«Будешь ещё здесь храпеть!» А мне и лучше — на твёрдом поспать. Блаженство: никто в бок теребить не будет. А сердобольный тесть ещё зашёл, глянул, кинул поверх одеяла тулуп армейский, в котором на рыбалку наутро собирался. Полный комфорт! Только похмельный голод среди ночи поднял: «Сожрать чего-нибудь срочно! Чего тут у нас на плите, поближе?» На плите была кастрюля с кашей. Ячневой, безвкусной, как бумага — ни солёной, ни сахаренной: специально для меня, похмельного, что ли сварена? Ну, уж чем богаты — сегодня на деликатесы от тёщи рассчитывать точно не придётся! В общем, съел я её подчистую — что в кастрюле оставалось. А в пять утра — похмельная ночь всегда коротка! — возник осторожно тесть:
— Спи, спи — я переступлю!.. Сейчас я соберусь по-быстрому. — Он пробрался к плите.
— А… А где каша… тут была?
— Съел я! — с вызовом пробухтел я. — А чего такое?
Иванович, присев на табурет, залился добрым смехом — даже очки с переносицы стянул.
— Это же!.. Это же рыбам каша была!.. Наживка!
Он никак не мог остановиться.
— Вот ты об этом напиши!
Сейчас — тем у меня других больше нет!
Кашу мы, по-быстрому, сварили — пойдёт! Уж для рыб-то точно — если и мне пошла!
Уважаю рыбаков — последнюю ложку каши отдадут! С охотниками, правда, иное… А они теперь — Хозяева Круглых, Остроугловых и Тупых Мангалов, все сплошь — охотники…
* * *
На Ушакова тоже охотничья «Beretta» имелась: сам видел, как хозяин в чехле однажды из багажника вынимал. Но там всё-таки это была скорее моде — положению? — дань: не для души занятие. «Понты!» — так Слава бы сказал.
* * *
В одиннадцатом часу солнечного, во всю дышащего весной дня позвонила вдруг Татьяна:
— Слушай, я тут дала накануне твою книжку Ольге Константиновне почитать — это наша учительница по биологии. Слушай, она в таком восторге! Говорит: «Я её просто проглотила!» Говорит, что побольше вот такого надо сейчас — доброго и настоящего… Да, ну, и писать тебе надо — конечно! Так что — не унывай там!.. Слушай, она теперь спрашивает — хочет альбом с фотографиями твоих работ посмотреть. Можно мне взять, да?..
Можно, конечно. Возможно ли было меня этим сейчас спасти из той пропасти, откуда я упорно всё же выкарабкивался…
* * *
У Хозяина Круглого Мангала почти кончился песок: его, прикинул я на глаз, едва хватало на фундамент. И завозить никто не собирался — парни лишь равнодушно пожимали плечами.
— Мы не знаем…
И, выкапывая яму под фундамент, я надумал-таки позвонить Славе: очень уж мне всё это
Ушакова напоминало!
— …Ну, а что тебе там не нравится — конкретно?
— Слава! Чутка у меня такая — не надо здесь больше ни за что браться! Чутка — понимаешь?..
Несколько мгновений он молчал.
— Вот сейчас ты всё правильно говоришь, и мыслишь верно. Но ведь…
* * *
— Ольга Константиновна говорит: «Это просто музыка камня!» Особенно ей вот эти фотографии понравились.
— А — это у Ланских забор.
Кстати, надо будет им позвонить: они ещё тогда хотели два столба под электричество, что у них на участке стоят, вот так же обложить. Надо сделать — пара дней это будет, от силы, работы. Заплатят хоть что-то. Хотя — наперёд уж я знал — много с них запросить попросту язык не повернётся: таким хорошим людям и в подарок бы сделал! За прошлое их участие…
«Музыка камня»?
* * *
А на заливку фундамента под коптилку на подмогу приехал ко мне Джон. Не ожидал!..
— Мы же теперь вместе работаем!
Приехал на спортивном своём велосипеде — он часто по воскресеньям, вспоминая спортивный образ жизни, совершал марш-броски до самого побережья. Поздоровался участливо с парнями, в европейской своей надежде на какие-то, возможно, с того в ближайшем будущем дивиденды — коллеги, мол! — но те в ответ лишь холодно покивали.
