем конфликты как крайне деструктивные явления, а вот как на Западе, так и на Востоке, так не считают. Как и мы, эти цивилизации выросли в конфликтах, но в отличие от нас очень серьезно отнеслись к их изучению, научились управлять ими, то есть не сводить к кризисам и катастрофам. Мы же вначале запретили науку о конфликтах — конфликтологию. Потом превратили ее в раздел психологии. Теперь продолжаем проклинать конфликты, и жить иллюзией, мечтая построить бесконфликтное общество всеобщего благоденствия.

Кто сказал, что конфликты — негативные явления? А тот, кому это выгодно, или тот, кто только болтает о конфликтах, не желая познать их многогранную системную сущность. На самом деле конфликты как явления не несут в себе ни позитивной, ни негативной функции, они ни вредны и ни полезны. Все плохое и хорошее, позитивное и негативное, конструктивное и деструктивное несут в себе не конфликты, а люди с их ограниченными знаниями, самонадеянностью и приверженностью безрассудно следовать за тем, кто сулит «рай земной».



Интересно, что, основываясь на принципе экстремальности, то есть, допуская принципиальную возможность нахождения плохого и хорошего, Лейбниц и Ньютон независимо друг от друга разработали основы высшей математики, которая и сегодня  преподается в вузах и которая в ученом мире считается панацеей от многих бед. По крайней мере, если кому-то хотят запудрить мозги, говорят: это доказано математически, да еще и с помощью компьютера! А вот люди, склонные к гуманитарному стилю мышления, так не считают и даже не знают этой математики, довольствуясь, при необходимости, арифметикой и элементарной геометрией. И ничего, живут, а многие еще и процветают, и даже руководят государствами. В чем здесь дело?
Лейбницевско-ньютоновская математика применима только для имитации бесконфликтных процессов, а в нашей жизни таких процессов попросту нет. Спрашивается, зачем мы  мучаем школьников нашей страны  основами высшей математики, которая далее понадобится не более чем 1% из них. По моему мнению эту математическую экзекуцию следует прекратить, а освободившееся время отдать, например, физкультуре — пусть будут здоровыми.
Однако мы забрели в другие дебри, которые называются педагогикой. В них нет ни оптимального, ни компромиссного, ни плохого, ни хорошего. В современной отечественной педагогике вообще ничего нет, кроме бездумного подражательства и устойчивого тренда к сингулярности — состоянию, по достижении которого педагогический процесс станет настолько сложным, что окажется недоступным пониманию.