Путь

«Левый глаз его наполнял металлический блеск сражений.

Справа же зияла дыра. Мимиру отдан был правый глаз, дабы испить из источника Мудрости, бьющего из корней Древа Мира – Иггдрасиль.

Судьбы миров, богов, людей, их будущее, настоящее и прошлое – открылись ему», - я очень любил эту историю об Одине и Источнике Мудрости, когда был юным.

С самого моего рождения меня пожирал голод знаний, утолить который мог только Владыка Асгарда - Один.

Все пророчили мне славную жизнь, меня ждала Вальхалла. Не было для меня ничего желаннее чем быть подле Одина, получившего мудрость, знающего всё.

Зима в тот год наступила раньше, накрыв землю искристым пушистым белым мехом. Большинство жителей деревни, вместе с нашим ярлом, уплыло в очередной поход на западные земли. Мне только исполнилось десять лет. Я не мог наравне со взрослыми грести, сражаться и был оставлен.

Северный ветер жалил, мороз жадно кусал, заставляя дичь уходить вглубь леса в поисках пропитания. В тот день, я возвращался с охоты, улов мой был небольшой – пара зайцев, на которых я потратил почти целый день. Злость, усталость и озноб были моими спутниками.

Кристальная гладь озера отделяла меня от нашего селения. Холод накинул на воды сеть из прозрачного льда. Солнечные лучи, будто неугомонные ласки, радостно прыгали по свежей наледи, слепя меня. Я решил идти по замерзшему озеру – охота выпила мои силы.

Я размышлял о землях, покрытых бескрайними горячими песками, вспоминая все истории, что слышал. От мыслей о вечном лете становилось немного теплей.

Ослепленный белым светом зимнего солнца, я шёл медленно и ступал аккуратно. Природа моего края сурова и не прощает ошибок, не каждый переживал зиму. Лёд казался крепким, не трещал подо мной и не подавал признаков разлома, будто мог выдержать всё наше селение. Мне оставалось преодолеть небольшой участок, когда тишину разрезал звонкий стук металла. Я не успел понять, что случилось, как оказался под толщей льда. Стужа набросилась на меня и впилась в конечности хваткой голодного волка. Моё тело шло на дно.

Я целую вечность пытался вырваться из озёрного ледяного плена, поднимаясь и опускаясь под лёд снова и снова. Холод слизнем полз по мне, заставляя тело каменеть. Я смутно помнил, как выбрался на берег, как потерял сознание.

Когда пришёл в себя, мне открылись не чертоги Вальхаллы, а всё тот же серо-белый зимний пейзаж. Вдалеке виднелся дым моей деревни, но голосов не было слышно, звенящая тишина окружала меня. Попробовал встать, но ноги и правая рука не слушались меня, я их не чувствовал, тогда я пополз. Кричал, но заходился кашлем и спазмами. Дома приближались медленно. Прошла, казалось, бесконечность прежде, чем меня заметили и занесли в дом.

Тепло обжигало. Я чувствовал, как моё тело раздувается. Холод уходил, его место заняла боль, что бешеной лисой вгрызлась в меня. Я закричал не в силах терпеть, а затем отключился. Моё тело боролось изо всех сил, ведь меня ждала Вальхалла. Но врата её были заперты для меня. Только доблестные воины, павшие в битве, с оружием в руках могли попасть в небесные чертоги Асгарда. Я не готов был к смерти на кровати. Мне было предначертано сойтись в смертельной битве с эйнхериями, а затем пировать с богами в окружении прекрасных валькирий. Меня ждали ответы на все мои вопросы. Я родился, чтобы войти в священные чертоги Всеотца. И каждый день упиваться сражением, пировать за длинным столом, наслаждаясь медом из кубков, сделанных из черепов поверженных мной врагов. Чтобы скальды пели песни обо мне.

Боль вырывала меня из сладкого забытья. Как в тумане, я слышу голоса, но не могу их разобрать. Правым глазом замечаю топор, проносящийся около моего лица. Боль обожгла плечо. Затем я снова проваливался в беспамятство, из которого меня бесцеремонно выдёргивает резь в ногах.