Колхозники!
Вырытую мной накануне яму залили, забутовав туда не только все предложенные хозяином накануне обрезки и обломки, но и ухнув-схоронив много «деловых» булыжников из кучи, что, конечно, на другое должны были сгодиться.
Правильно: «Ведь камень, что веками дышит, Мгновенья ждёт, чтоб лечь на руки мастеров. В пруду, на мостовой, в заборе, в нише Однажды встав, он вечность радовать готов». А этих несчастных за что загубил, сволочь?!.
Но не было у нас в достатке ни песка, ни цемента — еле-еле наскребли. С грехом
пополам.
За два часа управились.
— Ну что, — удовлетворённо потирал руки Джон, — тысячи по две-то мы заработали?
Не слабо — мне бы кто только так платил!
Уже начинал я и Джону должать?
* * *
А у Бабушки-на-Даче каминная труба, которую ещё надо было делать на заказ у жестянщиков, выходила опять-таки на стропило. Значит, ещё колено надо было заказывать и ладить. Заодно с Хозяином Круглого — ему ведь тоже круглый этот зонт
надо было гоношить.
Жесть!
Честное слово — не с чистой работой, а вот с такими «геморройными» моментами больше возишься!
* * *
— Нахимова говорит: «Потому Татьяна с этой книжонкой и носится, чтобы его убогость скрыть».
Она могла такое сказать?..
С «книжицей» — другое дело, но уж никак не с «книжонкой»!..
Значит, не от большого ума…
— Ты ведь ничего не знаешь… Тогда, помнишь, под Новый год — когда мы её выручали, в гости-то к ним завалились: я тебя ещё с работы, с Ушакова, дёрнула? Так вот, я же — ну, чтоб Серёгу отвлечь как-то, нейтрализовать, — всё его танцевать тащила, висла, в общем, в тот вечер на нём. А потом, дура, возьми как-то да Нахимовой и скажи: «Да, такой же Серёга мужик, как все!» Она же всем говорит о том, какой он однолюб — кроме неё больше никого не видит! Вот, она после девчонкам однажды и сказала: «Я дам ей почувствовать себя в моей шкуре: узнать, каково это, когда твой муж увлечён другой!»
Ой, уж: «увлечён!» Он уж на следующий день, наверняка, об этом и не вспомнил! Главное, что мы её спасли!
— А он, на самом деле, второй уж день тогда ждал её пораньше — обои в комнатке поклеить. А она, за праздниками да за нами, прохалявила!
* * *
«Книжонкой»!
Книжицу свою маленькую — которая имела право жить! — я издал в первое ушаковское лето. Потому что вдруг — внезапно, но отчётливо и ясно — осознал: иначе я здесь просто загнусь!
Не с камнем — с местными пиндюками Костиками-Олежками. Да и пришло ей время наконец-таки явиться на свет — все рассказы были проверены периодикой: в разные годы и в разных газетах были напечатаны. Давно пора было начинать жить тому, чем жил я столько лет.
Деньги самовольно, без ведома Татьяны, «втихую» снял со счёта. Самую, в общем-то, малость по сравнению с грядущими потерями, о которых тогда ещё ведать не мог, но каким-то седьмым чувством — верьте, не верьте! — уже чуял.
А малой цена издания была потому, что делалось всё с помощью женщины, десять лет назад перепечатавшей на машинке первый мой рассказ, исправно печатавшей их и впоследствии — пока своей машинкой не обзавёлся, печатать не научился. На момент издания она работала издательстве — в законной, у начальства,«уважухе».
Имя ей — Ольга. Для меня, получалось, святая…
А всё-таки, Гаврила, везёт тебе в жизни и на хороших людей!
Непонятно даже — за что тебе такое?
* * *
— Не-не, ты понимаешь, — заливался тихим смехом я, — я ещё как вспомню: в кафе сидим друг друга напротив, в глаза мне так открыто — пронзительно смотрит: «Ну, не доверяешь ты мне обои клеить — ну, клей сам»! И ручкой ещё так — пла-авно! —
повела!.. Вишь, какая доверчивая! А ты говоришь!
— Вот штука! — отдавал моей партнёрше должное Слава.
