Соната Бетховена (10-21 гл)

прошвырнемся.
-Не, я все-таки поеду! – сказал  я. – Покажусь дома. А то мама уже стала с допросами приставать. А завтра утром приеду.
Можно было бы, конечно, и остаться. Про дом это я просто так придумал. На ходу. Но перспектива целый день где-то одному  болтаться  меня не привлекала. Лучше уж, действительно, махнуть домой.
Дана  виновато посмотрела на меня. Я притянул её к себе и поцеловал.
-Не бери в голову, - сказал.  – Все тип-топ! Завтра утром приеду.
Взял сумку и потопал к двери. Дана бросилась  следом:
-Данчик! Прости! Я буду тебя ждать!
Мы  поцеловались на прощанье.

16
            Я пошел на вокзал пешком. Это было недалеко. И я хотел устаканить* свое состояние. Дана меня не отпускала. Ни на секунду.  Господи! Что же сделала со мной эта маленькая волшебница! Дана, Даночка, Богдана, Богом данная мне моя королева, моя повелительница, моя душа и моя судьба! Богом данная! Но почему же только наполовину? Что же мне теперь все-таки делать? Так и бегать за ней хвостиком и ждать, когда какой-нибудь дохлый аспирант уведет её из-под носа и уложит в постель? А, может, лучше оставить эту девочку в покое, забыть на фиг дорогу в этот чертов город? Все равно, ведь,  ничего  не обломится. Она ясно все объяснила. Прямым текстом. Да только как забыть?
До самого вечера я  наматывал кольца вокруг вокзала и все не решался  подойти к кассе и взять билет на электричку. Что-то неумолимо держало меня здесь, в этом городе. И еще в мозгу постоянно крутились Данины слова: «…я договорюсь с Серегой. У них там все еще свободно».
Когда ушла моя последняя электричка, я созрел окончательно. В конце концов, почему бы не остаться, если завтра все равно  надо будет ехать обратно?
И я рванул в сторону «кулька». Меня несло так, будто я торопился на пожар. Пулей я пролетел мимо дремлющей вахтерши, которая, впрочем, и бровью не повела в мою сторону. Наверное, она считала меня уже своим. Взлетев на второй этаж, я приблизился к  Даниной комнате и остановился, чтобы перевести дух. Постоял минуты две, привел в порядок  свою грудь и все, что в ней внутри колотилось. Хотел постучать, но решил  не поднимать лишнего шума. Мало ли? На этаже было тихо. Я уже знал из опыта прошлых визитов, что многие студенты на выходные  разъезжаются по домам в свои станицы.
Осторожно приоткрыл дверь и тут же услышал (или мне почудилось?) какие-то нехорошие звуки. В комнате было темно. Я  открыл дверь и вошел в комнату. И сначала, естественно, ничего не увидел, но совершенно четко услышал страшную возню и приглушенный крик. Однозначно, это был крик человека, которому заткнули рот. Я уставился в сторону возни, то есть, в угол возле окна, где стояла Данина кровать.  Первое, что блеснуло в отражении света от окна, была голая задница со спущенными штанами. В то же мгновение я разобрал и остальное. Все эти наблюдения заняли у меня не больше трех секунд времени. Двумя прыжками  подскочил я  к этой заднице и, что есть силы, врезал кулаком в пыхтящую башню*. Мужик обмяк, придавив собой несчастную жертву. Но я тут же двумя руками схватил его за волосы, приподнял  и с силой отшвырнул  от кровати. Он полетел через всю комнату  куда-то в сторону двери, улегся там и затих. Я не стал справляться о его самочувствии.  Я  схватил чуть не задохнувшуюся Дану  на руки.
-Даночка! Девочка моя! Что он с тобой сделал?! – крикнул я.
Дана вытаращила на меня глаза. Её реально колбасило. Но  она  только раскрывала рот, и не в силах была что-то говорить.
-Даночка! Любимая! Это я, Дан! Ты меня узнаешь?
Она кивнула головой, потом потянулась ко мне. Я прижал её к себе и стал целовать. Она слегка успокоилась, но не отрывалась от меня ни на миллиметр.
Освободивши осторожно одну руку, я  вытер Дане  мокрое от слез лицо. На лбу  и на шее у неё отчетливо виднелись ссадины и кровоподтеки. Волосы были жутко растрепаны. Я  пригладил их потихоньку и уложил за спину.
