Стояла июльская жара, и, как будто назло, сегодня, среди летнего пекла, толчея у магазина эконом-класса была особенно сильной, словно здесь собрались все домохозяйки, позабывшие на неделе купить яйца, фарш или буханку хлеба. Каждую минуту маркет покидали люди, но внутрь немедленно вливалась большая толпа.
У дверей произошёл затор; не сработал фотоэлемент. И когда створки, наконец, открылись, наружу выкатилась запыхавшаяся женщина с побагровевшим лицом, судорожно сжимающая ручки четырёх огромных пакетов.
Пройдя несколько шагов, она остановилась, опустила груз и, вытерев пот, задумчиво посмотрела на свою поклажу.
– Как же меня угораздило забыть, что сегодня всеобщий выходной? – произнесла она вслух.
И, с трудом оторвав от асфальта неподъёмные сумки, добавила:
– Похоже, до дома я не дойду.
– Я подброшу, – послышался знакомый голос.
Пакеты оказались в сильных мужских ладонях, а измученная покупательница, подняв голову, встретилась взглядом с…
– Хо-олт! – вскрикнула она.
Но тут же исправилась:
– Здравствуйте, Михаил Алексеевич.
Тот засмеялся.
– Ну, зачем же так официально, Люда? Зови меня по имени.
И поинтересовался:
– Неужели ты собиралась всю дорогу нести это в руках?
Женщина удивлённо взглянула на собеседника.
– Но ведь применять магию в общественных местах нам нельзя, разве не так?
– Так.
Сделав приглашающий жест, мужчина, разгребая локтями людей, направился к застывшему в ожидании хозяина автомобилю. Повернув лицо к едва успевающей за ним Людмиле, он сказал:
– Обрати внимание, как я их держу.
Присмотревшись, та увидела, что пальцы Ледена не касаются ручек, и сумки плывут над мостовой, удерживаемые и направляемые исходящей от мага силой.
– Вот же я глупая, – расхохоталась Людмила. – Увы, чародейка из меня никакая.
– Тсс!
Опасливо оглянувшийся Холт хмыкнул:
– Ты ещё очень молода. Возможно, лет через триста-четыреста и ты достигнешь высшего уровня.
Закинув поклажу на сиденья машины, мужчина обогнул её и открыл переднюю дверцу. Он помог Людмиле забраться внутрь, а сам устроился за рулём. Лицо его внезапно посуровело.
– Почему Зихард позволяет жене покупать продукты в таких клоповниках? – повернув ключ, вопросил он. – И, вообще, волшебники никогда не готовили пищу, как это делают люди, а пользовались магией.
Ошеломлённая выговором женщина ответила не сразу. Но, когда опомнилась, голос её прозвучал сердито:
– Я так хочу, Холт, ведь мою еду он любит больше, чем созданную из напичканных неизвестно чем молекул воздуха. Неужели мне нельзя порадовать мужа из-за устаревших глупых законов? И, вообще, откуда такой снобизм? Клоповник…
Испугавшись, что сказала лишнее, Людмила прикусила язык и кинула косой взгляд на водителя. Тот улыбался.
– Таких правил нет, – не отводя глаз от дороги, ответствовал он, – а устарел я. Что же касается снобизма…
Леден помолчал.
– Я давно не люблю человечество, – признался он. – Среди миллиардов попадаются и хорошие люди, их, в общем-то, много, но деградантов, увы, намного больше. И я выполняю свой опостылевший долг по отношению к ним лишь потому, что совесть не позволяет мне поступить иначе.
– Со-овесть, – задумчиво протянула женщина. – Но ведь, по существу, ты тёмный, так? Я помню твоё преображение…
Холт вздрогнул.
– Демон внутри не делает меня злом, – быстро сказал он, – потому что и мной, и им управляют мои мозг и душа. Всё зависит от человека…
Мужчина замолчал, они приехали.
Встревоженный долгим отсутствием жены Зихард находился снаружи. Увидев её попутчика, он на несколько секунд примёрз к месту, после чего кинулся тискать друга. Искренне радующийся встрече Холт, обнимая Брумио, говорил:
– Я давно собирался вас навестить, но, наверное, так и не сделал бы этого, если бы не Люда. Почему вы не заходите к нам? Галя и Арвит были бы очень рады.
– Как он? – оторвавшись от Ледена, поинтересовался маг.
Лицо собеседника выразило живейшее изумление.
– Готовится к принятию новой силы, – медленно произнёс он, рассматривая товарища, словно видел его впервые. – Но почему ты спрашиваешь? Ведь инициатива исходила от тебя.
Внезапно помрачнев, Зихард покачал головой.
– Тёмные высшие не приняли меня, как верховного, – негромко сказал волшебник, – и намерены провести закрытые выборы. Поддержка идёт только от Регарда, остальные против. Я ничего не решаю.
Челюсть Холта отпала. С полминуты он ошеломлённо смотрел на друга, а после, подхватив пакеты, приказал:
– Идём в дом, и ты мне всё расскажешь.
Брумио неохотно последовал за ним, а Людмила, с испуганным видом прислушивающаяся к беседе магов, взмахом руки замкнув брошенную Холтом машину, вошла внутрь и плотно закрыла дверь.
