Там, на неведомых дорожках

машины, и так далее. После я и второй участник аварии, подписали протокол с нарисованной схемой. Инспектор остановил две, проезжавшие в это время мимо, маши, и, в качестве свидетелей, коротко обрисовав ситуацию, попросил водителей подписать схему происшествия. Затем он попросил нас отъехать с проезжей части куда-нибудь, и остановиться в разрешенном месте, ожидать группу разбора происшествий. Началось томительное трехчасовое ожидание. Пришлось даже позвонить в ГИБДД, и поинтересоваться, не забыли ли они про нас. Но нет, никто про нас не забыл, и где-то в полдень группа приехала.
- Вот здесь коротко напишете, как все было, - дали мне листок протокола. Такой же лист бумаги получил и второй участник происшествия. Его друг, оказывавший поддержку вначале, убедившись, что явный перевес на стороне его команды, уже давно уехал. Наступил момент личного литературного творчества. Я очень старательно подбирая слова, конспективно изложил на бумаге тот момент, когда я убедился в безопасности маневра, и перестроился, очень жалея, что было недвусмысленное указание, изложить максимально кратко. У меня получилась целая страница. Мой же антигерой уложился буквально в несколько строк. Ну, это тоже играло мне на руку. Инспектора почитали объяснения, потом предложили мне обойти их машину, с водительской стороны. Там через опущенное стекло со мной заговорил второй инспектор, приготовив какую-то официальную бумагу.
- Так, - проговорил он, - вам вручается протокол о нарушении вами правил, а именно, вы не убедились в безопасности маневра, при перестроении. Штраф – пятьсот рублей. Обжаловать этот протокол можно в течение десяти дней. Вот здесь распишитесь.
- Но я же убедился в безопасности!... Он меня ударил сзади!
- Обжаловать протокол можно в ГИБДД, в течение десяти дней, - пояснил инспектор, - вот здесь распишитесь.
- А то, что я возражаю, можно где-то написать?
- Нет, только роспись. Обжаловать – в ГИБДД. – Настойчиво протянул он ручку и протокол, давая понять, что возражения тут неуместны. Пришлось поставить свой неразборчивый иероглиф.
- Все, можете быть свободны. Вот ваш экземпляр протокола.
- Можно уезжать?
- Да, все. Если с чем-то не согласны, то в ГИБДД.
Я понуро отошел к своей машине, сел за руль, подумал немного, и решил, что обжаловать протокол надо прямо сейчас, завел двигатель, и поехал в ГИБДД.
Глава 2
- Здравствуйте, я попал в ДТП, на меня составили протокол, я хотел бы его обжаловать. Куда можно обратиться? – Спросил я в справочное окно.
- Пройдите в триста восьмой кабинет, - не задумываясь, мгновенно отреагировал офицер полиции. Для этого необходимо было зайти сначала в общую дверь, за которой стоял письменный стол, а за ним располагался офицер с положенным перед ним реестровым журналом приходящих посетителей. Для зимнего декабря, пусть и с минус двумя градусами на улице, полицейский, сидящий неподалеку от двери, всего-навсего в одной легкой, пусть и форменной рубашке, с погонами на плечах, выглядел самым настоящим героем.
- Куда?
- В триста восьмой кабинет.
- Паспорт свой давайте.
Офицер записал мою фамилию в журнал.