-Он тебе что-то сделал?!  – опять спросил я у Даны. – Скажи, он сделал?
-Н-н-нет! – прошептала, наконец, Дана, стуча зубами. – Нет, Д-д-данчик, он еще не успел... Я  п-п-пыталась в-вырваться, н-но он оказался сильнее! – Её опять затрясло.
-Успокойся, родная! Все прошло! Теперь все будет хорошо! Ты видишь, я с тобою! – пытался утешить я Дану.
-Т-ты его прогнал? – спросила Дана.
-Не успел пока, - ответил я и оглянулся в сторону двери. Что-то это животное слишком уютно устроилось там, на полу.
-Погоди! – слегка отстранил я Даночку. – Сейчас пойду, выброшу его в коридор. А то он что-то слишком хорошо угнездился.
Я поднялся и прошел к лежавшему у двери человеку.
-Подъем, приятель! – пнул я его ногой. – Вали, давай, пока я тебе не добавил!
Но человек  даже не пошевелился. Я опять слегка пнул его ногой. Никаких признаков жизни. Я  наклонился над ним и развернул лицом к себе. Он был мертв. Не веря нисколько в случившееся, я потрогал его пульс, голову, отвернул веко. Он уже стал остывать. Ни слова не говоря, я прошел к двери и замкнул её торчащим изнутри ключом. Затем я взял со стола полуторалитровую пластиковую бутылку, отвернул крышку. В бутылке оказалась вода. Я полил из бутылки на руки, вымыл их, достал из кармана платок и вытер руки этим платком.
Потом я вернулся к Дане. Она сидела на кровати, поджав подбородок коленками, и мелко-мелко дрожала, ни на секунду не переставая плакать.
-Ну, что ты, Дануля? Успокойся, родная! -  присел я к ней на кровать. – Главное, что  у тебя все в порядке. А  шок  пройдет. Ты только не думай об этом.
Я опять взял её на руки и, посадив себе на колени, принялся укачивать, как ребенка, расцеловывая  заплаканное лицо.
-Ну, что он там? – тихо спросила Дана.
-Кранты! Зажмурился* на фиг! – спокойно ответил я.
-Как зажмурился? – уставилась на меня Дана. У неё даже глаза в момент высохли.
-Обыкновенно. Сдох. Наверное, стукнулся башней обо что-то. – Все это я говорил почему-то слишком спокойно. Как будто,  не о смерти говорил, а о невинной детской потасовке.
-Ты это правду говоришь?! – вскрикнула Дана, соскочивши с моих колен.
-Ну, конечно! Он умер!
Я никогда в жизни не видел, чтобы  человеческие глаза в одно мгновение могли не просто наполниться слезами, а вылить целый  поток слез. Именно с таким потоком из глаз Дана бросилась мне на шею и запричитала, как над покойником:
-Данчик! Родненький! Миленький! Что же ты наделал! Тебя же теперь посадят! Господи, что же я  теперь  буду без тебя делать?! Как мы теперь будем жить? Это я во всем виновата!
Она так ревела, так убивалась и тряслась, что меня самого стало колбасить, как электродрель. Я сжимал её в своих объятиях и не знал, что делать. Наконец, я догадался уложить её в постель. Я подумал, что не худо было бы её согреть как-нибудь, чтобы не трясло, и прилег с нею рядом. Ну, чтобы согреть своим телом.
И только тут я обнаружил, вдруг, что Даночка почти совсем голая. Ну, да, конечно!  То есть,  всего-навсего болталась у неё на одном плече разодранная кофточка. И еще  были тоненькие трусики. Я быстренько натянул на нас одеяло и прижался к ней всем своим существом.
Все, что случилось в следующую минуту, было уже не в моей власти. Главное, что она  мгновенно ответила мне. Она подарила мне себя всю целиком без всяких условий. А я подарил ей себя.
Впрочем, я совершенно не соображал ничего, ничего не помнил, не мог собою владеть. Я слышал только, как в моем мозгу гремела  неистовая музыка Бетховена. Третья часть Сонаты № 14. В исполнении моей божественной королевы.
Когда все кончилось, мы еще какое-то время лежали в состоянии полной прострации и в гробовом молчании. Потом я еще раз поцеловал Дану  и поднялся. Оделся, не торопясь. Дана тоже  приподнялась и, стыдливо прикрываясь одеялом, попросила, чтобы я отвернулся, потому что ей необходимо найти одежду.