– Нас вызывают.
В дверном проёме просторной комнаты возник невысокий человек и вопросительно взглянул на сидевшую в кресле женщину. Та пожала плечами.
– И что тебя удивляет?
Собеседник почесал в затылке.
– Ну-у… Клич кинул кто-то из владык мира, он никого не торопит, а значит, это не призыв к бою. Что же тогда могло случиться?
– Иди, и узнай, – зевнула жена. – Какое счастье, что я не высшая, и мне не надо сниматься с места по первому зову.
– Могла хотя бы посочувствовать…
Раздражённо стукнув кулаком по косяку, маг отвернулся от женщины и уже собирался перенестись к месту встречи, когда его остановили слова:
– Лиланд, ты забыл избавиться от лишних глаз. Вспомни правило: либо ты паук, либо человек?
Фыркнув, трансформер подкорректировал лицо и, произнеся несколько слов, растаял в воздухе.
В это же время ещё один маг недоумевающее осматривался, не понимая, кто его окликает. Выборы верховного были назначены на следующую пятницу, и зачем являться в штаб сейчас, он не понимал.
Поразмыслив, Сегиан, так звали колдуна, решил не покидать дома. Он был силён, и сила ослепляла его, заставляя считать себя абсолютно непобедимым.
Но всё же волшебник всячески избегал баталий с сильнейшими, считая, что должен беречь себя для будущего. Ведь когда на Земле не останется ни Холта Ледена, ни Калена, ни других его соперников, осторожный, никогда не бросающийся на амбразуру Сегиан возьмёт бразды правления в свои руки, и заставит содрогнуться не только ад, но и человечество.
Приняв решение, чародей упал на продавленный диван, неизвестно сколько лет простоявший в его комнате, и предался мечтам, не обращая внимания на шум и голоса, доносившиеся из открытого окна.
– Отпустили, – ворчал ходивший по комнате Холт, – позволили быть самими собой, не отобрали память, и что в результате? Споры, интриги, стычки…
– Больше высших… – подсказал Регард, молча наблюдавший за владыкой огня.
Тот остановился.
– Единственный плюс, – согласился он. – У магов появилось время на тренировки, и они стали расти. Но…
Леден развёл руками.
– Стоит ли это внутреннего раздрая? Сегодня я говорил Людмиле Брумио, что устарел, как и законы, но, насчёт последних, похоже, ошибся. Они писались не просто так, их создатели наверняка провели достаточно экспериментов, чтобы понять: магам, особенно тёмным, волю давать нельзя. И, думаю, пока нет опасности, наиболее ретивых стоит отправить в спячку…
– Выборочно? – прервал друга Регард.
Зихард покачал головой.
– Будет бунт, – грустно сказал он.
Холт резко повернулся к другу.
– Волнения всегда жестоко подавляли. Если мы начнём вести себя, как люди, толкующие ими же созданные правила с выгодой для себя, планета вскоре погибнет. Ад не дремлет, и мы не имеем права допускать его в свои души.
Он собирался сказать что-то ещё, когда в центре большого зала возник первый откликнувшийся. Замолчав, но продолжая кипеть, властелин огня наблюдал за появлением остальных. Ноздри его раздувались, руки сжимались в кулаки, а глаза вымётывали рвущееся из глубин тела пламя.
Люди всё шли и шли, ярость Холта постепенно угасала, и вскоре он вернулся к привычному облику умудрённого жизнью, спокойного и справедливого наставника. Когда маги, на чьих лицах читался вопрос, приготовились внимать волшебнику, тот вдохнул, выдохнул и заговорил.
Толпа высших безмолвствовала. Только что маги услышали нелицеприятное мнение Холта о себе и крепко задумались. Авторитет жреца огненной стихии был непререкаем, и люди понимали, что тот обвиняет их справедливо; ведь они поддались уговорам, купились на посулы, в общем, повели себя, как неразумные дети, которых поманили сладким.
Но устыдились, в основном, волшебники, в чьих душах отсутствовал мрак. Тёмные же уверенности в правоте Холта Ледена не испытывали, памятуя о словах нового вожака, уверявшего, что их ждёт придуманное тем испытание, которое они должны выдержать.
– Сегиан говорил, что вы захотите вновь лишить нас памяти, – выступив из рядов тотчас попятившихся чародеев, произнёс маг по имени Кир. – Ну, так вот, мы против. А что касается Брумио, то он слишком слаб, чтобы занять место Арвита. Вы, конечно же, помните, как он потерял волю к жизни, когда с его семьёй стряслась беда. А если это повторится? Мы останемся без предводителя.
Заметно вздрогнув, Зихард потупился и, пока Кир высказывал претензии, приблизился к Холту.
– Он прав, – дёргая того за рукав, подавленно сказал он, – такое может случиться. Я уже ни в чём не уверен.
Леден внимательно посмотрел на друга и негромко спросил:
– То есть ты готов добровольно отказаться от главенства?
– Если найдётся достойный кандидат, способный их удержать, – кивнув на встревоженных магов, подтвердил тот.
– Что ж…
[justify]Шагнув вперёд, Холт пристально посмотрел на всё ещё глаголющего Кира, и тот, внезапно стушевавшись, слился с