- Проходите, - вернул он паспорт. Вокруг все было зарешечено очень толстыми вертикальными стальными квадратными прутьями, от потолка до пола. Пройти сквозь них вряд ли кому-то под силу.  И лишь небольшой узкий проход, для не очень полных людей, позволял посетителям пройти дальше. Но и этот проход представлял собой вращающуюся конструкцию, из таких же стальных квадратов, которые располагались на одной вращающейся оси горизонтально, в виде расставленных лап. Своего рода турникет. Проходя через такой проход, необходимо вписаться в щель, толкать перед собой эти самые стальные лапы, а сзади, вторая часть этих лап уже подталкивала вас сама в спину, заставляя проходить вперед, и не задерживаться. Определенно, грузному человеку, с лишним весом, через такой разделитель, пропускающий сквозь себя лишь по одному посетителю, протиснуться было невозможно. Но я преодолел данное препятствие, и пройдя еще в один проход, без дверей, оказался в довольно просторном зале. В нем имелись даже несколько сидений, чтобы ожидание чего-либо не ощущалось таким утомительным. Людей в нем не было. Но мне, судя по общепринятой официальной нумерации кабинетов, необходимо было попасть на третий этаж. Чувствовалось, что лестничные пролеты очень давно не ремонтировались, и даже косметически не освежались. Обозначение нумерации этажей отсутствовало. Но вот тот самый триста восьмой кабинет. Он оказался обычной канцелярией. От края и до края четырех девушек, в гражданской одежде, отгораживала стойка. Я подошел к стойке.
- Здравствуйте. Я попал ДТП. На меня составили протокол. Я хотел бы его обжаловать.
Все девушки оторвали взгляды, от своих канцелярских дел, переводя свое внимание на меня.
- Вот листочек, - подала мне чистый лист А-4, одна из работниц, - вот образец «шапки», дальше пишете заявление, в свободной форме.
Я достал свою ручку, быстро переписал образец: кому и от кого предназначалось заявление. И, не скупясь в словах, очень быстро, написал полторы страницы размашистого рукописного повествования, в котором я, как главный герой, не жалея себя, своих сил и знаний, соблюдая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, перестраховываясь по несколько раз, совершил маневр перестроения, а какой-то неизвестный мне товарищ, вопреки всем правилом дорожного движения взял и ударил меня сзади, да еще и оскорблял затем. Под словами «оскорблял», я имел в виду, конечно же, пренебрежительное к себе отношение, в виде постоянных обращений на «ты», и бесконечные крики «чего ты врешь».
- Вот так пойдет? – Спросил я ту же девушку, которая с самого начала единственная откликнулась, и пошла со мной на контакт. – Извините, почерк очень корявый. Прочитать-то можно?
Девушка аккуратно, с женским изяществом, взяла лист, и молча стала читать.
- Да, все хорошо читается, - не отрываясь от чтения, ответила она. – Так, все, - сообщила она, дочитав до конца. – Оставляете. На рассмотрение отводится месяц, а при возникновении каких-то трудностей, то может и больше.
- А входящий номер не скажете?
- Не-ет. Нам это запрещено. – Огорошила милая девушка.
- Ну, тогда я пошел, - сказал я, мысленно удивляясь, что в таком серьезном государственном учреждении, с почти военной дисциплиной, вдруг такие довольно замысловатые нетрадиционные порядки ведения канцелярского делопроизводства. Вообще-то заявления обязаны регистрировать сразу, в журнале входящей документации, и сообщать тот самый входящий номер подателю того или иного прошения. Иначе, как потом податель бумаги сможет справиться о продвижении его петиции, если неизвестен входящий номер? Среди сотен поступающих ежедневно всевозможных документов, как найти будет необходимый? Этому учат всех секретарей. Но, как оказалось, только не в данном «волшебном царстве». Оставалось положиться на провидение, и на чудо.
Пять дней о моем заявлении не было известно ничего. Прошли выходные. И тут звонок на сотовый телефон.
- Алло, здравствуйте, - послышался в трубке мелодичный, певучий, приятный женский голос. – Это из ГИБДД. Вы оставляли жалобу. На завтра в десять тридцать, у начальника, назначен ее разбор. Вы сможете подойти?
- Да, конечно, в десять тридцать я буду. – С готовностью пионера отрапортовал я.

Глава 3

К десяти тридцати я подходил к указанному кабинету. Перед дверью, на стуле, с документами в руках, нахмурившись, сидел тот самый гражданин, который совершил таран моего автомобиля. Увидев меня, он оживился.