Боль и жар, с яростью разбуженного зимой медведя, разрывали моё тело, поглощая кусок за куском. Я горел в агонии, вслед за которой приходили видения.

Наше поселение: дома такие маленькие, их окружает бескрайнее пушистое бело-серое море леса. Сильный ветер приятно холодит. Я, будто черный ворон Мунин, лечу высоко в небе. Внизу замерзшее озеро, по нему очень аккуратно идёт ребёнок. Он одет в шкуры, за его спиной висит лук и охотничьи трофеи - два зайца. Осталось совсем чуть-чуть, как тяжелый боевой топор отрывается от ремня и падает, ломая свежий лёд.

Под моими ногами прозрачная ледяная гладь. «Как я оказался на льду?» – едва эта мысль возникает в моей голове, как я проваливаюсь. Не понимаю, что произошло. Хватаюсь за края образовавшейся лунки, но только отламываю куски. Мех намокает, становится очень тяжёлым, тянет меня на дно. Стараюсь грести вверх, но свет отдаляется. Я погружаюсь всё глубже, в холод и тьму. Руки и ноги немеют. Я скидываю с себя одежду, лук со стрелами и зайцев. Беспомощно смотрю, как их поглощает глубинная темнота. Мне стало легче, но воздуха в лёгких почти не осталось. Гребу из последних сил, ноги уже почти не слушаются. Наконец, голова на поверхности, я жадно глотаю воздух. Свет слепит меня. Руки хватаются за лёд, но он ломается, и я опять ухожу под воду. Так повторяется несколько раз…

Вновь яркий свет ударяет по глазам, значит, я вынырнул наружу. Солнце ослепляет. Ненасытно хватаю ртом воздух, желая им заполнить лёгкие, ведь сейчас я снова погружусь в ледяную пучину. Но через несколько вдохов понимаю - он тёплый. Сжимаю руки, но чувствую не холод льда, а теплоту меха… слышу чириканье птиц, голоса в отдалении.

Вскоре глаза привыкают. Я в своей постели. Сердце усиленно бьётся о рёбра, как таран о вражеские ворота. Я весь в поту, пытаюсь откинуть шкуры правой рукой, но ничего не происходит. Недоуменно перевожу взгляд на руку - её нет, только ткань болтается там. Я ощупываю, не веря. Но руки действительно нет. Сердце заново заходится в бешенном ритме, норовя вырваться наружу. Испуг подступает к самому горлу, сковывая.

Мысль о том, что у меня осталась левая рука, успокаивает. Я конечно, правша, но переучится не сложно. Вход в Вальхаллу до сих пор открыт для меня.

Смотрю в открытое окно: жёлтое солнце в зените, его лучи греют, люди одеты легко. Пахнет свежей травой. Весна. Я откидываю шкуры и обнаруживаю, что у меня нет ступней, небольшие культи торчат из штанов. Крик я не смог сдержать. Паника захлестнула меня. Тело бросило в жар. В глазах помутнело. Я отключился.

Вот так я стал тем, кого не брали в походы. Тем, кто не участвовал в набегах, завоеваниях. Тем перед которым закрылись небесные чертоги предводителя асов.

Но я продолжал неистово учиться владению топором левой рукой. Надеясь, что меня возьмут в поход. Что кто-нибудь сжалиться над мной, привяжет к своей спине, чтобы я погиб на поле боя с оружием в руках. Но калека, что не мог грести наравне с остальными, на драккаре не нужен.

Проходили года, я стал мужчиной, отточил своё мастерство. Однако я уступал в бою многим: из-за отсутствия ног, я был низок и медленен.

Жуткими холодами встретила меня двадцатая зима. Ушедшие прошлой весной за добычей на Запад так и не вернулись.

В ту зиму, сам Всеотец явился ко мне во сне.

Я в очередной раз тонул, захлебываясь ледяной водой. И готов был уйти на дно, дать темноте и холоду поглотить меня, как в свете возникла рука. Я схватился за неё. Меня с лёгкостью вытащили. Могучий одноглазый воин в сияющих доспехах стоял передо мной. Я узнал его - сам Один заговорил со мной.

«Твоё время пришло, Рун! Вальхалла ждёт тебя!» - произнёс он.

