Снега в небольшой коридорчик намело достаточно, пока дверь была открытой, а с вошедшего Марка-Николаса свалился целый сугроб. Лорья вымела снег за порог.
Блуму пришлось сразу же принимать меры, потому что Икэ-Ар сильно знобило. По просьбе Марка-Николаса была налита ванна теплой воды с пеной для купания. Он так активно растер мальчика массажной щеткой, что самому ему стало жарко. Лорья сначала удивленно смотрела на него, но потом спохватилась, что гости голодны, и быстро удалилась в кухню, чтобы что-нибудь состряпать «на быструю руку».
Вытерев ребенка махровой простыней насухо, Блум вытащил из его рюкзачка смену одежды и помог ему одется.
- Ну? Как ты теперь себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Марк-Николас у мальчика.
- Хорошо. Только очень есть и спать хочется, – грустно сказал Икэ-Ар, расслаблено хлопая ресницами.
- Бедный ребенок, – вздохнул Блум, чувствуя, что и у него в животе заурчало. Он прекрасно понимал, что длительный перелет, а затем поход по глубоким сугробам в холодную пору для такого малыша довольно тяжелое испытание.
- Что ж, пойдем есть. Надеюсь, в этом доме не откажутся хорошо накормить нас.
С кухни шли вкусные запахи. Лорья приготовила омлет, подогрела выпечку с прогоктановым джемом и крепкий вих.
- Да, не думал, что аристократки умеют готовить, – усмехнулся по-доброму мужчина. Лорья улыбнулась:
- Я воспитывалась в пансионе для девочек из высшего общества. Там нас учили всему, в том числе шить и готовить, так положено.
Икэ-Ар тут же принялся за еду, откусив от целого куска омлета. Он был очень голоден и к тому же переволновался. Марк-Николас покачал головой, осуждая такое поведение.
- Икэ-Ар, так не годиться, ты ведь не дикий человек, – сказал он серьезно, слегка постучав вилкой по тарелке.
Мальчик посмотрел на него и смутился. Блум вздохнул, украдкой кинул взгляд на Лорью, которая молча улыбалась. Он разрезал свой кусок на более мелкие части и одну из них отправил в рот.
- Попробуй так же. А рвать большой кусок зубами очень не прилично.
- Вовсе я не дикий человек, – фыркнул Икэ-Ар и повторил действия Марка-Николаса. Лорья при этом смешливо хихикнула, а старший гость удовлетворенно ухмыльнулся от уха до уха.
Когда с ужином было покончено, Икэ-Ар начал зевать и тереть кулаками глаза, клонясь головой к столу.
- Я уложу его спать, - опередила Марка-Николаса женщина, так как он уже сам хотел подняться и отнести мальчишку в постель.
Он кивнул и налил себе еще чашку виха.
Через полчаса Лорья вернулась. Он сидел и смотрел в стол. Как только она уселась за стол напротив Марка-Николаса, он поднял на нее взгляд, и взгляд его был серьезен.
- Почему ты бросила его? – строго спросил он. – Икэ-Ар мог стать материалом для пыток и претендентом на казнь. Ни одна мать не бросит своего сына.
Лорья боялась смотреть в глаза своему бывшему возлюбленному.
- А что я могла сделать, если его буквально вырвали из моих рук?
- Умереть за него.
- Я исполняла свой долг, Марк-Николас. Я должна была остаться в живых.
- Твой долг - защищать своего ребенка.
- Но мой муж… - она не докончила, потому что Блум сторого прикрикнул на нее.
- Твой муж был убит за тебя и за твоего сына!
Глаза Лорьи наполнились слезами. Она огорченно прошептала:
- За что ты так жесток со мной, Марк-Николас?
Тот рассерженно сопнул. Неожиданно она сжала кулаки и выкрикнула ему в лицо:
- Что за дело тебе до моего сына?!
Марк-Николас вдруг с коротким размахом грохнул кулаком по столу.
- Ты глупая женщина! Его чуть не убили по твоей милости в то время, когда ты спасала свой зад! – заорал он рассержено.
Лорья отшатнулась испуганно.
- Не смей оскорблять меня в моем доме!
- Это не твой дом! И ты это знаешь!