Одежда  находилась  в шкафу. Но тут мы вспомнили, к своему ужасу, что возле шкафа  лежит труп.
-Господи! – вскрикнула Дана. – Что же нам теперь делать?
-А кроме шкафа есть еще где-нибудь твои вещи? – спросил я.
-Есть! В чемодане. Он под кроватью.
Я  достал из-под кровати чемодан, и Дана отыскала, наконец, себе подходящий прикид.
Потом мы сели на кровати рядышком.
-Что будем делать со всем этим? – спросила Дана.
Я с удовлетворением отметил про  себя, что  Дана окончательно успокоилась, и теперь способна была совершенно трезво  размышлять. Меня это обрадовало.
-Ничего, - ответил я. – Сейчас позвоню в полицию.
-Нет!!! – вскрикнула Дана. И опять прижалась ко мне. – Подожди, не торопись пока! – Она опять беззвучно заплакала. – Нам нужно все обдумать, прежде чем ты позвонишь.
-Да о чем думать-то? – обреченно махнул я рукой.
-Мы должны все обдумать и договориться, как вести себя, - повторила Дана.
-Кто он такой? – спросил я. – Ты его знаешь?
-Это тот самый  парень, с которым я дружила. Ну, мой аккомпаниатор.
-А-а, короче, аспирант. Как он тут оказался?
-Мы пришли с ним вместе, - ответила Дана.
-Но он же в Питере.
-Он приехал вчера. Я не сказала тебе, потому что боялась, что вы устроите разборку. Я хотела сама ему все о тебе рассказать. Ну, что я люблю тебя и поэтому не могу с ним.
-Даночка, я очень прошу тебя, расскажи мне все, как было! – попросил я. – Я совершенно ни в чем тебя не обвиняю, но мне хотелось бы знать, по какой причине я должен отправиться в тюрьму?
-Мы должны идти туда вместе! – заявила Дана.
-А вот такое фуфло*  ты мне, пожалуйста, не гони! – сказал я. – Ты, вообще, тут  только  жертва. Ну, давай, рассказывай!
-Да все просто, на самом деле. Вокал закончился в восемь вечера. Мы попрощались с преподом и пошли в общагу. По дороге я рассказала ему все о нас с тобой. Ну, только не сказала, что ты мой брат. Сказала, что мы можем остаться друзьями и коллегами, что можем продолжать вместе заниматься. Ну, и все такое. Он выслушал все это спокойно. Когда мы зашли в общагу, он предложил мне вместе попить чайку и пригласил к себе. Аспиранты у нас живут на четвертом этаже. И у каждого отдельная комната. Но я отказалась идти к нему, потому что я не люблю посещать комнаты мужчин. Я сказала, что мои девчонки разъехались по домам, поэтому можно посидеть в нашей комнате. Он согласился. Мы зашли. Я поставила чайник. Потом он сказал, что сбегает в буфет за чем-нибудь покрепче. Я, конечно, запретила ему. Но он заявил, что сходит в свою комнату и принесет всякие сладости, которые привез с собой из Питера. В общем, он  ушел. Не было его с полчаса. Я уже думала, что и не придет вовсе. Закрылась на ключ, переоделась в домашнее. Хотела немного позаниматься. А тут он явился. Чувствую, что слегка навеселе. У меня еще мелькнула мысль, чтобы не пускать, но потом пожалела. Думаю: последний раз посидим – и все. Пили чай. Конфеты его попробовала.  Поздно уже стало. И я принялась ему напоминать, что пора и честь знать. И тут он, вдруг, заявил, что официально делает мне предложение руки и сердца. Мне смешно стало. Ну, он тогда и полез ко мне. Поначалу я подумала, что он  придуривается. Стала выгонять его. Он тогда и набросился на меня, как зверь. Если бы не ты, я не знаю, чем бы все кончилось?
-Он мог элементарно придушить тебя! – сказал я.
-Слушай, а почему ты вернулся? – спросила Дана. – Ты же хотел уехать домой.
-Не знаю. Что-то не пускало. Если бы ты знала, как я мчался от вокзала к общаге!
Дана ничего не сказала, а только крепко обняла меня и поцеловала.
-Надо заявить ментам, что он тебя насиловал, а я