— Получается: доверяешь ты ей, Серёга, не доверяешь — один чёрт, клеить обои всё равно самому придётся! — никак не мог остановиться я. — Начинал бы уже: прождёшь ведь дольше, а и всё равно — без толку: «Ну, клей сам!»
Я сидел на кухне Славы с Джоном съёмной квартиры, угощаясь дармовой водочкой. Соло — парни по кофе «отлетали. Залётным весенним ветром меня к ним занесло. Пошёл за трубой — на тот самый конец города, где они квартиру и снимали: там находилась мастерская жестяных дел мастеров. С обходящим балку коленом Бабушки-на-Даче мне там помогли — сделали по моему чертежу. А вот в круглом зонте было отказано: «Даже и не знаем такого — чтобы кто-то в городе делал», — только руками развели. Вот и возвращался я обратно, сверкая и ухая в руках новой жестью трубы- загогулины. Час двадцать, примерно, времени до дома — но это уже дорога обратно! В том сейчас мне и было занятие — копеек на автобусы не тратя, дома лишний раз не пребывая, пешком шуровать. Благо, есть наушники и радиоволна по мобильному телефону. И всякую мелодию я на танец с Ней прилаживал…
— Алехандро! Алехандро!.. Али-алихандро!
Знатно бы вышло!.. Если бы, конечно, я те пируэты, что моя фантазия в мозгу прокручивала, наяву делать выучился.
У Хозяина Круглого Мангала я выкрутился на пару дней («Фундамент на коптилку
должен устояться»), в глубине души надеясь, что подвезут мне за это время песок — с остальным уж решу проблему. Нагрузил же он меня ещё и печной арматурой, сказав вдобавок: «Мастера, что мне ту коптилку сложили, все эти печные дверцы за полторы тысячи рублей сделали». Не уточнил, правда, в каком это году — прошлого ли, нынешнего века. «Нет, — твёрдо стоял я. — Сейчас таких цен близко нет —
одна печная плита две с половиной стоит!» Но теперь уж само собой по-хозяйски разумелось, закупать и завозить выпадало мне: и так от изготовления железяк за свой счёт «откорячился»! Волей-неволей, пришлось взять шестнадцать тысяч на материалы. «Тебе — я верю!» — простодушно сказал хозяин.
Может, не горячился бы?
Как я не любил этих авансов — капканов! Неизвестно ведь, как работа пойдёт да дело сладится. С такими, тем паче, людьми… Простодушными.
А парни меня по дороге зацепили — Джона моё серебро глаз ослепило, — да обедать с собой и прихватили.
Ещё и наливали…
— Вот штука!.. Ну, правильно: мужчина — он должен быть мудрым, а женщина — ловкой.
На верный этот довод оставалось лишь засопеть — мужчине-то мудрому!
— Чего там, дома-то у тебя?
— О-ой!.. Да — нормально всё. Сейчас вот, припахали кладовочку покрасить. Но там работы — на два вечера: только обои ободрать, да вынести перед этим весь скарб — вот это, в общем-то, главное!
— Так уж много?
— Ха, спрашиваешь! У нас вся квартира — катакомбы! Впятером в двух комнатах!.. Ну, это я, конечно, виноват, что мы до сих пор там ютимся, — хлопнул между делом ещё рюмку я, — Жена… Жена говорит — квартиру надо срочно покупать.
— Хм! — досадливо хмыкнул Слава. — Тут люди думают, уж как бы в кризис выжить!..
Кто это говорил? А как же: «Вернёшь ты свои деньги, и быстро»?
— Про деньги-то жена не прознала ещё? — словно услышал мои мысли Слава.
— Нет, — твёрдо покачал головой я. — И не услышит! Я буду держаться до последнего.
— Может, сказал бы, — осторожно предложил Джон, — а то вдруг — не дай бог! — случится что — срочно понадобятся… Двойной тогда удар будет!
— А-а, — безразлично отмахнулся я, — всё равно уж, мне там — конец.
— А дальше что?.. Совет да любовь с партнёршей своей?
— Ага — сто лет я ей гнулся!.. Не знаю… Было бы куда вернуться — даже бы и не думал… Слава, а скажи: ладно я-то — у меня дом в другой уже стране остался!.. А ты-то вот, чего не вернёшься? Тебе-то здесь чего терять? Работу эту поганую, которую, кстати, ты и там валом
