Школьники и школьницы. Повесть. Глава 16

очень Цветочкина деду понравилась.
    - Кем станешь, егоза? - спросил он весело.
    - Дояркой стану, дедушка, или сестрой медицинской.
    - Это хорошо, - одобрил дед.
    - Может, воспитательницей стану. Замуж выйду рано или поздно. Скорее рано. Вот и буду детей воспитывать.
    - Это хорошо, - опять сказал дед.
    - А может случиться, что и не выйду замуж. Тогда в телятницы пойду или в фельдшерицы определюсь.
    - Это нехорошо, - огорчился дед.
    - Нехорошо, дедушка, - со вздохом согласилась Ленка.
    Дед отбросил цигарку в сторону.
    - Вы это смотрите, ребята, в лес одни не ходите, - предупредил он. - Только со взрослыми.
    - Да мы не боимся, - сказал Сережка. - Мы смелые.
    - Смелые - это хорошо. Только вот уже приезжали раз такие смелые, человек тридцать.Тоже в лес пошли. С барабанным боем, в горн трубя, в пионерских галстуках.
    - Ну и что?
    - Однако не все вернулись.
    - А что с ними стало? - с некоторым беспокойством спросил Вовка.
    - Так кто же его знает. Она ведь, сила нечистая, лешие да кикиморы нам не докладывают... Иногда кто-то галстук найдет, раз горн покореженный принесли, а то и на палочки барабанные наткнутся.
    - А барабан цел остался?
    - Про барабан не слышал, зря говорить не стану.
    - Лучше бы ребят нашли, - вздохнула Наташка Клещева.
    - Жуть какая, - проговорила Людка Свиридова, тоже вздыхая.
    - Да враки все это! - закричал Сережка.
    - Ну, враки не враки, а люди сказывали, - защищался дед.
    - Я в лес ни ногой! - взвизгнула Варька. - Незачем мне с кикиморами встречаться. У нас их в классе полно. Ничего интересного.
    Девчонки хоть и посмотрели на Варьку строго, но тоже ее поддержали.
    - Так можно и в школу опоздать, - испугалась Борисова. - Вдруг леший не отпустит.
    - В город тикать надо, - сказал Вовка. - Там еда, а здесь одна природа.
    Но пока мы здесь, сказали девчонки, то надо искупаться. Мы же с Сережкой решили продолжить изучение явлений естественной истории, и с этой целью пройтись по деревне.
    Я предупредил девчонок, чтобы остерегались пиявок и комаров, а то они из них всю кровь высосут.
    - Мы врагов не боимся, и сами у кого хочешь кровь выпьем, да еще в узел неприятеля скрутим - клювом щелкнуть не успеет, - бодро ответила Анька Сушкина.
    В чем другом, а в этом мы с ребятами не сомневались, - девчонки у нас боевые.

    - Смотри, Борька, - толкнул меня Сережка, останавливаясь перед избой с резными наличниками, - мух-то сколько вьется. Они на сахар летят.
    - Они не только на сахар летят.
    - Погляди в окно, нету ли там меда?
    - Мед надо в улье искать, - ответил я, но в окно заглянул. - Плохо видно, занавески мешают.
    - Ты в другое посмотри.
    Я хотел было, но тут распахнулась дверь, на крыльцо вышла рыжая девчонка и закричала:
    - Вы что тут шатаетесь, да в окна заглядываете! Умышляете что?
    - Да это мы так, - стал оправдываться Сережка. - Думали, может, курочка какая-никакая завалялась.
    - Завалялась курочка?! Какая курочка?
    - Ну, на двух ногах которая... и кудахчет. Вот подумали, может, зараза, в дом забежала, а там вы ее и зажарили.
    Девчонка внимательно посмотрела на Сережку.
    - Вы, городские, все такие с придурью, или ты один такой? А, носатый?
    - Он один такой, - поспешно заверил я ее.
    - Я не носатый, - обиделся Сережка. - И мама говорит, что у меня красивый римский нос...
    - Ну раз мама говорит, что римский... Тогда заходите, юродивые, картошки поешьте, - пригласила нас рыжая.
    - С овощами? - спросил Сережка.
    - С редиской.
    - Сметанки хотелось бы и помидор зрелых, чтобы из них сок томатный брызгал.
    - Может тебе еще телятины с ежевикой, да огурцов пупырчатых?
    - А есть?