Лорья сменила гнев на милость. Мужчина видел, что ей хочется выговориться, но очень трудно.
- Хорошо. Я скажу тебе, Марк-Николас. Ты мне не чужой и мы давно знаем друг друга, – согласилась она. – Укэ доверил мне секретную информацию по разработке мощного оружия для Альтраны. Я не могла допустить, чтобы она попала в руки Темного Клана. Это была бы катастрофа.
- Что такое какие-то тайны по-сравнению с жизнью одного человека, маленького человека, который только начал жить? – как-то опустошенно и с сожалением произнес уннехт. – Оставь расправу над харго Светлому Клану. Он затем и существует.
- Но тогда начнется война. У меня не было другого выхода.
- Хорошо, что для всех нас все так кончилось.
- Нет, ничего еще не кончилось, Марк-Николас. Этот кошмар только начался.
- Согласен, но ты могла бы лететь, предположим, на Герэну, а не сидеть в этой дыре и ждать неизвестно чего.
- Нет. Не могла бы. Я же ходячая провокация! С такими секретами лучше затаиться. Тем более тут довольно безопасно.
- Да. Может ты и права. Лучше подальше. Не чужие уберут, так свои.
Лорья вдруг взяла его за руку и заглянула в его глаза.
- Марк-Николас, расскажи мне все. Расскажи, как тебе удалось спасти Икэ-Ар, как сложилась твоя жизнь. Ведь мы не виделись столько лет. Расскажи мне, – тихо попросила она.
- Ты, правда, этого хочешь? Особенно, когда ты бросила меня ради Укэ? Ведь по вашим неписанным законам, сильнейший получает все. А кто я такой? Блуждающий Меж Звезд? Бродячий поэт, у которого в жизни ничего, кроме гитары и гармоники?
- Да, хочу. А еще хочу попросить у тебя прощения. Я ошибалась тогда.
Марк-Николас удивленно смотрел на нее. Он отметил, что она поле рождения Икэ-Ар изменилась лучшему: перестала быть капризной кокеткой и гордой аристократкой, в ее характере будто что-то смягчилось.
- Хорошо, - решил он.- Будь по-твоему…
И он рассказал ей про свою жизнь в качестве Блуждающего Меж Звезд. Про ту, которую любил. Про аварию и непоправимое горе, нанесенное этой аварией. Про расставание с Марлайн и про освобождение Икэ-Ар.
- Я очень привязался к нему, – сказал под конец рассказа Марк-Николас. – Я не люблю страдать и не люблю, когда кто-либо страдает, особенно если это ни за что. Особенно если это дети. Я вообще люблю все живое. Мне жаль, что все так получилось с его отцом. Я не конкурент Укэ, но помог бы Икэ-Ар, будь даже Укэ жив. А сейчас я хочу лишь одного, помочь хотя бы одному человеку в этом большом мире избавиться от тяжелой травмы. Тогда я буду знать, что хотя бы чего-то стою в этой Вселенной. Война не для меня, Лорья, поэтому я сбежал от бывшего Наставника и от всего, что эту войну олицетворяет. У нее страшное лицо. Но я борюсь так, как я могу. Некоторые считают, что я ничего не делаю. Играть и петь, по их мнению, может каждый. Что за дурацкое дело быть поэтом или музыкантом! Другое дело сеять и жать, крутить винтики или делать что-нибудь другое и нужное. Не спорю. Все это требует уважения и почета. Но слово не менее сильное оружие и, пожалуй, довольно сильное лекарство от невыносимой душевной боли.
Она смотрела в его огорченное лицо и не могла поверить в то, что этот серьезный, печальный и взрослый мужчина был когда-то тем беспечным и веселым молодым мальчиком, с которым у нее не сложился роман.
- Марк-Николас, уже поздно, – сказала она. – Иди, прими душ и ложись спать. Вторая дверь направо. Мне завтра рано вставать.
- Ты нашла работу?
- Удивлен? Да. Я работаю в местной клинике для ненашедших покоя. Нужно же мне на что-то существовать? А твою проблему, о которой ты рассказал мне, решить все же возможно. И я тебе помогу.
- Лорья-Лорья, что ты говоришь? – укоризненно покачал ее друг головой. – Меня отказались лечить в одной из самых престижных клиник Валианы.