Я снова парю, холодный воздух треплет мои иссиня-чёрные крылья. Я – большой ворон Мунин, ничто не укроется от меня. Я заметил поляну, находящуюся глубоко в лесу. Посередине стоит обожженное дерево в форме руны Тейваз. Я пикирую вниз, обхватываю когтистыми лапами обугленную верхушку. Мои чёрные лапы врастают в угольный столб. Я становлюсь им.

Вокруг большие деревья, я очень мал по сравнению с ними, тянусь к свету. Я – молодая сосна. Проходит много зим, прежде чем мою верхушку начинает нежно ласкать солнце. Ветер качает мои ветви, распугивая, укрывшихся во мне птиц. Небо хмуриться, я вижу Тора, что с оглушительным грохотом несётся в своей большой бронзовой колеснице, запряженной двумя козлами. Вот он ударяет молотом Мьёлльниром, и небосвод прорезают молнии. Одна из них попадает в меня. Я горю! Меня пожирает пламя! Как же больно. Мои горящие ветки падают, загорается трава и мои собратья, стоящие рядом. Я сбрасываю кору, ветви, в надежде избавиться от огня. Но он не унимается и вгрызается червяком в мой ствол, выедая меня изнутри. Крупные капли дождя, тушат огонь и остужают меня.

Я опять Мунин, что сидит на священной обугленной сосне-столбе. Серебристый блеск внизу привлекает моё внимание. Это холодное зимнее солнце лучами играет на широком металлическом лезвие боевого топора, что воткнут в мерзлую землю. Руны украшают его. Длинная рукоять искусно переплетена кожей в цвет древка.

Я просыпаюсь, всего лишь сон... Прокручиваю все воспоминания о дне, когда тонул.

«И как я мог забыть, что сам Один спас меня в тот день? Как мог настолько отчаяться?» Тут же всплыли слова провидца, что были сказаны мне: «Тёмная глубинная стужа охотится за тобой. Огонь священного древа отгонит холод. Топор, дарованный самим Одином, откроет тебе путь в Вальхаллу». Тогда, я был уверен, что это означает смерть в одном из морских походов. Но теперь я точно знал, где искать ответ.

Снег шёл плотной стеной. Едва я оказался на улице, как холод вцепился в меня острыми зубами будто Ёрмунганд в свой хвост, но я продолжил путь. На льду озера стоял странник с посохом в руке. На нём была мантия цвета ствола граба и широкий плащ цвета ночного неба с вкраплениями серых звёзд. Он возник из неоткуда. Белоснежные хлопья снега огибали фигуру незнакомца, будто боялись прикоснуться к нему.

Странник подошёл ко мне. И я смог разглядеть его лучше: это был высокий сильный мужчина, бугры мышц виднелись сквозь одежду, судя по сморщенной грубой кожи на руках, пожилой. Лицо его было скрыто большим капюшоном, из-под которого выбивались тёмные вьющиеся волосы. Он молчал, только показал мне рукой в сторону леса и пошёл в указанном направлении. Я покорно последовал за ним.

Передвигаться на коленях нелегко, а слой пушистого рыхлого снега делал эту задачу сложнее. Но дорога по которой вел меня незнакомец была утоптана и идти по ней было удобно. Снег продолжал стремительно падать, укрывая шумы леса пуховой завесой, стояла убаюкивающая тишина. Но странника он не скрывал, тот всегда был в поле моего зрения.

Солнце уже зашло, когда мы вышли на поляну. В её центре возвышался голый ствол сосны с двумя уродливыми ветвями. Будто обгоревший скелет неизвестного животного, дерево тянуло ко мне свои тонкие костлявые ветви-культи. Внизу ствола виднелись новые зелёные побеги. Это было священное древо в виде руны Тейваз из моего сна.

Я знал, что надо делать. мне должно было хватить сил, ведь сам Один спас меня в тот день ради этого момента. Я подошёл к сосне, отряхнул от снега молодую ветвь, про себя произнёс: «Дай сил мне, Великий Всеотец Один, исполнить волю твою и явиться в Вальхаллу!».

Я оголил торс, снег приятно холодил разгоряченное дорогой тело, растекаясь водой на