    - Обойдешься.
    - Конечно. Нас, маленьких, обидеть легко. Вот накормить...
    Мы с аппетитом уплетали картошку, а Галька, так звали нашу хозяйку, сидела рядом и чистила луковицы.
    - Ты с луком поосторожней, - сказал Сережка. - От него глаза делаются как у осьминога, и слезятся как у крокодила. Вот если бананы чистить, то ничего... Здесь бананы водятся?
    - Нет.
    - Совсем нет?
    - Совсем. Здесь медведи водятся. Вы, когда в окна колотить стали да заглядывать, так я до слабости в животе испугалась.
    - Медведи!!! И много их здесь?
    - Да шагу ступить нельзя, чтобы на шатуна мохнатого не наткнуться.
    Мы затрепетали.
    - А каких больше - бурых или белых?
    - Летом - бурые чаще, а как зима придет - то белые наступают. А вообще-то, разные здесь шатаются..
    - И монстры есть?
    - Эти - в первую очередь! Самые они зловредные. Тише! - Галька бросилась к окну. - Вон, кстати, один из них в кустах затаился... Так, в углу кочерга с метлой стоят - вооружайтесь!
    - А-а-а! - тонко затянул Сережка.
    - О-о-о! - подтягивал я, но басовитее.
    - Да пошутила я, - призналась лукавая девка. - Ежик это...
    Страх потихоньку уходил, но голос еще дрожал.
    - А что же, здесь и другие хищники есть? - с опаской проговорил Сережка.
    - Мильон! - подтвердила Галька. - Запросто голову откусить могут. От них одни неприятности. Одно слово - хищники. Да, забыла, тут еще Баба Яга в окрестностях шляется; она тоже хищник - человечиной питается. На лопату посадит и в печь. Предпочитает городских, у них мясо нежнее. Раньше только пионеров ела - комсомольцами брезговала - а сейчас любых подавай. Оголодала. Да и Кощей малый не промах.
    - А-а-а!
    - О-о-о!
    - Одно спасение: в болото по самую шею забраться и претвориться лягушкой.
    - Как же у нас получится?
    - Как, как... Не какать, а квакать надо, часто и громко. Тогда, может, и пронесет.
    - Меня уже, - сказал Сережка, и бросился во двор.
    Не дело это, оставлять друзей в беде. Я кинулся вслед за ним.
    Когда мы вернулись в дом, Галька уже управилась не только с луком, но и почистила морковь, убрала со стола грязную посуду, поставила чайные чашки и наполнила блюдца вареньем.
    - Зверь страшный у тебя, Галька, на цепи сидит, огромный и злой, - сказал я, набрасываясь на варенье. - Он недоброе задумал. А клыки-то какие! Как у нашего физрука. Ну, может, чуть меньше.
    - А меня этот шакал чуть не укусил, - добавил Сережка. - Хорошо, увернуться успел, а то пришлось бы уколы от бешенства делать.
    - Это не шакал, а Шарик, - сказала Галька. - И он не бешеный. Так, иногда расстроится... Ну, побесится немного. Но так, чтобы совсем бешеный стал, нет, такого за ним не водится.
    - А что же он без намордника?
    - А зачем ему? Своих он не кусает, да и нельзя с волком в наморднике драться.
    - Что же, и волки сюда наведываются?
    - Стаями. Да кто сюда только не наведывается. Вот вы тоже наведались...
    - Мы по делу, - неуверенно сказал Сережка.
    - Это ж по какому делу? По избам шататься, да картошку с редиской лопать?
    - Глистово - это перевалочная база на пути к пункту С, - сказал я в свою очередь.
    - Ах, база...
    - Дур-раки пришли! Дур-раки! Какие же дур-раки! - вдруг заверещал голос.
    - Кто? Кто это? - Сережка стал испуганно оглядываться.
    - Это Прошка, скворец.
    - Прошка красивый! - прокричал гордо скворец. - Сквор-рушка!
    - Не обращайте на него внимания, он поговорить любит.
    - Обращайте, обращайте, дур-раки! - с чувством произнес наглый скворец.
    - Поговорил бы я с тобой, - Сережка кинул мрачный взгляд на скворца. Жаль некогда.
    Я облизал ложку и поднялся.
    - Прочь! Брысь! Проша хороший! Дур-раки! - не унималась птица.
    - Да что он все заладил: дураки, дураки... - обиделся Серега.