- Это не последняя инстанция, Марк-Николас. А теперь ступай. Ты очень устал.
Прошло приблизительно сорок минут, прежде чем Блум вышел из душа. Он был чистый, гладко выбритый...
Обернувшись широким полотенцем, он вошел в комнату и остановился. Он предполагал, что эта комната свободна, а Лорья будет спать в другой комнате с сыном. Все оказалось наоборот.
В комнате стояла кровать, оставшаяся от прежних владельцев. Добротная и широкая. Такую кровать они с Марлайн называли «космодром». Лорья находилась на одной ее половине. Она не спала и свет не выключила.
Он смущенно переступил с ноги на ногу и хотел уйти и устроиться на кухне на стульях.
- Лорья, ну, не гожусь я для этих игр, – совсем смутился он. – Ты же знаешь, я ничего не могу.
- Ложись спать и ни о чем не думай, Марк-Николас.
- Но как же… Я же не могу…
- Места много, – отрезала она.
Он аккуратно сел на край кровати, будто вместо Лорьи там сидел пакото. Она рассмеялась:
- Ложись же. Я не кусаюсь.
Он так же осторожно забрался под одеяло на самом краю. Она разглядывала его.
- Марк-Николас. У тебя красное лицо. Ты его обморозил.
Он и сам давно чувствовал, что с его лицом что-то не то, но красноту счел последствием посещения горячего душа.
- Это ничего, – хрипло и не громко отозвался он, – зато все живы.
Женщина достала баночку с каким-то, приятно пахнущим неведомыми центалионскими цветами, кремом.
- Позволь, я тебя немного подлечу?
Она начала аккуратно втирать крем в кожу лица Марка-Николаса. Крем быстро впитывался, согревая, а касания рук Лорьи расслабляли. Он смотрел на нее. Если раньше она походила на прекрасный бутон, то сейчас перед ним была красивая женщина, похожая на распустившийся цветок. Неожиданно Блум снова увидел себя на Центалгоне, в ее саду, совсем молодым юношей. И Лорья была рядом. Он потянулся к ней и поцеловал. Больше он не помнил ничего.
Он провалился в темноту, в которой пылала и пульсировала яркая сеть. Он был пойман в эту сеть как муха, и вдруг, ощутил себя летящим. Темнота постепенно разошлась, но когда это произошло, Блум увидел себя, мчащимся по знакомым улицам Валианы на прыгунке -это была дорога домой, как будто этих лет не было. С удивлением он заметил, как он повернул к той улице, где все и произошло. Но неожиданно он нажал на тормоз и остановился. Марк-Николас видел все как бы со стороны. Вот этот узкий проезд между двумя домами, вот из-за угла вылетел, болтающийся в разные стороны, лимузин с орущей пьяной компанией и летящий ему навстречу на бешеной скорости гонщик… Марку-Николасу стало жутко. Он не хотел бы пережить все во второй раз, но еще более жутко было видеть ему собственную аварию.
Он отшатнулся:
- Нет! Не возможно! Так не бывает! Там я! Я!!
И в этот момент он погрузился опять в темноту. Сеть пульсировала вокруг него, и он ощущал себя ее частью. Неожиданно перед глазами вспыхнул яркий свет. Возник огромный светящийся сгусток, от которого шло успокаивающее тепло. Толстые светящиеся нити обхватили Марка-Николаса и притянули его кэтому существу. Блум будто погрузился внутрь теплого мягкого света, который обернул его, словно простыней, и почувствовал себя хорошо. Он ощутил, что растворяется и становиться с этим светящимся живым шаром единым целым, таким же светящимся существом, из которого исходит мягкая энергия Силы. Она подобно ручью вытекла из его, но не била широким потоком, как было ним раньше.
Снова вспышка перед глазами. Свет начал бледнеть. Из него выплыли очертания знакомой Марку-Николасу комнаты их общего с Марлайн дома. Он был с Марлайн. Он любил ее страстно и безудержно. Он чувствовал то, что не чувствовал на протяжении нескольких лет, от чего он отвык. Вдруг он испугался, потому что происходило то, что не могло и не должно было происходить. Он опять
Интрига с колесами...