- Уважаемый, когда это я тебя оскорблял? Чего ты там написал?
Я не знал, что ему ответить, и сел рядом, на соседний стул, в ожидании, когда вызовут в кабинет. Минут через десять молчания, наконец, вышла девушка в полицейской форме, и тем самым певучим голосом проговорила:
- Проходите, пожалуйста.
Я отметил очень приятную вежливость в интонациях ее голоса. Казалось бы, чего проще, проявить элементарную человеческую вежливость, и как сильно это сразу располагает.
В кабинете сидел капитан полиции, на вид лет тридцати-сорока.
- Проходите, садитесь, пожалуйста, - обратился он к нам, не жалея щедрого жеста рукой, указывая нам на мягкие новенькие стулья, перед его вытянутым столом. Такое радушие, словно к самым дорогим гостям, подкупало, и настраивало на теплую, дружескую беседу.
- Сейчас все и встанет на свои места, - подумал я. Затем он представился, назвал свою должность, спросил каждого, как зовут. Если с моим именем не возникало никаких трудностей, то второй посетитель назвал что-то такое уж очень длинное и по-русски невыговариваемое, с аффрикативными звуками. Это такие звуки, буквенных аналогов в русском языке у которых нет, и, если произнести их еще может и получится, но написать такой звук на русском языке правильно невозможно. Капитан дружески улыбнулся.
- М-да, - произнес он, - ну, приступим. Кто написал жалобу?
Я, по школьному поднял руку.
- Вот давайте с вас и начнем. Расскажите свою версию произошедшего.
- Я ехал в левом ряду. Затем оба ряда встали в пробке. Там впереди сбили пешехода. Мне нужно было дальше повернуть направо, а тут справа образовалось место. Я посмотрел, что водитель справа не едет, включил указатель поворота, убедился, что он меня пропускает, и потихонечку начал перестраиваться. Но до конца перестроиться не получилось, поэтому машина встала немного наискосок к прямолинейному движению. Дальше была пробка. Я тоже затормозил, и тут, секунд через десять, в стоящий автомобиль, удар сзади.
- Он все врет! – Вклинился в рассказ, мой оппонент. Капитан чуть приподнял пальцы ладони от стола, жестом останавливая его.
- Давайте по очереди. Так сколько вы стояли по времени? – Переспросил он меня.
- Секунд десять. Потом произошел удар сзади.
- Все?... – Я утвердительно кивнул. – Так, теперь ваша версия происшествия.
- Он все врет! – Заговорил он волнительно. - Я ехал. Был пешеходный переход! Я пропустил пешехода. Передо мной ехала Тойота. И вдруг этот меня подрезает, и сразу по тормозам. – Ударил он, для большего визуального эффекта, свою ладошку об ладошку. – Он даже поворот не показал. Я бы что, не пропустил его что ли? А тут он прямо передо мной ударил по тормозам неожиданно. Я не успел остановиться.
- Это вся ваша версия?
- Он все врет!
- Так, понятно, - задумался капитан. – Давайте теперь посмотрим схему происшествия. Значит так, - стал размышлять он вслух, - удар пришелся в правую часть бампера, левой передней частью вашего автомобиля, - бросил он мимолетный взгляд на моего противника.
- Он мне весь перед разбил! Кто теперь за это заплатит?!
- Все ясно. Значит так. Вы перестраивались, но перестроение не завершили, - обратился он ко мне. – Значит вы не убедились в безопасности маневра. Получается ваша вина.
- Как, он меня стоящего ударил? – Не поверил я обвинительному вердикту.
- Ну смотрите, от заднего вашего колеса, до бордюра целых два метра. Вы представляете, это значит, что вы еще на той полосе движения находились. Здесь ваша вина.
- И что, он вообще не виноват?
- Нет, не виноват. Вы не убедились в безопасности маневра. Ваша вина. Документы с решением, мы вам выдадим в ближайшее время. Вы в суд подавать будете?
- Нет.
- Но, если