    - Настырная птица, - заметил я.
    - Пр-равда! Пр-равда! Дур-раки! Дур-раки!
    - Правда глаза колет, - медово пропела Галька.
    - Прощай, скворушка, - сказал я, направляясь к двери.
    - Прощай дур-рак! Скатертью дор-рога!
    Немного недовольные, мы покинули помещение.
    Где-то недалеко завывали на разные голоса.
    Мы прислушались. Вой и крики усилились.
    - Идем на голоса! - сказал я.
    Вскоре мы смогли не только слышать, но и увидеть орущих. Мы подошли поближе. Оказались наши.
    С чувством невольной гордости я сказал:
    - Все-таки голосистые наши ребята!
    - Это правда, - согласился Сережка.
    Я прояснил положение. Оказывается хозяйка дома, около которого и орали, обещала зажарить гусятку тому, кто громче всех попросит.
    - С гарниром, - добавил Сабельников, голодно блеснув глазами.
    - Вот это да!  - восторженно воскликнул Сережка и присоединился к громко просящим.
    Что же мне оставалось делать? Примкнул и я.
    Скоро вокруг нас собралось полдеревни. Остальная половина наблюдала, как по селу бегает, ошалевшая от шума серая в яблоках корова и Ленька, правда без яблок, но такой же ошалевший и серый от страха. Они непременно должны были пересечься в какой-то точке. И они встретились. Остановились на короткое время, бешено вращая глазами и понеслись навстречу друг другу. Первой дрогнула корова, резко сбавила скорость, потом совсем затормозила, уставилась на охваченного ужасом Леньку, растерянно помотала головой и отступила, оставив после себя несколько лепешек.
    - Я был в шоке, - отдышавшись, признался Ленька. - И продолжаю в нем пребывать.
    Мы сказали, чтобы он не переживал, и окончательно успокоили его, пообещав купить ему три пары новых трусов.
    - Правда? - Его лицо осветилось надеждой и благодарностью.
    - Нет, - сказал Лисицкий. - Неправда.
    Надежда тут же исчезла с Ленькиного лица, а потом потухло и само лицо.
    - Мы купим тебе две пары.
    Лицо опять осветилось, вместе с вернувшейся на него надеждой.
    На наши вопли прибежал вожатый Федя.
    - Что случилось? - спросил он, запыхавшись.
    Мы объяснили.
    И тогда он тоже закричал.
    Появился и физрук. Как и подобает олимпийцу, он имел грозный вид, но сохранял спокойствие, хотя было видно, что это дается ему с трудом.
    - Чего орем, слабоумные? - обратился к нам Ганнибал Ильич. - Случилось что?
    А когда выяснилось, что всему виной обещанный победителю гусь, вот тогда и он закричал.
    Да, мы старались изо всех сил. Но их оказалось мало. И что мы со своим ором по сравнению с львиным рыком физрука. Так, жалкое кудахтанье. И стало пронзительно ясно, что гусятина достанется нашему физруку. Без вариантов. И именно ему доведется наблюдать волшебное превращение гуся в съедобное состояние. Ну а гарниром, я думаю, он поделится с Федей.
    И пусть острая зависть всколыхнула наши сердца, но мы, как и полагается настоящим мужчинам, подавили в себе это недоброе чувство. Победил сильнейший.
    Возможно нам достанутся гусиные лапки и что-нибудь из субпродуктов.
    Но нашим мечтам не дано было сбыться. Случилось непредвиденное.
    - Как мне сказали, кто-то из вас пытался похитить курицу, - процедил физрук. - От его слов повеяло ледяным холодом. - Кто?
    Славка потупился, но не произнес ни слова.
    - Не хотите говорить? Как хотите. Но хозяин заприметил разбойника и горит желанием с ним познакомиться. Он уже идет сюда! Кстати, он обещал принести с собой охапку, нет, пока не дров, но жгучей как огонь крапивы. И думаю, не для того, чтобы сварить из нее суп. И не для того, чтобы набить ей матрасы, на которых вы могли бы отдохнуть, наевшись супа с курицей...
    - Бить будут, - уверенно сказал Сестренкин. - Уходить надо отсюда. И быстро!
    Громче всех его поддержал Славка.
    - На воре и шапка горит, - сказал с укоризной вожатый.
    - Нет у меня никакой шапки, - возразил Славка, и тут же прикусил язык.
    - Если после